Начало

– О, нет, конечно, мне будет очень интересно присутствовать на собрании.

В десять часов, когда все собрались и началось совещание, Бетони жутко испугалась. Она насчитала в комнате четырнадцать человек. Завтра в школу придут сто восемьдесят учениц. Как она сможет запомнить все имена и лица? И еще нужно понять методику преподавания, всякие тонкости обучения и административные требования!

Но собрание продолжалось, и Бетони, познакомившись со всеми учителями, немного успокоилась. Ей не стоит спешить, все в свое время. Она справится со всеми проблемами постепенно.

Мисс Телерра представила всем Бетони и приветствовала ее как нового члена их дружного преподавательского коллектива. Но после окончания совещания многие учителя ушли, даже не взглянув на нее. С ней немного побеседовали только две молодые женщины – мисс Крабб и мисс Хорслем, пока они шли к воротам.

– Я слышала, что вы у нас находитесь на особых условиях, – заметила мисс Хорслем. – Что вы – личный друг Дочери Испанского Короля.

– Хорс имеет в виду начальницу, – объяснила Бетони мисс Крабб.

– Но я познакомилась с ней только сегодня, и никогда прежде ее не видела. Мисс Телерра знает начальницу моей школы в Чепсуорте, вот и все!

– Ну, в таком случае, вам должны бы платить побольше, – заметила мисс Хорслем.

– Хорс не очень-то воспитанная. Это можно понять по ее имени, – извинилась за нее мисс Крабб.[8]

– Я вовсе не хотела вас обидеть, – спокойно сказала мисс Хорслем в ответ на взгляд Бетони.

– Вы можете быть сверхопытным учителем, но у вас же нет ученой степени, правда?

– Конечно, нет, – сказала Бетони.

– А у меня есть, и Крабб работала в весьма престижном месте. И это значит, что от нас избавятся, как только найдут кого-то, кому можно будет платить меньше, чем нам.

– Этого не может быть!

– Не волнуйтесь. Этот крест мы должны нести сами, мы слишком много знаем и требуем достойной оплаты нашего труда. Но школьное начальство всегда желает сэкономить, и вполне понятно, что они стараются нанять как можно больше учителей, которым можно будет платить подешевле.

– Вы живете у Бримов? – спросила ее Крабб. – Конечно, вы должны жить у них. Ваша предшественница тоже снимала там комнату.

– Остерегайтесь Эдны, – посоветовала Бетони Хорс. – Эта девочка не такая простая! У нее голова забита всякой романтической чушью.

– Теперь, когда мы, по мере наших возможностей, развеселили вас, нам придется расстаться, – сказала Крабб. – Мы встретимся утром. Перепоясайте чресла для трудов праведных!

Они остановились у школьных ворот. Молодые женщины пошли в одну сторону, а Бетони – в другую.

Бетони на автобусе поехала в город. Эдна была занята сегодня на примерке до четырех часов. Она просила, чтобы Бетони подождала ее, но Бетони была рада представившейся возможности побродить по городу одной. Ей нужно было подумать, поразмыслить, все взвесить.

День был солнечный, спокойный и влажный. Бетони сидела на верхней площадке двухэтажного автобуса. Она смотрела на проходивший поезд, на интенсивное движение на улицах, на толпы служащих, спешащих на ланч, и немного опьянела от впечатлений, все вокруг казалось ей прекрасным. Ей нравился даже звук мотора автобуса.

Вот маленький слуга в ливрее. Он сбежал по ступенькам большого отеля и начал перебегать дорогу перед идущим транспортом. А вот лошадь и телега у пивной, и возчик, который по накату спускал в подвал бочки с пивом. Вокруг были объявления и много рекламы: на проходящих автобусах и даже на спинах людей, шествующих по тротуару, – доски с объявлениями: мыло «Пирс», молоко «Нестле», ментоловый карандаш для носа «Хоуп и Паркер», эссенция Бренда, пиво Боули. Бетони читала все подряд.

Вдруг стало больше света. Здания потеснились. Появились деревья и фонтаны, кругом запорхали голуби, и перед ней предстал на своей колонне Нельсон. Казалось, он парит в воздухе. Бетони заморгала. Она не верила своим глазам. Потом оглянулась на пассажиров, сидящих рядом с ней, и решила, что они все спят. Ей хотелось растормошить их всех.

– Да посмотрите же! Вот стоит адмирал Нельсон! Это же Трафальгарская площадь!

Но глаза людей были открыты. Спали их души, убаюканные страшной силой привычки. Бетони сидела и была вне себя от счастья. Она в Лондоне! Он расстилался перед ней и перед всеми: имеющий глаза, да видит!

Покинув автобус, Бетони двинулась по волшебным местам – перед ней была хроника прошлого и настоящего, запечатленная в камне. Здесь каждый камень, каждая пушка на постаменте были связаны с легендами и преданиями. Люди шествовали по камням и по страшным человеческим судьбам, которые могут стать завтрашней историей.

Бетони шагала не останавливаясь, и даже не знала, куда направляется. Она просто отдалась городу, и он готовил ей сюрприз за сюрпризом. Вот река, и по ней идет баржа, направляясь под Лондонский мост. Вот монумент с вечным огнем в память о страшном великом пожаре 1666 года. А вот и Тауэр, красивый и великолепный. Удивительное средневековье с алыми флажками, развевавшимися, как языки пламени на ветру.

Бетони шагала по городу, не разбирая дороги. Она бродила по узким улочкам и маленьким дворикам. Она видела, как поджариваются сосиски на огромных сковородах в уличном кафе. Запах супа, донесшийся из открытой двери, внезапно напомнил ей, как она голодна. Бетони спустилась по ступенькам вниз в зал, полный народа, и там заказала сосиски и картофельное пюре с луком.

Свой обед она запила кофе, приготовленным из зерен, которые смололи при ней в маленькой мельнице, стоявшей прямо на стойке.

Бетони продолжила свое путешествие и вышла туда, где возвышался собор Святого Павла, феникс, поднявшийся из пепла, акт веры города Лондона. Его купол был выстроен в виде небес, как они воспринимаются человеческим глазом.

– Послушайте, – обратилась Бетони к продавцу газет, стоявшему неподалеку. – Это же Святой Павел!

– Господи, Боже мой, где? – сказал он, чихая.

– Вот он, – показала Бетони. – Там, на холме.

– О, да! Он стоит тут довольно давно. Ну, по крайней мере, я его всегда тут видел, – Он смотрел на нее неприветливым взглядом, не улыбаясь, с совершенно серьезным лицом. – Не вздумайте его трогать, – хрипло заметил он. – Или вам попадет от всей королевской конницы и всей королевской рати. Да, да! И вас накажет Великая хартия вольностей!

Когда Бетони возвращалась домой, уже стемнело, и на улицах зажглись фонари. С длинными шестами по улицам бродили фонарщики. Один из них вытаскивал из фонаря сухую траву – видимо, воробьи свили там себе гнездо. Бетони была очарована светом ламп. Все улицы стали прекрасными и волшебными, и вечер предстал перед ней во всем своем очаровании. Бледные шары огня освещали все вокруг. Огоньки плясали во влажном воздухе, пока она ехала до Стентон-Райз.

Когда Бетони спустилась к ужину, мистер Брим встретил ее со вздохом облегчения.

– Мисс Изард! Слава Богу, вы вернулись. Мы так волновались за вас. Бродить одной по незнакомому городу! Мы боялись, что вы можете заблудиться.

– Вы что, заблудились? – спросил ее мистер Ламб.

– Да, я немного поблуждала в маленьких проулочках возле собора Святого Павла. Но мне хотелось посмотреть город.

– Вы потерялись, но зато узнали город получше, – согласился с ней мистер Ламб.

– Проулочки? – спросил мистер Торзби, глядя на нее с таким интересом, что ей стало неудобно. – Что за проулочки?

– Да, какие еще проулочки? – поддержала его Эдна.

– Ну, узкие переулки недалеко от собора. Так говорят у нас дома.

– Ну да, так говорят на диалекте, – заметил мистер Брим.

– Какое милое слово – проулок, – сказал мистер Торзби. – Оно четко определяет эти узкие проходы.

– Как у вас все прошло с Дочерью Испанского Короля? – спросила ее Эдна.

– Очень хорошо, она была мила со мной, – ответила ей Бетони.

Мистер Торзби, сидевший рядом с Эдной, внезапно нахмурился.

8

Horse – лошадь (англ.).