Начало

Как только Джесс смог нормально ходить, он отправился в Ноук, чтобы поискать себе работу. Оунер предложил ему смолить пшеничные снопы за десять пенсов в день.

– Десять пенсов! – воскликнул Джесс. – Это не цена. Такая работа стоит шиллинг и шесть пенсов!

Он сам удивлялся, что так смело разговаривает с фермером. Никогда раньше он не возражал и не торговался. Но теперь ему почему-то стало легче отстаивать свои права.

– Хочешь соглашайся, хочешь – нет, – сказал ему Оунер.

– Вы прекрасно знаете, мистер Оунер, что я не могу отказаться, поэтому вы просто пользуетесь моим бедственным положением.

После того, как он обмолотил снопы, работы больше не был. Выпало много снега и каждое утро он ходил вместе с Гуди, чтобы помочь ей прокопать дорожку в снегу.

Как-то он собирал хворост на окраине леса, когда выехала миссис Леннем на своей крупной черной кобыле.

– Ты нарушаешь право частной собственности. Тебе это известно?

– Прошу прощения, мадам, мы имеем право собирать ветки в этих лесах с незапамятных времен.

– Ну ладно, если ты только не портишь деревья… или занимаешься ловлей дичи… браконьерством.

– Браконьерство? Нет, что вы!

– Да, мой милый. Ты можешь раскрыть свои прекрасные глаза еще шире, но мои лесничие не верят вам, молодым людям с окрестных ферм.

Лесники всегда всех подозревают, за то им и платят деньги. Это их долг, особенно если они – шотландцы.

– Я ничего не говорила о Макнабе.

– И я тоже.

Джесс наклонился и положил в мешок несколько шишек и веток. Когда он выпрямился, она все еще не отводила от него своих странных светлых сверкающих глаз.

– Я вижу, ты прихрамываешь. Почему?

– Я поранил ногу о гвоздь, – ответил ей Джесс.

– Ты не очень вежлив, не так ли? Почему бы тебе не снять свою шапку, когда ты разговариваешь с лицом, которое выше тебя по положению.

– Мадам, только не в такой холод.

– Мне кажется, что ты просто хитрец. Мне бы следовало огреть тебя хлыстом, да жаль портить такую хорошую кожу!

Джесс опять нагнулся, чтобы поднять еще ветки. Он взял их в руки, переломил через колено и сунул в мешок. Ему не хотелось смотреть в лицо этой женщине. У нее были слишком блестящие глаза, и она не отводила от него пристального взгляда. И этот ее странный хриплый смех. Он решил, что женщина не должна так смеяться.

– Боже, какой ты сильный, – сказала она, делая вид, что восхищена тем, как он переломил хрупкие ветки. – Такой сильный молодой мужчина и не имеет работы. Наверное, у тебя нет работы из-за снега?

– Да, это так.

– Приходи в Скоут утром, – сказала она. – Ты станешь помогать Макнабу.

Джесс бросил себе на плечо мешок, выпрямился и заставил себя посмотреть ей в глаза.

– Я лучше подожду и потом снова стану работать у кого-нибудь на ферме, – ответил он ей.

– Ты отказываешься от работы? – пораженно спросила она.

– Нет, не то чтобы я отказывался… Спасибо вам, мэм.

Она секунду продолжала сидеть на кобыле, выпрямив спину и глядя на него все тем же странным блестящим взглядом. У нее появилась на лице кривая улыбка.

– Интересно, о чем ты думаешь, глядя так на меня своими голубыми глазами?

– Мэм, я думаю о том, что вы не должны так долго держать разгоряченную кобылу на холоде.

– Я тебе не верю, ты – хитрый! Мужчины вроде тебя… Я могла бы заработать целое состояние, читая ваши мысли!

Она резко повернула кобылу и помчалась по снегу, взглянув на окна Пайк-Хауза, когда проезжала мимо.

Когда Джесс вошел в кухню, Бет была занята – пекла хлеб. Бетони лежала в колыбельке и тихонько похныкивала.

Джесс, не раздеваясь, сразу же подошел к колыбельке.

– Что случилось с моим цветочком? Она что, мокрая?

– Нет, – ответила Бет. – У нее неважное настроение, как бывает у всех нас.

– Может она хочет есть?

– Нет, я кормила ее двадцать минут назад.

– Тогда я не знаю. Но она так поджимает губы, что мне кажется, что она хочет есть.

– Тогда покорми ее сам.

– Ты смеешься надо мной, да?

Он взял Бетони на руки и положил ее себе на плечо. Она перестала хныкать и сразу заулыбалась. Он приложил губы к ее щечке и начал пофыркивать. Бетони улыбалась и гулила, и прижималась мордочкой к его лицу. У нее была такая мягкая и теплая, пахнущая молоком кожа.

– Ты – хитрюшка, – сказал он ей. – Ты не голодная, и не мокрая, и у тебя все нормально. Тебе только хотелось, чтобы кто-то подержал тебя на руках!

– Я видела, как ты разговаривал с миссис Леннем, – сказала Бет. – Чего она хотела?

– А? Она? Да ничего.

– Мне кажется, что если она ничего от тебя не хотела, то вы разговаривали об этом слишком долго.

– Мы говорили о плохой погоде, о снеге и так далее. И о том, что у меня нет работы на ферме.

– Жаль, что она не может тебе предложить работу у себя в хозяйстве. Она могла бы как-нибудь помочь тебе.

– Ну, она намекала на это, – сказал Джесс. – Только я отказался.

– Что? – воскликнула Бет.

– Она говорила со мной о том, чтобы я помогал Макнабу, понимаешь. Ну нет! Это не для меня. Следить за всеми.

– С каких это пор ты стал так разборчив?

– Я ничего не выбираю. Просто – это здравый смысл.

– Но зато будут платить деньги, так? Это лучше, чем совсем ничего не получать.

– Может да, а может – нет.

Он положил Бетони в колыбельку и подошел к окну.

– Я не стану работать у них.

– Не станешь?! Тебе это не подходит?!

– Да, это так!

– Очень жаль. Мне тебя жаль. В самом деле, видно, ты предпочитаешь заниматься браконьерством и чтобы тебе стреляли в задницу!

– Лучше пусть стреляют в меня, чем самому стрелять! И кроме того…

– Что, кроме того?

– Ничего, – сказал Джесс. – Просто кроме того, и все!

– Мне кажется, что тебе нравится сидеть дома сложа руки. Ты уже привык прохлаждаться.

– Ага, – сказал Джесс, не отводя взгляда от сверкающего снега. – Мне это очень нравится.

– Тогда убирайся, – заявила Бет. – Пока я тебя не стукнула как следует! Я не могу думать о том, как Гуди каждый день ходит в Чекеттс, а ты здесь прогуливаешься, как лорд. Если бы я была на твоем месте, мне было бы стыдно! Убирайся отсюда, пока я не разозлилась и не наговорила тебе гадостей!

– Я ухожу, – сказал Джесс и помчался к двери. – Ухожу сию же минуту! Сейчас же!

В снегу весь мир казался таким чистым и спокойным. Иногда издалека доносились странные искаженные звуки – стук топора по дереву. И эти звуки отдавались эхом – тук-тук.

Джесс определил, откуда они доносились, и пришел в лес, состоявший из каштанов и ясеней. Там валили топорами деревья двое мужчин. Они были похожи на братьев – оба с черными бородами и крючковатыми носами. Они также походили друг на друга ростом, силой и характерами.

– Нет ли у вас для меня работы? – спросил их Джесс.

– Нет, – хором ответили они ему.

– Я занимался рубкой леса. Правда, не так много, работал для Уильяма Тьюка из Хантлипа.

– Тебе уже сказали – нет! – сказал один из чернобровых. – Давай проваливай.

– Будь я на вашем месте, я бы срезал несколько веток до того, как начал рубить дерево. Если вы не сделаете этого, то потом будет сложно обрубать остальные ветки.

Рубщики перестали работать и посмотрели друг на друга. Потом один из них повернулся и покрутил в руках топор.

– Убирайся, – сказал он, – или я размозжу тебе голову!

Джесс развернулся и пошел прочь. За его спиной снова послышался стук топоров – тук-тук!

Мир казался тихим и голым в белом снегу. Нигде не было никакого движения. Джесс прошел от Страттс до Дири-Хилл, от Палмерс-Кросс до Биг-Мен-Стоун, от Плаг-Лейн до Литчетта и Уодхилла. Он не встретил ни единой души.

В Уолдхилле он наткнулся на лагерь каких-то цыган. Навес стоял прямо на земле, которую они очистили от снега и на которой постелили подстилки. Малыш лежал в плетеной корзине, мамаша чистила фланелевую рубашку – просто терла ее снегом. Отец сидел на бревне у костра и курил глиняную трубку. Трое детей – девочка и двое мальчишек сидели на корточках у огня и грели голые ноги, пока те не покраснели. В середине костра на треноге дымился закопченный котелок.