Начало

– Ты не вздумай влюбиться в этого парня Фреда. Я его взял, чтобы не пустовало место Кита, но он ему и в подметки не годится. Он никогда не сможет достичь его высот в работе и мастерстве.

Хотя Бет было наплевать на Фреда Ловажа, но она не смогла удержаться, чтобы не ответить деду.

– Я не собираюсь выбирать себе мужа, исходя из того, какой он плотник или столяр. Я стану выбирать мужа по его человеческим качествам.

Но последнее слово все равно осталось за дедом.

– Все равно, лучше Кита тебе не найти!

Эта зима, долгая зима 1890–1891 года, была суровой, и Деррент промерз до самого дна. Молодежь была очень довольна этим.

Не отставал от них в своей радости кузнец, мастеривший коньки. Пруд в Слингз-Дип, перед тем как замерзнуть, вышел из берегов и стал огромным ледяным полем. Туда приезжали покататься даже из Мидденинга, Истери, Нортона и Блегга. Каждый вечер по субботам на льду разводили огромный костер, и на нем жарились зайцы, кролики и даже фазаны.

Иногда Бет приходила сюда, чтобы немного повеселиться. И как-то раз туда отправился ее дед. Он прихватил с собой разные стружки и демонстративно подкидывал их в костер. Но даже здесь, глядя на конькобежцев, он не смог удержаться и снова заговорил о Ките.

– Господи, вы только посмотрите, какие они неуклюжие, спотыкаются, падают, поднимаются. Прямо коровы на льду. Вот если бы здесь был Кит. Он бы показал, как нужно выписывать «восьмерки»! Никто лучше Кита не умеет здесь кататься!

В следующем апреле родился ребенок у Лиллибел Рай. Тимоти Роллз, который жил с ней рядом, принес это известие в мастерскую.

– Девочка, – сказал он. – Такая тощенькая. Она, конечно, зачата в грехе, но младенец-то не виноват!

– На кого она похожа? – спросил его дед Тьюк.

– Да ни на кого, она еще слишком мала. Просто малышка с красным круглым личиком.

– Ты дурак, она должна быть на кого-то похожа!

– Ну, – сказал Тимоти, почесывая голову. – Мастер, вам лучше самому сходить и посмотреть на нее, если она вас так сильно интересует.

– Интересует! – воскликнул старик. – Мне наплевать на Лиллибел и на ее несчастья! Интересует! Я занятой человек!

Но позже, как-то в конце лета, когда он и Бет возвращались из Чепсуорта, он слишком явно проявил свою заинтересованность. Было жарко, и Лиллибел сидела с ребенком на стуле у дверей лавки отца. Дед Тьюк остановился перед ней и уставился на младенца.

– Эй, подними-ка ее! – скомандовал дед. – Я хочу ее разглядеть!

Девушка, сама еще ребенок, повиновалась ему сразу, не задавая вопросов. Она показала ему малышку. И робко стерпела его презрение.

У малышки были золотистые волосики на головке. Она была очень светленькой, а глаза, которыми она уставилась на пони, похожи на темные фиалки.

– Хм-м! Если это ребенок Кита Меддокса, тогда я – египтянин! – заявил старик и отправился дальше, не дав девушке сказать ни слова.

Бет видела, как он успокоился, и всю дорогу домой он улыбался и кивал сам себе головой. Но когда они подъехали к мастерской, он помрачнел и глубоко вздохнул.

– Знаешь, что я думаю? – внезапно спросил он Бет. – Мне кажется, что парню уже пора вернуться домой.

В следующую субботу, после того как дед мрачно съел свой завтрак, он встал и взял Бет за руку.

– Поднимись наверх и положи в сумку свои вещи для сна. Мы с тобой отправляемся в поездку. Да, и пусть твоя мать положит нам еды на дорогу.

– Конечно, я уже совсем оглохла! – возмутилась Кейт. – Теперь мне уже не отдают приказания напрямую. Их мне передают через мою дочь. Так, и куда же вы отправляетесь?

– Мне кажется, мы поедем в Спейлз, – ответила ей Бет. – Я уже во вторник поняла, что так и будет.

– Правильно, – добавил дед. – Хорошо бы вы поспешили, мисс Умница-Разумница! Я не собираюсь ждать!

– Мне нужно закончить свой завтрак, хотя кое-кто уже позавтракал.

– Может, ты вообще не желаешь ехать? – сказал дед. – Может, ты предпочитаешь сидеть дома и ковырять в носу?

– Нет, конечно я поеду с вами, – сказала Бет. – Я еще никогда не была в Спейлзе.

Они поехали в южном направлении, потом повернули к западу. Дорога вилась по долинам и среди довольно крутых холмов, удаляясь все дальше от дома. Они ехали медленно, часто останавливаясь, чтобы пони мог отдохнуть, и любовались яркими брызгами водопадов, падавших поверх запруд и с высоких холмов. Они беседовали с пастухами и покупали себе молоко на фермах.

На опушке леса, в тени дубов и берез, они остановились и отдыхали два часа. Дед съел пирог с мясом, хлеб с маслом и крутое яйцо, потом заснул, привалившись к стволу дерева. Бет тоже сидела, но она не могла спать.

Зеленые и золотистые пятна под деревьями были полны скрытого движения, на ветвях над ее головой не умолкал шум, в лесу царили необычайные запахи. Пока путешествие было очень привлекательным для Бет, полным новых впечатлений.

Они ехали все дальше и дальше под нависавшими над ними пиками Майндерз, по гладким и мягким склонам Слиперз, пока не спустились в маленький городок Спейлз, расположившийся на берегах реки Эннен.

В субботу в Спейлзе был базарный день. Они прибыли туда вовремя. На площади под навесами еще шла торговля, улицы полны народу. Начало вечера всегда самое плохое время на рынке – люди выжидают, думая, что продавцы вскоре начнут продавать все дешевле. Фермеры уже приводили лошадей и пытались не столкнуться телегами. Последние погонщики направляли стада коров или овец по узким дорогам, и последние из пьяниц покидали пивные, чтобы где-нибудь ввязаться в драку. Люди приезжали в Спейлз с двух сторон границы. Когда Бет услышала со всех сторон валлийскую речь, она поняла, что они действительно совершили долгое путешествие.

– Чему ты улыбаешься? – спросил ее дед. – Мне кажется, тут не до смеха, попробуй-ка протиснуться через эту толпу глупцов!

– Я вспомнила своего отца, – ответила ему девушка. – Он часто бывал в этих краях и научил меня нескольким словам по-валлийски, которые сам выучил здесь. Конечно, это были в основном слова, связанные с лошадьми.

– Угу, твой отец всегда транжирил время.

Они ехали по улице, выложенной булыжником, настолько узкой, что людям приходилось буквально вжиматься в двери, чтобы они могли проехать мимо них на повозке.

Они пересекли каналы и подъехали к аббатству. Его восстановленная башня казалась теплой, розовой и чистой в лучах солнца. Все выглядело так чудесно на свежей зелени газонов и на фоне синих вод Эннена.

Они привязали повозку с пони к загородке у дерева и пошли по упругой траве к аббатству. Храм все еще стоял в лесах, и даже сейчас, в шесть часов вечера в субботу, несколько человек еще продолжали работать на крыше. Стук их молотков отдавался эхом между стенами, и в паузах голоса рабочих звучали особенно гулко.

Дед Тьюк приложил лодочкой руки ко рту и крикнул. На них глянуло сверху чье-то лицо.

– У вас работает парень по имени Меддокс?

– Хотел бы я, чтобы он здесь работал! – крикнул ему в ответ работник.

– Где он?

– Я бы сам хотел знать это, – опять ответило им свесившееся вниз лицо.

– Господи ты Боже мой! Я могу получить здесь хоть один нормальный ответ?

– Попробуйте спросить у начальника, там на галерее! – предложил им работник. – Ему все равно нечего делать.

Они пошли на галерею с южной стороны. Там среди разгрома стоял маленький домик, и к ним навстречу вышел человек.

– Меддокс? – переспросил он. – Да, у нас работал плотник Меддокс, но он ушел от нас три недели назад.

– Ушел! – заорал дед. – Черт побери! Три недели назад! Вы знаете, куда он отправился?

– Это ваш сын? Нет? Хорошо, я вам скажу, что случилось. Он подрался с другим плотником, и черт бы его подрал, чуть его не убил. Столкнул с алтаря, разбил ему нос, и тот чуть не ослеп на один глаз.

– Вы хотите сказать, что выгнали его?

– Нет, я не успел это сделать. Он удрал еще до того, как я послал за ним. Он понимал, что остальные работники никогда ему не простят того, что он сделал с Джоэлом Уоткином.