Страница 41 из 70
«Малоруссия, язык через триста лет уничтожится. Быть малороссом, чехом — мелкая идея, быть всеславянином — выше, а для чего всеславянином? Чтобы сказать всеславянское слово. Какое оно? Православье, а главный выразитель — великорус… Но идея не созрела. Славяне не понимают, она лишь в России. И потому мы должны служить славянам и облегчать их участь, а там как они хотят: примкнут или нет к федерации — все равно».
«Федерация всех славянских земель, но Константинополь русский (знамя). Столица православия».
«Народ — Митрофанушка, поступить к жиду».
«Сохранить единицы славянские, единя их в одном православии».
«Взгляд русский составился в том, что мы православны… О Европе мы можем теперь, после двух веков, заключить, что христианством они не взяли, хотят взять наукой, социализмом».
«Столица православия — вот наша идея, чего же боится Европа, Россия останется в России, но станет государством Константинополя как хранительница православия».
«Надо заметить, что если Европа и смотрит на славян в настоящее время так бесчувственно, то именно через Россию, потому что русские тоже славяне».
«Колонизация Крыма. "Московские ведомости". Правительство должно, кроме того, что укрепят окраину. Не то вторгнется жид и сумеет завести своих поселенцев (не жидов, разумеется, а русских рабов). Жид только что воскрес на русской земле, для жида наступил новый фазис. Жид как раз попал у нас на либеральность».
«Народное начало настало».
«Не высказывай свою мысль до конца».
«Вот в Берлине я видел орангутанга».
«Война теперь была бы для нас не совсем вредна, по крайней мере не вполне вредна. Не всё одним жидам в карман. Она бы сдвинула и сблизила много разъединенных сил и многому дала бы новый толчок».
«Это что у меня враги-то? Да честный человек с тем и живет, чтоб иметь врагов».
«У честных врагов бывает всегда больше, чем у бесчестных».
«Иностранные языки ужасно полезны, но не иначе как когда заправился на русском».
«Русские. Быстро раздражаются. Всякий-то хочет отмстить за свое ничтожество».
«Всякий должен иметь право на землю. У нас это народное начало. Собственность — святейшая вещь: личность. Полное уничтожение собственности ужасно».
«Не надо бояться неестественностей социальных. Коммуна парижская — вредна, потому что бунт и насилие».
«У нас именно потому, что всякий потерял всякую веру, а стало быть, всякий взгляд, так дорога обличительная литература. Все, которые не знают, за что держаться, как быть и кому верить, видят в ней руководство».
«Самое высшее джентльменство уметь понять шутку».
«Лучшие люди познаются высшим нравственным развитием и высшим нравственным влиянием».
«Слово «Я» есть до того великая вещь, что бессмысленно, если оно уничтожится».
«Наш атеизм есть только разъединение с народом, оторванность от земли. Если б вы сидели на земле и ее обрабатывали, вы бы верили в Бога».
«Дурной признак, когда перестают понимать иронию, аллегорию, шутку. Упадок образования, ума, признак глупости».
«Женщины ужасно щекотливы? — А вы пробовали щекотать?»
«Бытие только тогда и есть, когда ему грозит небытие. Бытие только тогда и начинает быть, когда ему грозит небытие».
«Жизнь хороша, и надо так сделать, чтоб это мог подтвердить на земле всякий».
«Это была натура русского священника в полном смысле, то есть матерьяльная выгода на первом плане и за сим — уклончивость и осторожность».
«Единственно возможное слово России о Константинополе: "Да, он нейтрален, но нейтральность эта под моим покровительством"».
«Христос есть Бог, насколько земля могла Бога явить».
«Делай дело так, как будто ты век собираешься жить, а молись так, как будто сейчас собираешься умереть».
«У нас так можно сказать: все, что либерально, то и дрянно, то и пагубно».
«Народ злой, изо всех сил злой».
«Многие из наших писателей о народе так и остались обучившимися русскому мужику иностранцами».
«Вы, господа, всё величины серьезные и собою довольны. Я же в сравнении с вами — трость, колебаемая ветром, и где уже мне быть собою довольным!»
«Реалисты неверны, ибо человек есть целое лишь в будущем, а вовсе не исчерпывается весь настоящим».
«Россия дала залог миролюбия».
«Франция уничтожена, ее нет в Европе».
«Единственно возможное слово России о Константинополе: "Да, он нейтрален, но нейтральность эта под моим покровительством"». Константинополь международный город, значит, вечная драка за него и не кончен Восточный вопрос. Константинополь русский».
«Россия дала залоги такого миролюбия, какого не представляет вся ее история».
«Европейская дипломатия, вступаясь за славян, все более и более отнимает у нас наше обаяние на славян».
«Нельзя выгнать орду турецкую из Европы. Не надо».
«Во Франции общество — коммуна и буржуа. Две ясные партии. У нас не явилось партий. Хаос. Нужны лучшие люди. В Австрии кутит Венгрия, полная ненависти к России. Считает себя за первоклассную державу».
«Остроумие есть дар, и если вы его не имеете — зачем вы пускаетесь?»
«Константинополь наш».
«Отделить судьбу мистическую от гражданской».
«Пока существовала Казань, нельзя было предсказать, кому будет принадлежать европейская Россия: русским или татарам?»
«У нас способнейшие люди не понимают Восточного вопроса».
«Основание в Европе — две силы».
«Остроумие. И если вам Бог не дал, то нечего и решаться на остроты. Почтенное навьюченное нравоучениями существо».
«Европейскому равновесию повинна одна Россия».
«Вы идеалисты 40-х годов, но вы устарели и обратились в нечто хотя и весьма почтенное, но навьюченное целым возом устарелых неподходящих нравоучений, ненужных, первобытных, до того, что даже стыдно читать».
«Изучите православие, это не одна только церковность и обрядность; это живое чувство, вполне, вот те живые силы, без которых нельзя жить народам. В нем даже мистицизма нет — в нем одно человеколюбие, один Христов образ».