Страница 1 из 5
Роберт Янг
Девушка, заставившая время остановиться
Роджеру Томпсону, сидевшему в то июньское утро пятницы на парковой скамейке, не могло прийти в холостяцкую голову, что судьба его уже решена и что вот-вот его ожидает сюрприз. Возможно, он и не собирался ничего менять в своей жизни, когда несколько минут спустя увидел высокую брюнетку в облегающем красном платье, идущую по петляющей дорожке, но этот осторожный намек не мог, разумеется, предупредить его обо всех громадных витках времени и пространства, которые, являясь следствием его холостяцкого положения, уже давно пришли в движение.
Высокая брюнетка была как раз напротив скамейки, и дело начало принимать такой оборот, что все оказалось под угрозой ужасной катастрофы, как это обычно и бывает, когда происходит один из тех случаев, многократно поведанных нам литературой и касающихся знакомства двух молодых людей: один из ее заостренных каблучков провалился в трещину на дорожке, заставив женщину неожиданно остановиться. Наш герой с достоинством встретил столь благоприятную возможность познакомиться, особенно учитывая тот факт, что он находился в самом разгаре бурного изучения особо трудной и темной фазы поэтического анализа науки, над которым в данный момент работал, и был меньше обычного подготовлен к встрече с девушкой. Не прошло и миллисекунды, как он уже был рядом с ней; в следующую долю секунды его рука уже обхватила ее ногу. Он высвободил ее ступню из туфли, заметив при этом три узкие золотые ленты, опоясывавшие ее голую ногу как раз чуть выше лодыжки, и помог ей сесть на скамейку.
- Я извлеку ее оттуда в одно мгновенье, - сказал он.
Дело не разошлось с его словами, и через несколько секунд он надел туфлю на изящную ногу девушки.
- О, благодарю вас, мистер... мистер... - начала было она.
Ее голос был чуть хриплым, а лицо напоминало овал; губы были красными и полными. Глядя в кристально-чистую перламутровую глубину ее глаз, он испытал ощущение обморочного падения, несмотря на полное сознание, и, пошатываясь, присел рядом с ней на скамейку.
- Томпсон, - сказал он. - Роджер Томпсон.
Перламутровая бездна глаз стала еще таинственнее и глубже.
- Рада познакомиться с вами, Роджер. Меня зовут Бекки Фишер.
- И я рад познакомиться с вами, Бекки.
Пока все шло хорошо. Парень встретил девушку. Он надлежащим образом поражен; девушка благосклонна. Оба молоды. Стоит июнь. По существу, завязывается роман, и вскоре он созревает. Тем не менее, это был такой роман, который никогда не будет упомянут в анналах времени.
Почему нет? - спросите вы.
А вот увидите.
Остаток дня они провели вместе. У Бекки в этот день был выходной, и она была свободна от работы в "Серебряной ложке", где обслуживала столики. Роджер, который с нетерпением ждал ответа уже на шестое предложение о найме с момента окончания Технологического института в Лейкпорте, был свободен почти каждый день. Этим вечером они пообедали в скромном кафе, а затем развлекались с музыкальным автоматом и танцевали. Но самая необыкновенная и замечательная минута наступила в полночь на крыльце дома, где жила Бекки, и их первый поцелуй был таким сладостным и долгим на губах Роджера, что он, пока, наконец, не добрался до своей комнаты в отеле, даже не успел удивиться, каким это образом молодой человек, вот такой, как он, считавший любовь лишь помехой для научной карьеры, мог влюбиться так сильно за такой короткий промежуток времени.
В его воображении та скамейка в парке превратилась в некий священный символ, и на следующее утро его уже можно было видеть идущим по извилистой дорожке в расчете на то, чтобы увидеть вновь этот божественный предмет. И можно понять его огорчение, когда он, преодолев последний поворот, увидел девушку в голубом платье, сидевшую на той самой части святого предмета, который был освящен его богиней!
Он уселся от нее как можно дальше, насколько позволяла длина скамейки. Возможно, если бы она была очаровательной, он не раздумывал бы так долго. Но таковой она не была. У нее было слишком худое лицо и слишком длинные ноги. По сравнению с красным платьем, которое носила Бекки, ее было просто тусклым тряпьем, а что касается подстриженных лесенкой золотисто-каштановых волос, то они являли просто насмешку над всей косметологией.
Она что-то записывала в маленькую записную книжку красного цвета и, казалось, в первый момент даже не заметила его. Однако вскоре она взглянула на свои наручные часики, а затем, как будто время суток каким-то образом сообщило ей о его присутствии, посмотрела в его направлении.
Это был скорее спокойный, чем настороженный взгляд, и ни в малейшей степени не навязчивый. Он мельком успел заметить, как раз перед тем, как она торопливо вернулась к своей записной книжке, россыпь золотистых веснушек, пару глаз голубоватого оттенка и небольшой рот, напоминавший по цвету листья сумаха, тронутые первым сильным морозом. Роджер неторопливо раздумывал над тем, а не могла бы быть его реакция по отношению к ней иной, если бы он использовал в качестве критерия менее совершенное существо, нежели Бекки.
Внезапно он ощутил, что она вновь смотрит в его сторону.
- Как бы вы напиксали слово "супружество"? - спросила она.
Он вздрогнул.
- Супружество?
- Да. Как бы вы напиксали его?
- С-у-п-р-у-ж-е-с-т-в-о, - по буквам произнес Роджер.
- Спаксибо. - Она что-то исправила в книжке, а затем вновь повернулась к нему. - Мне очень плохо дается пиксьмо, особенно когда дело каксается иностранных слов.
- О, так, значит, вы из другой страны? - Это объясняло ее причудливый акцент.
- Да, я из Базенборга. Это совксем маленькая провинция на ксамом южном континенте шекстой планеты звезды, которую вы называете Альтаир. И я прибыла на землю только ксегодня утром.
По тому, как прозаично она произнесла это, можно было бы подумать, что самый южный континент Альтаира-6 удален от Лейкпорта не дальше, чем самый южный континент Солнца-3, и что космические корабли были столь же обычным делом, как и автомобили. Не удивительно, что ученый внутри Роджера пришел в негодование. И не удивительно, что он тут же собрался с силами, чтобы ринуться в бой.
Лучшим вариантом, решил он, должна стать методика "вопрос-ответ", построенная таким образом, чтобы выманивать ее на все более и более глубокую воду, пока она не утонет в ней.
- А как вас зовут? - начал он, будто бы мимоходом.
- Элейн. А вакс?
Он ответил ей. Затем продолжил:
- А есть ли у вас фамилия?
- Нет. В Баксенборге мы уже много веков обходимкся без фамилий.
Это он оставил без внимания.
- Хорошо, а тогда где же ваш космический корабль?
- Я пристроила его рядом с каким-то амбаром на пустующей ферме в некскольких милях от города. Окруженный ксиловым полем, он выглядит как ксилосная башня. Люди никогда не заметят обычный предмет, даже ексли он будет торчать прямо у них под ноксом, при уксловии, что он ксливается с окружающей обстановкой.
- Ксилосная башня?
- Да. К... силосная башня. Я вижу, что опять смешиваю свои "с" и "к". Понимаете, - продолжала она, стараясь как можно старательнее выговаривать каждое слово, - в алфавите Базенборга самым ближайшим звуком к "эс" будет "экс", так что если я не слежу за собой, то всякий раз, когда мне следует произносить "эс", у меня выходит "экс", если впереди или далее не следует буква, смягчающая этот шипящий звук.
Роджер внимательно посмотрел на нее. Но голубизна ее глаз просто обезоруживала, и даже едва заметная улыбка не тронула спокойную линию ее губ. Тогда он решил подыграть ей.
- Тогда все, что вам надо, так это хороший преподаватель дикции, - сказал он.
Она кивнула, не меняя серьезного выражения.
- Но как мне найти его?
- В телефонном справочнике их сколько угодно. Просто позвоните любому из них и условьтесь о встрече. - С долей цинизма он подумал, что если бы встретил ее раньше, чем на его горизонте появилась Бекки, то решил бы, что ее акцент в высшей степени очарователен и наверняка не посоветовал бы ей пользоваться услугами преподавателя дикции. - Но давайте вернемся к тому, о чем мы только что говорили, - продолжил он. - Вы сказали, что оставили свой корабль прямо на виду, потому что люди никогда не замечают обычный предмет, если он не выделяется из окружающей его обстановки, что означает ваше желание скрыть факт своего пребывания на Земле. Верно?