Секреты утра

Михаэль вышел в красивом шерстяном, спортивного покроя жакете и черных брюках. Вокруг шеи он намотал синий шелковый шарф. Я никогда не видела более красивого мужчину и сказала ему об этом.

– Да, я должен хорошо выглядеть перед этими людьми, я обязан оправдать их ожидания, в этом один из недостатков звездной жизни. Всегда нужно ходить по сцене, выглядеть как идеал, потому что за вами непрерывно наблюдают. Если волосы не уложены или вы не в состоянии улыбаться – это настоящая беда, плюс постоянные, нескончаемые слухи. Ты уверена, что все будет в порядке? Может быть сходишь в кино? Позволь мне одолжить тебе деньги на билет и такси?

– О, нет, мне еще нужно сделать домашнее задание.

Он покачал головой.

– Домашнее задание? Кто-то еще задает домашнее задание на праздники? Ладно, все будет в порядке, поговорим позже, – сказал Михаэль и, поцеловав меня, ушел. Захлопнулась дверь, и я осталась одна. Я осталась одна в пустой квартире.

Я жалела, что мы были тайными любовниками и он тайком принимал меня. Но мне было хорошо с ним, даже если для Михаэля я уже стала скучна и обыденна. Я подошла к маленькому рождественскому дереву.

– Но, – вздохнула я, – по крайней мере, в тебе я уверена. Теперь мы хорошо узнаем друг друга.

Я открыла коробки с игрушками, купленными Михаэлем, и начала украшать дерево. Часы тянулись так медленно, что выражение «время летит» казалось издевательством.

Я очень долго украшала дерево, поворачивая его, перевешивая игрушки, до тех пор, пока не добилась совершенства. Потом я слушала музыку и думала о Михаэле. Я пыталась засесть за домашнее задание, но не могла сконцентрироваться на чтении.

Каждые две минуты я смотрела на часы. Самостоятельно разожгла камин и немного посмотрела телевизор, а Михаэля все не было. Я боролась со сном, боясь не услышать телефон, а Михаэля все не было. Огонь, разожженный в камине, потух. Мне показалось, что мои часы стали, я посмотрела на настенные и была потрясена: почти двенадцать тридцать, а Михаэля все не было. Я удивилась, почему он не звонит. Я посмотрела в окно, там мело, улицы укрылись белыми простынями. Слышались редкие автомобильные гудки, только несчастные, очень несчастные люди могут мчаться неизвестно куда в такую погоду. А Михаэля все не было.

Несмотря на волнение, я легла на кровать, закрыла глаза и проснулась только тогда, когда открылась входная дверь. Я открыла глаза и села. Михаэль возился с замком и сам себе бормотал:

– Тс-с…

– Михаэль?

– Ах, – вскрикнул он и повернулся. Его волосы слиплись, жакет выглядел довольно плачевно.

– Тс-с, – Михаэль прижал палец к губам, – Дон, ты уже проснулась?

– Да, Михаэль.

– Ах, – он споткнулся.

– Михаэль, ты… пьян? – спросила я, но могла бы этого и не делать, «состояние папы Лонгчэмпа» было мне хорошо знакомо.

– Теперь, – сказал Михаэль и вытянул вперед руки, чтобы не упасть, – сюда. Я немного, – он показал пальцами сколько, – или много?.. Каждые десять минут, – маэстро идиотски засмеялся и упал.

– Михаэль! – Я бросилась к нему, Михаэль притянул меня и прижался. От него разило так, будто он принял ванну виски.

– Где ты шатался? Почему столько пил? Как ты добрался домой?

– Домой? – Он внимательно огляделся. – Я дома? Я попыталась его перевернуть и увидела на жакете волосы, рыжие волосы!

– Михаэль, где ты был? С кем ты был? – спрашивала я. Но он молчал. Он попробовал взобраться на диван, но снова упал.

– Почему комната кружится?

Он закрыл глаза и музыкально захрапел.

– Михаэль!

Я безрезультатно трясла его. Тогда я с трудом стащила с него обувь и жакет и укрыла одеялом. Посмотрев на рождественское дерево, украшенное и зажженное, я заплакала. Оно выглядело таким красивым, таким родным, а Михаэль совершенно равнодушно храпел. И своим плачевным состоянием разочаровывал меня в милом домашнем празднике. Он даже не заметил дерева и едва узнал меня.

Я еще раз посмотрела на дерево, окинула взглядом Михаэля и подавленная ушла в спальню.

Михаэль проснулся раньше меня, я почувствовала, что он сидит рядом на кровати и тихонько гладит меня по плечу.

– Михаэль, который час?

На нем все еще была вчерашняя одежда, грязная рубашка была расстегнута, жирные волосы всклокочены. Он тряхнул головой.

– Еще рано. Извини, Дон, – попросил он. – Я уверен, что выглядел по-свински вчера. Я даже не помню, как пришел, как ты меня укрыла. Я, как это говорится, был вчера в… зюзю.

Я села, стараясь не смотреть на него.

– Где ты был? Что произошло? Почему ты так напился?

– Мы вчера праздновали, я пробовал уйти, но каждый настаивал, чтобы я выпил с ним. Эти меценаты оплатили и вино и угощение. Шампанское лилось рекой. – Он снова потряс головой.

– Но где был ты?

– Где был я? Давай вспомним, – сказал он тоном ученика, которому достался на экзамене сложный вопрос. – Где был я? Хорошо, сначала мы были в офисе режиссера, потом мы все пошли на обед в Сардис. После этого мы посетили несколько найтклубов, потом зашли в одно или два места, и все у меня смешалось. Михаэль закрыл лицо руками.

– Кто был с тобой?

– Кто был со мной? – он поискал мысль в потолке, – режиссеры и продюсеры.

– Была ли там женщина с рыжими волосами?

– Женщина с рыжими волосами? Фи, нет, нет, не было никакой рыжей женщины. Такое ощущение, что о мою голову разбили дюжину горшков. Пойду приму душ. Извини, – он быстро поцеловал меня в щеку. – Спасибо за заботу.

Он потянулся, подобно коту, и вышел.

Может быть, рыжие волосы остались на жакете с его предыдущей встречи с женой друга? Или он не предполагал, что я замечу их? В конце концов, он слишком меня любит, для того чтобы обижать.

Я поднялась и пошла в кухню приготовить нам кофе и легкий завтрак. После душа Михаэль был свеж, волосы аккуратно уложены, он надел синий из легкого шелка костюм.

– Хм, недурно пахнет, – сказал он, подошел ко мне сзади и обнял. – Извини еще раз за вчерашний вечер. Все были так взбудоражены предстоящим рандеву, что слишком рьяно начали праздновать, – Михаэль поцеловал меня в шею.

– Все будет хорошо.

– Все скоро услышат о Михаэле Саттоне, выступающем на Бродвее, – гордо сказал он.

– О, Михаэль, как это будет замечательно, как это кружит голову. Только жаль, что мы вчера вечером не отпраздновали.

– Мы будем праздновать сегодня вечером, возьмем кабриолет и поедем в маленький итальянский ресторан в Бруклине, там нам никто не помешает, а еда будет отличной.

– Но Михаэль, если кто-нибудь нас заметит?

– Никто. Как приятно, что ты заботишься обо мне. Теперь пойдем, ты мне покажешь рождественское дерево, – он взял меня за руку и мы пошли в зал. Я зажгла гирлянды. – Великолепно, – сказал Михаэль, – как это приятно на рождество выпить бокал вина под своим деревом. Наше дерево, – добавил он и крепко обнял меня за талию, – моя маленькая фея, – он поцеловал кончики моих пальцев. – А теперь я голоден, пойдем завтракать.

Остаток дня пролетел незаметно. Михаэль ненадолго ушел в магазин, в это время дважды звонил телефон, но я не отвечала. Когда он пришел, сказал, что я правильно сделала – меньше будет вопросов.

Из магазинов он принес кучу пакетов.

– Рождественское дерево без подарков завянет, – объявил Михаэль, выкладывая их.

– Для кого эти дары? Придут твои родственники?

– Родственники? Нет. Это все для тебя.

– Все для меня? Михаэль, ты так много тратишь, – смутилась я, разбирая пакеты.

– Я обязан тратить, – твердо объявил он, – кто же, как не я, и как не на тебя, не на свое же неблагодарное семейство, – улыбнулся маэстро, и достал из кармана маленькую коробочку, обернутую в розовую бумагу и обвязанную такого же цвета лентой. – Я не вытерпел, это подарок Благодарения.

– Люди не дарят друг другу подарки на Благодарение, – рассмеялась я.

– Они не дарят? – усмехнулся он, – хорошо, я начну новую традицию и с этого времени они будут дарить. Для вас, – сообщил он, раскрывая протянутую руку.