Секреты утра

– Что ты делала в его квартире?

– Мы пили вино, слушали музыку и разговаривали.

– О чем можно разговаривать так долго? – скептически поинтересовалась Триша.

– Сначала он рассказывал о себе, о своем замечательном браке, как они с женой любили друг друга. Все было очень мрачно. Я заплакала и потом рассказала ему свою историю, и он заплакал. Он потерял родителей в юном возрасте, поэтому понимает мое состояние. Знаешь, что он собирается сделать? Он хочет помочь мне найти настоящего отца. У него есть влиятельные друзья, подобные бабушке Катлер, и он собирается послать несколько запросов, у него есть люди, которые займутся расследованием. Он даже готов нанять и оплатить частного детектива.

– Но это может оказаться очень дорого, – возразила Триша.

– Он говорит, что деньги не станут между нами. Он хотел подарить мне кое-какие драгоценности жены и парфюмерию, но я сказала, что мне будет трудно объяснить причину их появления, и могут возникнуть неприятности. Он все понял и сказал, что не хочет причинять мне боль и неудобства.

Глаза Триши сузились, какая перспектива!

– Ты должна много больше тридцатилетнему мужчине, чем простые разговоры, – настаивала она.

Я посмотрела вдаль и начала вешать вещи в шкаф.

– Так вы занимались этим или не занимались?

– Мы поцеловались, – призналась я, – и я хотела большее, но Элвин сказал, что мы не должны быть опрометчивы в таких делах.

– Элвин? Мне кажется, что ты говорила Аллан, да. Так ты говоришь Элвин?

– Я не могу вообразить почему… Ох, – сказала я, – у него есть младший брат по имени Элвин, я ведь так утомлена, смущена и полна счастья.

Триша посмотрела на меня скептически, но все-таки приняла объяснения.

– Когда у вас следующее свидание?

– Скоро, – ответила я, – по понятным причинам мы должны быть очень осторожны. Он не будет искать встреч со мной, если не возникнет крайней необходимости.

– У тебя столько романтики, – грустно сказала Триша, легла на кровать, свернулась клубком и спрятала лицо в подушку. Я присела рядом.

– Что-нибудь не так, Триша?

– Ничего, – она поднялась и в упор посмотрела на меня, – у тебя романтика, приключения, а мне, мне ничего почти не рассказываешь, – но вдруг она, решив почему-то оставить печаль, улыбнулась, – я хочу немного пофлиртовать с Эриком Ричардсом, ты же не интересуешься им. Он сидел рядом со мной вчера во время завтрака и ни разу не спросил о тебе.

– Эрик Ричардс? Естественно, – я улыбнулась, – ты с ним могла бы сойтись.

– Возможно, он пригласит меня на танец в день всех святых, – продолжила Триша, – а что, если и тебя кто-нибудь пригласит из школы?

– Я не смогла бы… Я не могла бы полюбить еще кого-нибудь, я сейчас думаю только о… Аллане, – сказала я, – а это будет несправедливо по отношению к пригласившему меня мальчику.

– Но ты же не пропустишь хорошую забаву в школе? Ты уверена, что тебе нужен парень настолько старше?

– Я же сказала тебе, – не выдержав, пропела я, – это судьба.

Я пошла в ванную, чтобы помыться и почистить зубы. Мне не нравилось врать Трише, она была таким хорошим другом, с самого начала. При взгляде в зеркало я увидела лицо лгуньи. Я поняла, чем может обернуться счастье с Михаэлем. Какой поворот меня еще ждет? Как все иронично и мрачно! Я наконец нахожу любовь, счастье и безопасность и при этом делаю вещи, которые предрекала бабушка Катлер. Я расслабилась, возможно, вскоре Михаэль позволит открыть правду Трише. Я снова посмотрела в зеркало, чтобы хорошо изучить лицо живущей там девушки. Ее лицо было красным от пара, глаза блестели, я никогда не видела в них и доли властности. Да, действительно, я не смогу пойти на танцы с каким-нибудь глупым школьником, конечно, не по тем причинам, какие я открыла Трише, а потому что я открыла радость любви с опытным, взрослым человеком.

Мне были неприятны слова Михаэля, что он будет обращаться со мной как и с другими студентами. Действительно, я думала, что он будет даже более холоден и более формален со мной после вечера в его квартире. Михаэль перестанет называть меня Дон и перейдет на официальное Катлер. Всякий раз, когда мы будем случайно встречаться в коридорах, Михаэль тайком улыбнется, и быстро переведет взгляд на кого-нибудь другого, между нами возникнет напряжение.

В течение следующих нескольких недель Саттон ни разу не отослал Ричарда Тейлора во время наших индивидуальных занятий и, работая со мной, старался выглядеть еще старше. Он не дотрагивался до меня, не говорил ни о чем другом, кроме музыки. Михаэль всегда отпускал меня раньше, чем Ричарда, так что мы не пробыли наедине ни минуты. Я работала и ждала, когда маэстро снова захочет увидеться со мной. Я боялась надолго выходить из дому, чтобы не пропустить его звонка. Я знала, что если не я подойду к телефону, то он положит трубку. Триша стала очень подозрительной, потому что я не открывала новых деталей о своем друге.

– Ты не упоминала Алана в течение нескольких дней, – говорила она, – ты не выходила ни разу тайком поздним вечером, чтобы увидеться с ним. Он сбежал с другой женщиной?

– О, нет. У него просто много работы, – оправдывалась я, – и мы увидимся, как только он освободится.

Наконец однажды в полдень, после занятия по вокалу Михаэль попросил меня остаться. Мы стояли молча до тех пор, пока Ричард Тейлор не закрыл за собой дверь.

– Дон, – проговорил Михаэль, схватив меня за руки, – мы были так ужасно далеки в течение нескольких недель. Я знаю, ты думаешь, что я скотина и намеренно игнорирую тебя.

– Это беспокоило меня, – призналась я, – я боялась, ты решил, что я кому-нибудь открыла нашу тайну. Я надеялась вскоре переговорить с тобой, но меня останавливал страх подвергнуть тебя опасности в стенах школы.

– Я знаю, – ответил он, – ты была замечательна, – он быстро поцеловал меня в щеку и отошел. – Через несколько дней, после того как ты посетила мою квартиру, директор школы вызвал меня, и у нас состоялся разговор о моих методах работы. Мне показалось, что другие преподаватели что-то тайком нашептали ему. Я знаю. Это нормально – профессиональная реакция. Он критиковал меня весь вечер. Во что бы то ни стало я должен, по его словам, быть более формален в своих отношениях со студентами. Я думаю, нас кто-нибудь заметил в кафе, или Ричард что-то заподозрил и посчитал своим долгом сообщить. Естественно, я испугался опорочить тебя, и мне пришлось играть чужую роль. Я думаю, – он снова взял мои руки, – наблюдение за нами снято, и ты сможешь прийти сегодня вечером ко мне так, чтобы никто не знал, тайком.

– Хорошо, – ответила я, радуясь новому приглашению. Пока он собирал вещи, я придумывала новую ложь.

– Счастливо, приезжай в то же самое время, постарайся не разочаровать меня, – сказал Михаэль и ушел.

Я была возбуждена словами Михаэля, нашим предстоящим свиданием. Я не слышала ни слова из того, что говорили на других занятиях, и ненавидела занудные, медленно идущие часы. Единственной, кто заметил во мне перемены была мадам Стейчен, она так хлопнула крышкой фортепиано, что я подскочила с табурета.

– О чем вы думаете, вы что, не видите нот?! – закричала она.

– Извините, – спокойно ответила я.

– Нет! – вспыхнула она, глаза мадам стали красными от гнева. – Это не практика, это пустая трата времени. Я повторяю вам, что, не замечая примечаний, вы будете играть как ремесленник. Оторвите пальцы от души. Концентрация, концентрация и еще раз концентрация. О чем вы думаете во время игры?

– Ни о чем.

– Это не игра… Это ничто, просто набор звуков. Вы сконцентрируетесь, или мы впустую потратим время. – С каждым словом она ударяла пальцами по крышке фортепиано.

– Я буду концентрироваться, – мои глаза горели от слез.

– Начните сначала, освободите свой ум от всякой ерунды.

Она посмотрела на меня своими маленькими, круглыми как линзы глазами.

– Я не буду читать по вашему лицу, мне все ясно из музыки, что-то изнутри развращает вас и мешает играть. Остерегайтесь кого бы то ни было, – заявила она и отошла к стене.