Секреты утра

Он рассмеялся.

– Как вас зовут?

– Дон.

– Я – рядовой первого класса Джони Вильсон. Мои друзья называют меня Буш из-за моей прически, – сказал он и потрогал рукой коротко остриженные волосы. – Я носил эту стрижку еще до армии.

Я улыбнулась и вдруг заметила, что один из моих чемоданов проезжает мимо по транспортеру.

– О, мой багаж, – я напрасно попыталась его достать. Вильсон, ловко пробираясь сквозь толпу, схватил мой чемодан.

– Спасибо, – сказала я, когда он его принес. – У меня есть еще один. Я лучше буду смотреть во все глаза за багажом.

Джони снял свой мешок, стоящий между двумя черными чемоданами. Когда я увидел свой второй кейс, Джони опять помог мне.

– Спасибо.

– Где вы остановитесь, Дон? В Бруклине? – спросил он с надеждой.

– О нет, я еду в Нью-Йорк.

Он снова рассмеялся.

– Бруклин в Нью-Йорке. Вы хоть знаете свой адрес?

– Нет, его знает водитель такси.

– Я помогу вам отнести один из ваших чемоданов к воротам.

Он схватил его прежде, чем я успела возразить, и был уже далеко. В воротах стояли люди с табличками, на которых были написаны фамилии встречаемых, как и предсказывала госпожа Леви. Я осмотрелась, но отыскать своего шофера так и не смогла. Комок подкатил к моему горлу. Что если никто не пришел меня встретить, так и не узнав номер моего рейса? Казалось, что все знают, куда нужно идти, лишь я единственная прибыла в Нью-Йорк впервые.

– Нашел, – крикнул Вильсон.

Я посмотрела в указанном направлении и увидела высокого, темноволосого человека, стоящего с табличкой: Дон Катлер.

– Несомненно, он дожидается вас, – сказал Вильсон и повел меня вперед.

– Вот она.

– Хорошо, – кивнул водитель. – Я поставил машину напротив аэропорта, подальше от местных полицейских. – Идемте, – он едва взглянул на меня и взял мои чемоданы.

– Спасибо, – сказала я солдату.

Он улыбнулся.

– Счастливого пути, Дон, – крикнул мне вслед Джони.

Я следовала за водителем. Когда я оглянулась, рядовой Вильсон показался мне ангелом хранителем, спустившимся с небес, чтобы помочь мне. Еще некоторое время я чувствовала себя в безопасности, даже в этой огромной толпе. Будто я была снова с Джими, с кем-то сильным, кто заботится обо мне.

Как только мы вышли из аэропорта, я зажмурилась – настолько ярким было солнце. Но я была довольна, что стоял теплый, летний день. Мне казалось, что город тепло приветствует меня. Водитель такси показал мне машину, погрузил мои чемоданы в багажник и открыл дверь.

– Быстрее отъезжаем, идут полицейские, они не позволяют нам парковаться здесь. – Машина быстро тронулась с места, сделала несколько крутых виражей, мы обогнули несколько стоящих автобусов и, проехав через туннель, оказались на открытом шоссе.

– Впервые в Нью-Йорке?

– Да.

– Здесь можно хорошо заработать, но лучше бы я жил где-нибудь в другом месте. Знаете, что я хочу этим сказать?

Я не знала, ждет он ответа или нет.

– Нужно жить по правилу: живи и позволяй жить другим, и все будет о'кей. Я говорю это вам, я говорю это собственной дочери. Когда идете по улице, смотрите прямо и не не слушайте никого. Знаете что это означает? – спросил он снова.

– Да, сэр.

– У вас будет все в порядке. Вы напоминаете шикарный торт, и вас ждет хорошее соседство. Но учтите, в Нью-Йорке все предельно вежливы, даже грабители говорят: «Извините, не найдется ли у вас 10 долларов?» – Он пристально посмотрел на меня в зеркало, желая обнаружить, какой эффект на меня произвели его слова. – Всего лишь шутка, – добавил он смеясь.

Он занялся радио, а я принялась разглядывать небоскребы, мечтая надолго сохранить первое впечатление от Нью-Йорка. Все казалось подавляющим. На что же бабушка Катлер в действительности надеялась, планируя мою поездку? Я не понимала. Она думает, что я запаникую и буду умолять вернуть меня обратно? Или она надеется, что избавилась от меня, от моих «подозрительных глаз» навсегда? Сердце мое сжалось от тоски. Нет, я была также сильна как и бабушка, даже сильнее.

Мы проезжали по центру города. Я не могла остановить свой взгляд на чем-либо. Здания такие высокие, и так много людей на улицах! Автомобильные гудки беспрерывно ревели, водители кричали друг на друга. Люди перебегали улицы, как будто намеревались кончить жизнь под колесами автомобиля. И богатство! Все капиталы мира были здесь, о каких я только читала и слышала.

– Вы собираетесь свернуть себе шею? Так вы сделаете это, – предрек водитель. Я покраснела. Мне не было видно, что он наблюдает за мной. – Знаете, когда вы станете настоящим жителем Нью-Йорка? – спросил он, взглянув на меня через плечо. Я отрицательно покачала головой. – Когда перестанете озираться. – Он рассмеялся, я сообразила, что это была шутка, но все равно не поняла ее. Я предполагала, что мне предстоит длинный путь прежде, чем я стану жителем Нью-Йорка.

Скоро мы выехали на спокойные улицы, где люди одевались лучше и было чище. Фасады зданий выглядели новыми. Наконец мы остановились перед домом из коричневого камня, обнесенным черной железой оградой. Двойные двери были высокими, из прекрасной темной древесины моренного дуба. Водитель вышел и поставил мои чемоданы на землю. Я покинула автомобиль и осмотрелась. Это должно стать моим новым домом на длительный срок, так я подумала.

Два самолета поднимались в глубокое синее небо с маленькими, редкими облаками. Перед нами был маленький парк, и вдали между деревьями виднелся водоем. Я не могла оторвать взгляд и, на какой-то момент, забыла, что водитель все еще стоит возле меня.

– Плата за проезд, – заявил он, – еще не чаевые.

– Чаевые?

– Конечно. Всегда нью-йоркским водителям дают чаевые, не забудьте это. Вы можете забыть что-нибудь другое.

– Ох! – Я открыла свой кошелек и на мгновение задумалась, сколько же ему дать?

– Бакс будет достаточно, – сообщил он.

Я протянула.

– Благодарю. Удачи. Возвращаюсь к делам, – добавил он и быстро укатил.

Я направилась по цементной дорожке, взошла на крыльцо и позвонила. Дверь долго не открывали, я уже стала думать, что звонок не работает, или никого нет дома, через некоторое время я позвонила снова. Наконец дверь открылась, на пороге стояла высокая статная женщина, на первый взгляд ей было около пятидесяти. Она стояла прямо, расправив плечи как на картинке из учебника для манекенщиц, сквозь ее коричневые волосы пробивалась седина. На женщине была длинная цвета морской волны юбка и розовые пуанты. Ее блузка была усыпана яркими тяжелыми цветами, на шее были бусы из драгоценных камней. В одном, правом ухе была серьга с теми же камнями, я бы удивилась, если бы она догадалась, что в левом ее нет. На лицо был нанесен сильный вечерний макияж, ресницы были длинные, накладные. Она медленно осмотрела меня с ног до головы, потом кивнула как бы в подтверждение какой-то своей мысли.

– Я полагаю, вы – Дон, – сказала она.

– Да, госпожа.

– Я – Агнесса, Агнесса Моррис, – представилась она.

Я кивнула, это имя было указано в инструкции, но она по-видимому ожидала от меня другой реакции.

– Берите багаж и следуйте за мной, это не гостиница и носильщиков у нас нет.

– Да, мадам, – ответила я.

Меня обдало сильным запахом духов, напоминающих жасмин. Я вошла в прихожую, там был вишневый пол, покрытый выцветшим изношенным ковриком. Когда мы прошли коридор, я услышала бой часов.

– Господин Феербенк приветствует вас, – Агнесса показала на высокие напольные часы. На их циферблате были римские числа и толстые черные стрелки, похожие на пальцы.

– Господин Феербенк? – смущенно переспросила я.

– Дедушкины часы, – сказала она как об общеизвестном факте.

– Я многим вещам даю имена актеров, с которыми работаю. Это делает дом более… более… – она смотрела, как будто искала в воздухе подсказку. – Более родным. Да? Я не права? – ее глаза стали маленькими, и она сжала губы так, что они побелели.

– О, да! – согласилась я.