Страница 20 из 37
Я обернулся и только тогда заметил какое-то лохматое двуногое существо, торопившееся ко мне сбоку по гребню дюны метрах в ста пятидесяти. Оно приближалось со стороны солнца, и мне был виден только темный неряшливый силуэт. Однако и этого было достаточно, я сразу понял, что за существо в птичьем облике преследовало меня.
Скалы находились ко мне ближе, чем машина, и я бросился бежать к ним. «Только бы добежать до пещер!» — думал я.
Я мчался к скалам с быстротой, какой никак не ожидал от себя, размахивал руками, словно сама смерть гналась за мной по пятам. И, конечно, так оно и было… «Что она сделает с машиной?» — мелькнула вдруг мучительная мысль и пропала. Даже этому тигру на птичьих ногах железный и кварцевый скелет машины должен был показаться несъедобным. Шум крыльев позади меня стал громче, и я понял, что пернатое чудовище догоняет меня.
Я бежал так, что песок горстями летел из-под каблуков, но у меня уже темнело в глазах, сердце словно разбухло и бешено колотилось где-то в горле. Радужные круги застилали все вокруг, ноги отказывались слушаться, а в груди как будто кто-то царапал железными когтями.
Внезапно прямо перед собой я увидел серые каменные стены в грязных потеках и выставил руки, чтобы не удариться головой. Я повернул, стукнулся плечом о выступ камня и почувствовал, что падаю в какую-то прохладную темноту…
Я очнулся в полумраке на холодной земле. Первое, что я услышал, было какое-то тарахтение, которому вторило слабое эхо в пещере. Левое плечо и скула ныли от ушиба, я с усилием поднялся и вгляделся в узкую полосу света, проникавшую снаружи. Мне стало ясно, что помешало моему преследователю втиснуться за мной в пещеру: за первым широким входом находилась узкая горловина, сквозь которую я пролетел боком. Эта горловина и не пустила ко мне пернатого хищника — незначительная случайность помогла мне в эту тяжелую минуту.
Опустившись на землю я увидел, что нахожусь в глубокой сухой расселине, за истекшие тысячелетия промытой ливнями в меловых породах. Удовлетворенный, еще нетвердо ступая, я направился к горловине, чтобы поближе взглянуть на врага, подстерегавшего меня под горячими лучами солнца у выхода из пещеры.
Я высунул голову и увидел гигантскую птицу — диатриму. Она была двух с половиной метров высотой, покрыта тяжелым волосовидным оперением цвета воронова крыла с медным отливом и внешне похожа на казуара. У нее были массивные ноги с четырьмя пальцами, короткая толстая шея и несуразно огромная голова с узким, как топор, хищным клювом. Но крылья ее были так малы, что терялись в оперении. Разумеется, они не могли удержать такое чудовище в воздухе. Диатрима была бегающей птицей, подобно страусу или казуару.
Так состоялось знакомство человека середины двадцатого века нашей эры и огромного нелетающего орла, вымершего за сорок миллионов лет до появления первого человека.
Я сидел в полутьме и раздумывал, что делать дальше. Иногда, заслышав шорох и повернувшись к светлевшей щели, я видел, как мой бдительный страж просовывал сплюснутую с боков голову в мое убежище и старался протиснуться внутрь. Тогда я имел удовольствие видеть в двух метрах от себя серповидный клюв и как бы прилизанную голову с малиновыми ободками вокруг больших желтых глаз. Сделав несколько безуспешных попыток дотянуться до меня, злобная голенастая птица снова принималась топтаться снаружи, прохаживаясь аршинными шагами то совсем рядом, то на некотором расстоянии от пещеры, щелкая время от времени полуметровым клювом и сердито причмокивая. Несмотря на относительную прохладу, меня начинала мучить жажда.
«Должно быть, она надеется взять меня измором», — подумал я, в десятый раз выглядывая наружу. Только позднее я сообразил, что сам во всем виноват. Метрах в пяти от моей машины была кладка яиц диатримы. Это были большие яйца, едва присыпанные песком. Трудно было сказать, высиживала ли она их или предоставляла роль наседки солнечным лучам. Во всяком случае, сейчас вид у нее был злой и голодный. Утренняя охота, вероятно, ей не удалась, а здесь совсем рядом засела добыча, и голодная диатрима не могла вернуться к яйцам, чтобы ее не упустить.
День близился к исходу.
Мне оставалось только ждать. «Вечером, когда солнце зайдет и наступит прохлада, диатрима должна будет непременно вернуться к кладке, чтобы согревать яйца теплом своего тела», — размышлял я.
Или я оказался прав, или ей надоело подстерегать меня, но диатрима сняла осаду. Скрип ее шагов на песке неожиданно стал затихать, и, бросившись к выходу, я увидел, что она, вскидывая голову, словно верблюд, зашагала через пески к машине.
Как только диатрима скрылась за дюнами, я поспешно выбрался из пещеры и побежал к лесу. Оттуда можно было незаметно наблюдать за ее поведением. Я взобрался на дерево. Одного взгляда в сторону машины было достаточно, чтобы понять: дело плохо. Диатрима уселась на песок в нескольких шагах от машины. Именно тогда я понял, что рядом находится кладка. Переходя от дерева к дереву, с холма на холм, укрываясь в пахучих темных ветвях молодых мамонтовых деревьев, я приглядывался к грозной птице. Да, это был опасный противник.
УБИЙЦА В ПЕРЬЯХ
Быстро наступали сумерки, и я решил провести ночь не на дереве, а в пещере. Забаррикадировав вход принесенными из леса сучьями, я устроился на подстилке из мягкой душистой хвои и заснул. Рано утром я вышел и, спрятавшись за дюнами, наблюдал, как вереница каких-то странных животных переправлялась вплавь через широкий поток. Это были крупные приземистые существа с темными полосами вдоль длинного массивного туловища, с тонким длинным хвостом. Они отличались гибкостью и какой-то особенной пластичностью в движениях и плыли легко и свободно, без напряжения противостоя довольно быстрому течению. Они выбрались на берег в нескольких десятках метров от меня и, отряхнувшись как собаки, затерялись в бесконечных вереницах дюн.
Я вышел из-за укрытия и осмотрел их следы — пять пальцев с копытцами. Да, жаль, что эти животные так быстро скрылись. Это были знаменитые фенакоды — очень любопытные животные, которые совмещали в себе признаки хищников и копытных. Их описание можно найти в любом учебнике зоологии.
Еще недавно их признавали за родоначальников наших лошадей, но это неверно — они появились слишком поздно и имели слишком крупные размеры для родоначальной формы. Их длинный и низкий череп со слаборазвитым мозгом и весьма развитыми клыками был очень сходен с черепом креодонтов.
Фенакоды были мало похожи на копытных, они напоминали больше примитивных хищников и находились на стадии перехода к травоядному образу жизни — на это ясно указывали их зубы.
Я вернулся к скалам и нашел пернатую красавицу на месте — возле машины на кладке. Очевидно, она была очень голодна, потому что, не поднимаясь с места, старалась дотянуться клювом до чего-то в песке.
Я тоже был голоден и, уныло побродив возле скал, направился в пещеру. Все утро я думал о том, какую прекрасную яичницу можно было бы сделать из яиц диатримы.
Неожиданно я вновь услышал странный крик, похожий на громкий хруст, и быстро выбежал из пещеры. Чудовище в перьях вытягивало свою короткую шею, щелкало клювом и дергало головой. Такой возбужденной я видел ее только накануне, когда она преследовала меня. Но теперь она смотрела в другую сторону. Что с ней? Она видит или врага или добычу! Но, что бы она ни видела, мне не следовало попадаться ей на глаза.
Однако я должен был узнать, что так взволновало ее. Где ползком, где нагнувшись, я проскользнул мимо разъяренной птицы и высунул голову над гребнем дюны.
Неподалеку, по склонам песчаных холмов, поросших кустиками травы, бродили низкорослые существа на толстых лапах. Они находились против поднимавшегося утреннего солнца, но в их облике и движениях мне почудилось что-то очень знакомое. Ну конечно, это были фенакоды. Они мирно паслись, время от времени затевали оживленные игры, гонялись друг за другом по верхушкам холмов и скатывались по их склонам, поднимая тучи песка. Животные были упитанны и сильны.