Бесценная награда

И подготовка к войне началась.

В кузницах ковались новые мечи, доспехи и наконечники для копий. Щиты укрепляли дополнительными полосами заговоренного металла, лили снаряды для метательных орудий, в которые Буллфер закладывал взрывающиеся огненные заряды. У меня не осталось никаких сомнений в том, что хозяин окончательно свихнулся. Ну, ладно, вооружил человеческую армию, но зачем выбалтывать особенности демонической атаки и расположение самых уязвимых мест на теле демона?!

— Хозяин, я что-то не понимаю, в чем фокус?

Буллфер поднял взгляд от страниц моего блокнота, на которых записывал какие-то свои соображения.

— Мечи, кольчуги… они, что… испортятся потом? Ты вооружил людей мощнейшим оружием. Когда мы победим… если мы победим, оно останется у них?

— Да.

— И не сломается?

— Гэл, оно не сломается, не заржавеет и не растает.

— Тогда как же…?

Буллфер усмехнулся и снова уткнулся в блокнот.

— Занимайся своими делами. Дальнейшая судьба оружия тебя не касается.

Как же, не касается! Тоже мне, стратег! Послушал бы меня раньше, не связывался с ангелом, не пришлось бы сегодня сидеть в обнимку с «Белыми щитами»! Мирового могущества ему захотелось!

Мне надоело мотаться по городу вслед за Булфом, и я, незаметно отстав от него, притормозил возле широко распахнутых дверей, маленького кабачка. Несмотря на жаркий полдень, в полутемном, прохладном зале не было ни души. Ну, если «Белым щитам» больше по душе жариться на солнце и размахивать оружием, обучаясь новым боевым приемам, тем лучше для меня. Никто не пристанет с душеспасительной беседой и не будет хвастаться, сколько демонов зарубил в прошлой военной кампании.

Я взгромоздился на табурет у стойки, и заявил, обращаясь к трактирщику:

— Холодного пива. Большую кружку. Да побыстрее, я тороплюсь.

Трактирщик, здоровый, хмурый детина в черном фартуке, одетом поверх белой рубахи, на которой виднелись выцветшие священные символы «Белых щитов», все те же самые перекрещенные копья и цветы чертополоха, даже не посмотрел на меня, продолжая сосредоточенно скрести стол кухонным ножом.

— Эй, ты что оглох?! Я просил пива!

Он мельком взглянул на меня, продолжая свою однообразную работу. Широкое лезвие уныло скрипело по доскам стола, под белой рубахой угрюмого трактирщика вздувались и опадали мускулы, хмурое лицо перекосило напряженно-недовольное выражение. Все ясно. Пива я здесь не дождусь. Что за дурацкий город!

— Тебе, братец, не трактирщиком работать, а палачом. — Сказал я с досадой и слез со стула.

— А он им и работал. — Прозвучал у меня за спиной веселый молодой голос. Я оглянулся и увидел мужчину лет двадцати пяти, в легких белых доспехах, с длинным мечом на боку. Он доброжелательно кивнул трактирщику и тот, мгновенно прекратив скрипеть ножом по столу, изобразил на своем лице что-то вроде приветливого внимания.

— Давно тебя не было видно, Антоний.

— Я только сегодня вернулся. — Ответил тот, стаскивая пыльные перчатки, и сел на стул рядом со мной. — Отец сообщил, что здесь у нас грядут перемены.

— Грядут. — Неодобрительно пробормотал трактирщик и многозначительно покосился в мою сторону.

Антоний обернулся ко мне, и в его светлых глазах появилось выражение настороженного внимания, к которому я уже успел привыкнуть за последнее время.

— Тебя зовут Гэл. — Произнес он с какой-то странной интонацией, и рука его потянулась к мечу, видимо, непроизвольно. — Ты… тот самый спутник ангела. Один из двух.

— Хм. — Ответил я неопределенно, рассматривая его не менее пристально. — Что-то не припомню, чтобы я называл тебе свое имя.

— Он-он. — Подтвердил трактирщик, многозначительно поигрывая своим кухонным тесаком. — Появились тут недавно. По городу носятся, народ мутят. Райское блаженство на земле обещают. Особенно другой… рыжий. Везде лезет. Все-то ему надо. А этот у него на подхвате. Если бы не ангел, их бы давно уже прирезали. Уж больно подозрительные типы.

Парень заметно помрачнел и пробормотал что-то типа: «Значит все-таки ангел…», поднялся со стула и кивнул мне.

— Пошли со мной.

— Я, между прочим, еще не дождался своего пива. — Возразил я с достоинством, но он так взглянул на меня из-под черных сведенных у переносицы бровей, что пришлось подчиниться. Как-то не хотелось нарываться на неприятности.

Едва мы вышли из кабачка, Антоний, не глядя на меня, сказал глухо все с тем же выражением полной уверенности в своих словах.

— Ты демон.

— Об этом не обязательно орать на всю улицу. Хотя скоро каждый сопливый мальчишка будет в курсе моего происхождения.

Антоний дернул плечом и поморщился.

— Какой позор. Мы докатились до того, что стали сотрудничать с презренными демонами.

— Слушай, умник, кажется «презренные демоны» уделали вас, гордых рыцарей в прошлой битве у восточных гор. Радовался бы, что самые достойные из них предложили вам свою помощь.

Он смотрел на меня сверкающими от бешенства глазами, сжимая рукоять меча и, видимо, мечтал зарезать, но благородство происхождения не позволяло затевать уличную драку с безоружным демоном, пребывающем в человеческом облике. Несколько мгновений я наслаждался его бессильной яростью, а потом сказал примирительно.

— Ладно. Не злись. Мне тоже не по душе человеческое общество. Но мы ведем честную игру. Генерал решил сотрудничать с нами, и можешь не ломать свою голову, хорошо это или плохо, начальство уже все решило за тебя… Кстати, может быть нам стоит пойти куда-нибудь в тенек, где подают холодное пиво и продолжить там нашу милую беседу, а то я чувствую, что скоро изжарюсь на солнце.

Парень вскинул голову, глядя на меня с плохо скрытой насмешкой, и сказал:

— Не изжаришься. Там у вас есть места и пожарче.

— А ты что, бывал у нас? — спросил я ехидно.

Он снова нахмурился, видимо ему было не очень приятно обсуждать возможность собственного путешествия в наши земли, и предложил, не глядя на меня.

— Пойдем в «Цветущий чертополох». Там можно посидеть спокойно.

Я скривился про себя. Опять чертополох! Куда не плюнь, везде чертополох, да еще и цветущий! Но вслух сказал с любезной улыбкой.

— Ладно. Показывай дорогу.

Антоний шел так быстро, что я едва поспевал за ним. Узкие раскаленные солнцем улочки были пусты. То ли «Белые щиты» сидели по домам, то ли изучали новые приемы боя под руководством Буллфера, то ли получали новое вооружение.

В «Чертополохе» (неплохая, кстати, не смотря на название, оказалась таверна) мы сели за самый дальний столик. Я доброжелательно проводил глазами трактирщика, притащившего поднос с большим запотевшим кувшином (судя по запаху в нем было что-то, получше пива), тарелками с разнообразной снедью и двумя стаканами. А потом весело сказал своему спутнику.

— Ну, что выпьем за нашу общую победу, дорогой союзник.

Не отвечая, Антоний налил себе вина и выпил залпом, всем своим видом показывая, что лично он мне не союзник, тем более не «дорогой».

— Слушай, — продолжил я, делая вид, что не заметил, как его перекосило от моей фамильярности. — А почему у вас здесь не видно женщин? Я, например, не встретил ни одной.

— Потому что их здесь нет. — Сказал он, укладывая на огромный ломоть хлеба куски копченого мяса.

— Совсем нет?

— Совсем. Наша жизнь посвящена борьбе с демонами, и Устав ордена запрещает женщин.

— Это худо. — Сказал я задумчиво. — Священная война, великое служение… это все понятно, но человеческая-то природа берет свое, как же вы обходитесь…

Антоний покраснел… от возмущения, наверное, и воскликнул.

— А ну, заткни свою грязную пасть и не смей…

— Ты меня не понял. — Перебил я его невозмутимо. — Я хотел спросить, как же вы продолжаете свой благородный род? Откуда взялись дети? Я видел много детей на улицах. И все они мальчики. Почему?

Он покраснел еще больше и ответил, глядя в свой стакан.

— Мы принимаем всех, кто желает уйти из мира и принять участие в священной войне, а дети… Благородные матери отдают своих сыновей для того, чтобы мы вырастили из них бесстрашных воинов.