Смертельный удар

— На то и щука в озере, чтобы карась не дремал, — вполголоса пробормотал Федор себе под нос и усмехнулся.

— О чем ты? — не понял Йехавмилк.

— Да так, — отмахнулся Чайка, выхватив фалькату, добавил: — Придется повоевать, пока подойдет помощь. Ане то нас пустят на дно раньше,

— Не успеют, — заявил Йехавмилк, но едва он это произнес, как раздался страшный треск, триеры столкнулись бортами, и на палубу карфагенского корабля обрушился абордажный мостик.

Размахивая короткими мечами, с дикими криками римские легионеры посыпалась на палубу и в мгновение ока рыжие панцири сомкну темно-синими доспехами финикийцев. Впереди всех разил карфагенян римский центурион.

«Хорошо еще, что они нас не протаранили, — пронеслось в мозгу Федора когда он, подхватив щит одного из убитых морпехов, запрыгал вслед за капитаном корабля через валявшиеся на палубе тела и обломки ограждения к месту схватки — есть шанс отбиться».

Морпехи карфагенян стояли насмерть, и все же удар римских легионеров был стремительным. Ряды финикийцев прогнулись под мощным натиском. А, кроме того, Федор не мог не заметить, что их было на корабле почти вдвое меньше, чем полагалось. Видимо, Магон, отдавая приказание, не рассчитывал, что перевозившая Федора триера по дороге будет ввязываться в морские сражения, а потому отказал ему в полном эскорте. Впрочем, Федор не жаловался. Дали возможность уплыть и ладно. Ведь уже почти целый день Магон мог не беспокоить себя мыслями о Чайке, отклонившем его последнее предложение. И теперь за жизнь командира хилиархии на территории, подвластной сенату, не дадут и самой мелкой монеты. Ломаного гроша, как сказали бы в его родном времени.

— Держать строй! — орал командир морпехов в темно-синей амуниции.

Стоя на правом фланге своих солдат, он оттолкнул ближнего легионера щитом и, когда тот покачнулся, нанес ему короткий и точный удар острием клинка в живот. Легионер упал на колени и, прежде чем его затоптали собственные товарищи, подбегавший к месту схватки Федор увидел, как на палубу ручейком пролилась кровь из распоротого живота.

— Руби этих свиней! — раздался еще более громкий крик, перекрывая звон оружия. — Быстрее! Их мало. Мы должны захватить этот корабль одним ударом!

Федор понял его, хотя хозяин зычного голоса кричал по-латыни. Это был центурион, солдаты которого уже оттеснили правый фланг карфагенян от борта в глубь палубы, почти к тому месту, где еще недавно стояла мачта. Нос корабля был уже в руках неприятеля.

— Не спеши! — крикнул ему в ответ Чайка на том же языке, в пылу боя позабыв, что это может вызвать вопросы соплеменников. — Сначала попробуй пройти мимо меня!

Он с ходу рубанул фалькатой, но его удар пришелся на верхнюю кромку скутума, лишь погнув ее, а центурион прикрылся щитом и отскочил назад, вперив в своего противника удивленный взгляд. Этот взгляд, казалось, говорил: «Вот уж не думал, что за карфагенян бьются римляне». Федор уже хотел продолжить выяснение отношений, но тут в дело вмешался Йехавмилк, зарубивший своего легионера и теперь оказавшийся между ними. Он первым бросился на центуриона, серией уларов заставив того отступить обратно к борту. А на долю Чайки пришелся новый легионер, — низкорослый, но коренастый детина в панцире и шлеме с красным плюмажем. Чайка обменялся с ним парой ударов и быстро понял, что противник против него не выстоит. Федор сделал несколько выпадов, одним из которых ранил легионера в бедро, затем отбил его удар отчаяния и следующим своим ударом вонзил клинок в шею, когда римлянин раскрылся. Выронив оружие, легионер схватился за пронзенное горло и, обхватив его руками, рухнул на палубу. Окровавленный шлем откатился по палубе в сторону.

Йехавмилк бился с центурионом метрах в пяти и римлянин, несмотря на грозные крики, отступал. Финикиец был явно сильнее и искуснее в бою. Да и простые морпехи сражались ничуть не хуже против превосходящих сил римлян. После первых минут схватки у Федора, не раз бывавшего в подобных переделках, вообще сложилось мнение, что их атакуют новобранцы, решившие поискать славы в дерзком, как им казалось, предприятии. Отбивая нападение следующего легионера и вновь ощутив слабину его выучки. Чайка окончательно пришел к выводу, что тот, кто заварил всю эту кашу, надеялся больше на внезапность и численное превосходство. Видимо, он был безумно рад, увидев одинокую триеру, спешившую к берегу, и заранее решил, что она станет легкой добычей. Но просчитался, позабыв о том, что имел дело с финикийскими моряками, не привыкшими сдаваться при первых же признаках опасности.

— Что стало с римскими легионерами, — разочарованно проговорил Чайка, кроша наплечник своего противника и едва не отрубив римлянину руку, — где бравые солдаты Марцелла, которые могли соперничать с пехотинцами Атарбала? Неужели это все, на что теперь способен Рим.

Закончив думать вслух, он хладнокровно нанес удар в бок, добивший легионера, и, прикрывшись щитом, быстро осмотрелся. Несмотря на численное превосходство, римляне так и не смогли пока захватить корабль. Сражение затянулось, и карфагеняне явно не уступали в нем нападавшим. Однако, бросив взгляд в море, Чайка решил, что все еще висит на волоске. Оказав стойкое сопротивление, финикийцы скосили почти целую манипулу, но их самих осталось в строю немногим более двадцати человек против сорока римлян. Только сейчас Федор осознал, что обстрел из баллист прекратился, но с левого борта приближался еще один римский корабль, чтобы «пришвартоваться» и закончить сражение. Но ему не дали этого сделать. Перед тем как римляне бросились в последнюю атаку, Чайка увидел, как две финикийские триеры направились ему наперерез и отсекли от места абордажного боя.

— Помощь близко — крикнул Федор Йехавмилку, когда тот вновь оказался рядом, вынужденный отступить под натиском римлян. — Надо продержаться еще немного.

— Продержимся! — крикнул ему в ответ широкоплечий капитан, принимая на щит удары сразу двух римских мечей. — Вот сейчас разберусь с этими собаками и победа наша.

Он сделал выпад и ранил в плечо одного из противников, но второй задел острием клинка его самого. Финикиец взвыл от боли, но, подавив стон, нанес ответный удар такой страшной силы в голову легионера, что погнул его шлем. Выронив оружие, оглушенный, аможетбыть, мертвый римлянин исчез среди своих. И лишь тогда капитан финикийской триеры отступил на несколько шагов, стараясь не обращать внимания на струившуюся из пораженного плеча кровь. Федор прикрыл его своим щитом и бился с наседавшими легионерами до тех пор, пока не услышал страшный треск со стороны римского корабля. Отделавшись от своего противника, которого он сбросил за борт ударом ноги, Чайка увидел, что подоспевший финикийский корабль на полном ходу зацепил длинным металлическим крюком римскую триеру и стал оттаскивать ее от борта корабля Йехавмилка. Эта «жесткая сцепка» уже давно применялась финикийцами для борьбы с абордажными мостиками римлян. Расстояние между бортами начало расти на глазах, оба корабля слегка накренились, и вот раздался новый треск, это отвалился и рухнул в воду, разломившись пополам длинный корвус. Лишь его передняя часть с металлическим крюком, впившись в палубу, все еще торчала из нее.

Изумленные римляне, видя, как их собственный корабль уплывает, даже прекратили на мгновение биться. Чем и воспользовался Федор, заменивший убитого командира морпехов.

— За мной, солдаты! — заорал он и повел оставшихся в бой.

Карфагеняне буквально смели римлян со своего корабля. Большинство легионеров было зарублено и заколото, а пятерых, особенно упорных, сбросили в море.

— Сначала научись плавать, — рявкнул Федор, отправляя в полет ударом щита последнего, впрочем, смертельно раненного им же в живот, — а потом попытайся вновь напасть на нас, если сможешь.

Два оставшихся римских корабля, поняв, что своим уже не помочь, попытались уйти в море, но были настигнуты. Один финикийцы протаранили, пустив на дно. А второй удалось захватить после короткого боя. Совершив стремительный «проплыв», в результате которого у римлян были сломаны все весла по левому борту, карфагеняне взяли его на абордаж. Римляне не смогли долго сопротивляться превосходящим силам.