Колокол

В дверном проеме что-то мелькнуло, это привлекло внимание Доры, она обернулась и увидела коренастого мужчину с длинной шевелюрой темных волос — он вышел на порог и наблюдал за машиной. Джеймс тоже обернулся. Пол, глянув в смотровое зеркало, обронил:

— Ну-ну…

Дора снова села прямо, и тут у нее невольно вырвался возглас изумления. Перед ними предстал огромный дом — он высился вдали, за аллеей. Аллея была погружена во тьму, а паривший над аллеей дом освещали косые лучи солнца. Светло-серый дом на фоне потускневшего вечернего неба блистал умытостью литографии. Центр фасада украшал высокий фронтон, его поддерживали четыре колонны. Крышу венчал позеленевший медный купол. На уровне второго этажа колонны упирались в балюстраду, а от нее двумя полукружьями расходились два лестничных марша.

— Это и есть Имбер-Корт, — сказал Джеймс. — Хорош, верно? Тебе видно, Тоби?

— Палладианский стиль[4], — отозвался Пол.

— Да, — сказала Дора. Это были первые слова, которыми они обменялись, отъехав от станции.

— Тут мы и живем. Прямо наши владения, влево — монастырские. Дорога к дому не напрямик. Между ними озеро. Сейчас вы его увидите. За ним — монастырская стена. Монастырь скрывают деревья. Башню с нашей стороны озера увидеть можно, а отсюда — только зимой.

Дора и Тоби посмотрели влево и увидели вдалеке, в просвете деревьев, высокую стену, похожую на ту, что тянулась вдоль дороги. Пока они ее разглядывали, машина вильнула по аллее вправо, и показалась вода.

— Я и не думал, что монастырь так близко, — сказал Тоби. — Ой, смотрите, озеро! Здесь можно купаться?

— Можно, если не боишься тины, — ответил Джеймс. — Из-за водорослей здесь не везде безопасно купаться. Лучше посоветоваться с Майклом. Он у нас знаток в этом вопросе.

«Лендровер» теперь катил у кромки воды, она за топкой камышовой зарослью лежала тихой гладью и отливала последние краски дня в тусклую эмаль. Озеро было огромно. Дора смутно различила вдали очертания монастырской стены на другом берегу. Имбер-Корт отсюда виден не был, его скрывали деревья. Озеро сузилось, и машина вновь свернула влево. Пол сбавил ход и с величайшей осторожностью проехал по деревянному мосту, ходившему ходуном под колесами.

— С этой стороны в озеро впадают три ручья, — пояснил Джеймс, — ас другой стороны — речка. Правда, ее и речкой-то не назовешь, теряется где-то в болотах.

«Лендровер» медленно затрясся по второму мосту. Дора глянула вниз и увидела через перекладины поток, переливавшийся зелеными водорослями.

— Дальнего берега озера отсюда не видно, — продолжал Джеймс, — оно огибает дом с той стороны. У озера форма буквы «Г», и этот берег, естественно, вертикальная черточка буквы. Дом же стоит как бы в излучине буквы.

Миновали и третий мост. «Лендровер» опять вильнул влево, и Дора принялась разглядывать дом. Теперь хорошо была видна его боковая сторона — прямоугольник серого камня с тремя рядами окон. За домом, чуть в сторону от дороги, раскинулся двор, окруженный кирпичными строениями, которые венчала изящная башенка с часами.

— А там наш сад, — показал Джеймс, кивая вправо. Дора окинула взглядом поле овощных грядок, теплицы. За ними простирался парк с вековыми деревьями. Воздух тут был душный, сумеречный. Деревья вдали застыли в последнем отблеске угасающего дня.

«Лендровер» прошуршал по гравию и остановился перед фасадом. Дору трясло от нервного перевозбуждения, она чувствовала, как кровь приливает ей к лицу. Руки и ноги не слушались, когда она попыталась выбраться из машины. Джеймс подошел к дверце и подал ей руку. Высокие каблуки скрипнули по гравию. Она отступила на шаг и глвнула снизу на дом.

Отсюда он не казался таким огромным, как издали. Коринфские колонны поддерживали широкий портик над балконом, на который выходили комнаты второго этажа. Балкон обрамляли расходящиеся в стороны симметричные извивы лестниц, в верхней части они закрывали собой боковые крылья дома, а внизу почти смыкались по центру фасада. Два каменных льва уютно, словно кошки, примостились внизу на перилах, а между ними виднелось несколько балконных дверей, прорубленных чьей-то нечестивой рукой в конце XIX века, они вели в просторный зал первого этажа. Над ними помещался каменный медальон, в искусную резьбу которого были вплетены слова "Amor via mea"[5]. Похожий медальон венчал и высокие двери на балконе второго этажа, а высеченные над ними каменные гирлянды уводили взгляд ввысь, к каменным цветам под крышей портика, оживленным прощальными отблесками вечерней зари. Гравийная дорожка, как теперь увидела Дора, была площадкой, окаймленной балюстрадой с урнами и широкими плоскими ступенями, которые растрескались от времени и поросли мхом и травой. Пологий откос спускался к озеру — оно раскинулось прямо перед домом, — к воде от ступеней вела извилистая тропка, по обе стороны которой опасно кренились к земле вязы.

— Потрясающе, — сказала Дора.

— Да, недурственный в своем роде экземпляр, — отозвался Пол.

Дора по опыту знала: ничто не приводит Пола так быстро в хорошее настроение, как возможность ей что-нибудь показать. Он глядел на дом с удовлетворением — будто сам его строил.

— Ученик Иниго Джонса[6], — начал было он объяснять.

— Надо не мешкать, если хотим успеть к вечерне, — прервал его Джеймс. — Простите великодушно.

Он начал подниматься по лестнице. Остальные поплелись следом. Джеймс приостановился и глянул на них сверху.

— Думаю, вновь прибывшие захотят присоединиться к нам? — спросил он.

— Да, конечно, — ответил Тоби. Похоже, это был единственно правильный ответ.

Вечерня, думала Дора, наверно, это какая-нибудь религиозная служба. Ну и пусть, хоть отодвинется час встречи со всеми обитателями дома и еще более страшный миг, когда она останется наедине с Полом. Она согласно кивнула.

Пол шел молча, погруженный в свои мысли.

Дора поднималась по лестнице, держась за широкие каменные перила, еще хранившие солнечное тепло. Она чуть вздрогнула, когда прикоснулась к дому. Потом ступила на широкий мощеный балкон. Высокие двери вели в просторный холл. Там было довольно темно, света пока не зажигали. Дора вошла следом за Джеймсом и Тоби в холл, различила в полумраке лестницу, потом людей, которые торопливо пересекали холл и скрывались за дверью в дальнем углу. Дух в доме стоял затхлый, как от плесневелого хлеба, дух казенного помещения.

От снующих фигурок отделилась одна женская и направилась в их сторону.

— Хорошо, что приехали вовремя, — сказала она. — Добро пожаловать в Имбер, Тоби и Дора. Мы здесь обращаемся друг к другу по имени. Я так много о вас слышала, что кажется, будто я вас давным-давно знаю.

Женщина, которую Дора теперь могла рассмотреть в полумраке холла, была средних лет, приземистая, с круглым веснушчатым детским лицом, покрытым светлым пушком, что делало ее похожей на добродушного львенка. У нее были радостные голубые глаза и очень длинные светлые волосы, аккуратно убранные в косы вокруг головы.

— Это миссис Марк, — представил ее Джеймс.

— Не хотите передохнуть? — спросила Дору миссис Марк.

— Нет-нет, благодарю, — ответила Дора.

И тут через плечо миссис Марк Дора увидела красивую девушку, которая спешила вслед за остальными по направлению к двери. Стройная, с продолговатым печальным лицом, на котором выделялись тяжелые миндалевидные веки. Копна густых темных волос собрана в низкий узел. Выбившиеся непокорные кудри венчиком обрамляли высокий лоб. Прежде чем войти в дверь, она полуобернулась и улыбнулась Доре.

Дора ощутила мгновенный укол неудовольствия. Она-то полагала, что, оказавшись в столь чуждой ей обстановке, она хотя бы будет единственной красивой женщиной. Женщина с данными миссис Марк была здесь у места. Но та, которую она только что видела, вносила какую-то сумятицу, ее появление было как дурное предзнаменование, если не сказать — угроза. Дора опомнилась — она же забыла улыбнуться в ответ. Улыбка появилась на ее губах, но девушка уже скрылась за дверью.

4

Палладианство — направление в европейском (прежде всего английском) зодчестве XVII-XVIII вв., развивавшее, в рамках классицизма, принципы, заложенные в творчестве итальянского архитектора А. Палладио (1508-1580).

5

Путь мой — любовь (лат.).

6

Иниго Джонс (1573-1652) — английский архитектор, крупнейший представитель палладианства.