Колокол

Когда Майкл прочел корреспонденцию, позвонил нескольким клиентам в Пенделкот и перекинулся парой слов с Марком Стрэффордом, который в конторе исполнял обязанности его секретаря и счетовода, было уже десять — время еженедельного собрания. Обдумывать повестку дня было уже некогда, и Майкл виновато начал искать в кармане клочок, на котором ее записал. Интересно, кто сегодня придет. Майкл всегда держался той точки зрения, что собрание — это прискорбная необходимость, оно должно быть кратким, деловым, и приходить на него должны лишь члены общины. Джеймс же утверждал, что собрание должно быть открытым — для всех гостей, оказавшихся в Корте и пожелавших увидеть общину в действии. Майкл заметил, что не пристало — пусть и в благожелательном окружении — копаться на людях в грязном белье. Джеймс ответил, что у общины, похоже, не должно быть никакого «грязного белья», а коли уж заведется, то копаться в нем следует именно на людях. Майклу порой казалось, что Джеймс полагает, будто правдивость в том и состоит, чтобы говорить любому обо всем — независимо от того, касается это их или нет и хотят они это знать или нет. В такой позиции была своя сила, и, обнаружив, что большинство против него, Майкл не стал обосновывать свои более сложные взгляды. В итоге пришли к компромиссному решению: гостям, которых в Корте бывало пока совсем мало, сообщать, что на собрание они могут прийти, но особо не зазывать.

Интересно, придет ли в голову Полу Гринфидду и его жене явиться на собрание, думал Майкл, выходя из конторы. Часть вопросов была весьма деликатного свойства, и он надеялся обсудить их в тесном кругу. Пол Гринфилд Майклу был вполне симпатичен. Он был года на два моложе. Майкл помнил его по Кембриджу, тогда, правда, он находил отвратительными его эстетство и снобизм; и когда прихоть случая привела Пола по следам рукописей в Имбер, Майкл этому не обрадовался и был бы не прочь, если бы для визита тот выбрал более подходящее время. Однако обнаружилось, что Пол изменился к лучшему, а может, и сам он стал не таким жестким пуританином, вернее всего, изменились они оба. Похоже, не менее приятно был удивлен и Пол, он явно порывался посвятить Майкла в свои семейные неурядицы. Но Майкл был слишком занят й с Полом оставался наедине урывками, так что о состоянии его семейных дел у него были весьма смутные представления. Майкл был искренне рад, когда услышал неожиданную весть о скором приезде миссис Гринфилд, и поражен — ибо не придал значения описаниям Пола — ее внешностью. Он не мог взять в толк, а ему, признаться, хотелось это для себя уяснить, как Пола угораздило жениться на существе, столь мало походившем на светскую даму.

Майкл вошел в гостиную и с облегчением услышал, как Маргарет Стрэффорд извещает Питера о том, что Пол с Дорой отправились на прогулку. Она им предложила, как она выразилась, не слишком утомительный для миссис Гринфилд маршрут. Почему, любопытствовала она, эта молодая дама не привезла с собой ни одной пары крепкой обуви? Эти хорошенькие туфельки она тут сносит за считанные дни.

Майкл сел в кресло подле камина, которое по обычаю было председательским, и быстро окинул взглядом собравшихся. Ника нет. Каждую неделю надеялся Майкл, что Ник придет, но тот не появлялся. Все остальные в сборе. Майкл увидел Тоби, он топтался в дверях, не зная, куда притулиться. Майкл ему улыбнулся и указал на стул. Лучше бы обойтись сегодня без Тоби; и в то же время, глядя в лицо этому мальчику, когда тот благоговейно, с улыбкой смотрел круглыми глазами на собеседника, он подумал: а может ли своим присутствием такой свидетель принести общине вред или создать напряженную атмосферу? Видно, есть все-таки что-то в теории Джеймса, утверждающего, что утаиванье неизбежно развращает. Он видел, как мальчик скользнул на стул, подобрал ноги. Отметил про себя его грацию.

— Все здесь, за обычным исключением, — оживленно сказал Джеймс.

Община расположилась перед Майклом полукругом, впереди — Джеймс, подле него — Стрэффорды. Питер и Пэтчуэй вместе с Тоби образовали второй рад. Кэтрин вполоборота пристроилась на широком подоконнике и, скрестив руки на коленях, смотрела в окошко. Тонкая ситцевая юбка веером свесилась к полу. Сестра Урсула, которая всегда присутствовала на собраниях как официальный представитель монастыря, села у двери, выставив вперед тяжелые грубые башмаки, и с живейшим участием смотрела на Майкла. Он улыбнулся, неожиданно почувствовав себя среди своих легко и приятно.

— Я, как обычно, подготовил небольшой список, — начал он. Собрания обычно велись непринужденно. — Так, с чего бы нам начать?…

— С чего-нибудь приятного и легкого, — предложил Джеймс.

— Легкого у нас на этой неделе не предвидится, — сказал Майкл, — а вот парочка больных вопросов есть. Механический культиватор, к примеру…

Все, как один, вздохнули.

— Думаю, — сказал Питер, — едва ли нужно снова обсуждать эту проблему. Все же знают, кто что по этому поводу думает. Предлагаю просто поставить вопрос на голосование.

— Вообще-то я против голосования, — заметил Майкл, — но в данном случае без него не обойтись. Никто не хочет сказать что-нибудь перед голосованием?

Майкл давно уже вынашивал мысль о покупке механического культиватора — универсальной машины с небольшим мотором, которую можно приспособить и для того, чтобы копать, а меняя насадки, и для того, чтобы мотыжить, косить и опрыскивать. Приобретение такой машины, с которой легко мог сладить и человек без особых навыков, казалось ему очевидным для всех шагом вперед. И он был изумлен, узнав, что Джеймс и Стрэффорды не приемлют этой идеи по довольно-таки странной, но небезосновательной причине. Они утверждали, что община, удалясь из мира, дабы следовать адамову ремеслу возделыванья земли, должна пользоваться лишь простейшими орудиями, а потери от добровольного отказа от механизации возмещать истовым, праведным трудом. Подобные соображения казались Майклу романтическим вздором, о чем он так прямо и сказал. Ведь, если разобраться, они взяли на себя определенные обязательства и должны исполнять свою работу, во славу Господа, так, как то позволяют полезные открытия века. Ему возразили: все мы оставили мир, дабы жить жизнью, которую по обычным меркам едва лишь назовешь «естественной». И потому надо составить собственное представление о «естественности». Они же не концерн, извлекающий из общины прибыль, так почему же продуктивность должна быть первоочередной задачей? Важен сам характер труда, а не его результаты. И коли есть в уходе их из мира нечто символическое, поистине подвижническое, то под стать этому должен быть и труд. Лопата — в рамках допустимого. Плуг — куда ни шло. Но никаких этих новомодных приспособлений для облегчения труда. «О Господи! — воскликнул Майкл. — Да эдак мы скоро начнем одежду себе ткать!» — и этим смертельно обидел Маргарет Стрэффорд, чей заветный план создания в Имбере центра ручного труда включал и возрождение ткачества. Да, вопрос этот имел непростую подоплеку.

Майклу особенно неприятно было, что доводы эти исходят от Марка Стрэффорда, у которого всегда вдруг находились неотложные дела в конторе, едва только речь заходила о тяжелых земельных работах. И все же он признавал их вескими, основанными не на одних лишь романтических пристрастиях. От обычных норм жизни они отошли. К каким-либо четким традициям иной жизни не примкнули. Надо создавать свои собственные. Внутренний голос подсказывал Майклу, что прав он: разводить такой сумбур в методах труда — безмозглое эстетство. И все же ему трудно было ясно обосновать свою точку зрения, огорчало и то, как быстро он терял над собой контроль в разговоре на эту тему. Остальные, правда, тоже заводились с ходу, и к настоящему времени страсти накалились вовсю. Майкл понимал, что, не желая уступить и ставя вопрос на голосование, он пытается силой навязать свою точку зрения на будущность общины. Ему казалось важным в самом корне пресечь подобного рода благоглупости, и все же роль свою в этом начинании он считал неприглядной.

После того, как Майкл предложил высказываться, воцарилась тишина. По этому вопросу обе заинтересованные партии и так уже наговорили более чем достаточно. Джеймс отрицательно покачал головой и опустил глаза, всем своим видом показывая, что говорить больше ничего не будет.