Колокол

— Вот над этими рукописями я и работаю. — Пол говорил очень тихо. — Они очень ценные, и мне не разрешают выносить их отсюда. — Он перегнулся через стол и раскрыл несколько больших фолиантов в кожаных переплетах — так, чтобы Дора могла видеть густо и ярко изукрашенные страницы. — Это ранние хроники обители. Уникальные в своем роде. Вот так называемый картулярий — свод уставных правил и разного рода официальных документов. А вот знаменитая «Имберская псалтырь». Ты только глянь на эти замысловатые буквицы и бегущих по полям страниц животных! А так выглядел монастырь в 1400 году…

Дора увидела комплекс замковых зданий на фоне буйно зеленеющих деревьев и синего неба.

— Как-то не верится, что он был таким белоснежным. Это больше походит на Италию. Неужто все эти золотые штуки сохранились? Ой, а вот и старая башня.

— Шш! — зашептал Пол. — Да, это та самая башня. Изображение, конечно, весьма условное. Вот епископ, который основал обитель, он держит в руках макет монастыря. Отсюда можно почерпнуть более точные сведения о его устройстве. Современный монастырь соответствует расположению старого, хотя, конечно, в точности воспроизводить средневековые постройки здесь не пытались. Эта часть, как и башня, уцелела. Вот в этой старой «Книге свидетельств» можно посмотреть…

— Мы не должны отвлекать вас, — вступила в разговор миссис Марк. — Я еще хочу показать Доре храм, огород и заняться потом своими делами.

Пол огорчился.

— Завтра я тебе еще кое-что покажу, — сказал он и стиснул на прощание Доре руку.

Дора предпочла бы остаться, она скорчила Полу унылую гримасу за спиной удаляющейся миссис Марк. Она уже примерялась, как будет передразнивать эту даму, оставшись с Полом наедине. Вообще-то передразнивать Дора не умела, так что надо было заранее это репетировать. Остроты на чужой счет всегда были у нее вымученными. Плетясь за миссис Марк, она улыбалась про себя, ободренная тем, что отношения с Полом идут на лад.

Миссис Марк дошла до конца коридора и вошла в маленький вестибюль с двумя дверями, одна вела в сад, другая — в часовню. Миссис Марк отворила дверь в храм, пропустила Дору вперед, в кромешную тьму. Пока Дора силилась что-то увидеть, миссис Марк решительно плюхнулась рядом на колени. Постепенно Дора пригляделась и поняла, что находится в маленькой, словно коробочка, комнатке. Паркет тщательно натерт, на стенах какие-то литографии на религиозные сюжеты, скамейки, подушечки на полу. Удушливо пахло ладаном. В глубине комнаты виднелась решетка, прямо от пола и до потолка. В решетке была выпилена дверца, сейчас запертая. От решетки на несколько футов в глубь комнаты выдавалась низкая оградка; за прутьями на возвышении смутно угадывалась боковая сторона алтаря. С медной перекладины до полу свисали отдернутые в край белые занавеси. У алтаря теплился красный огонек. Могильной тишиной веяло из-за решетки.

— Это часовня для посетителей, — зашептала миссис Марк так тихо, что Дора еле слышала, что она говорит. — За решеткой центральный алтарь монастырского храма. Центрального нефа отсюда не видно. Потому мы и можем принимать участие в службах, что не видим монахинь, это ведь запрещено. Каждое утро, в семь, тут служат мессу, к которой допускаются и приходящие. Через дверцу сюда выходит священник причастить пришедшего. А когда причащаются монахини, занавеси задергивают изнутри и отделяют часовню от монастырского храма. Именно тут непосвященные, вроде нас, могут соприкоснуться с духовной жизнью монастыря.

Из храма, откуда-то издалека, донесся слабый шелест, потом звуки шагов.

— Там что, кто-то есть? — прошептала Дора.

— В храме всегда кто-то есть, — ответила миссис Марк. — Это место непрестанных молитв.

Дора чувствовала, что задыхается, она вдруг поняла, что испугалась, и начала пятиться к двери. От стойкого дурманящего духа ладана ужас заговорил в ее вековой протестантской крови. Миссис Марк припала на колено, осенила себя крестом, поднялась и пошла следом за Дорой. Минуту спустя они вышли на яркий солнечный свет. Колыхались на ветру высокие травы, переплетаясь у кромки воды с камышом, безмятежно блистало на солнце озеро. Привольный простор раскинулся под безоблачным небом. На склоне проглядывал Имбер-Корт, дымкой обозначились купы вязов. В близости той темной конуры и этого покоя было нечто невероятное. Дора с силой тряхнула головой.

— Сильно впечатляет, правда? — заметила миссис Марк. — Духовная жизнь тут удивительная. Невольно ощущаешь ее воздействие.

Они двинулись обратно через дамбу.

— Возьмем-ка по этой тропинке влево, — решила миссис Марк, — и срежем за домом путь к саду.

От дамбы тропинка побежала вдоль берега, затем вильнула вправо, в густой лес. Впереди засверкали теплицы. Когда Дора с миссис Марк свернули с берега в лес, их догнал по воде высокий звон ручного колокольчика.

Дору прорвало:

— Нет, подумать только, сидеть там взаперти! Ужас!

— Что верно, то верно, — сказала миссис Марк, — женщины эти держат себя в такой аскетической строгости, которая и вас, и меня повергла бы в ужас. Но как ошибаемся мы в отношении грешника — думая о нем лучше, чем он есть на самом деле, когда полагаем, будто страдания облагораживают его, так и заблуждаемся мы в отношении праведника — думая, что жертвы тяготят его так же, как тяготили бы нас. Тут, думаю, надо идти гуськом.

Миссис Марк первой ступила на узенькую тропку, еле видную в забившей ее высокой, блекло-желтой траве. По бокам клонились тяжелыми ветвями сливовые деревья, кладя им на плечи продолговатые, с матовым отливом плоды, которые едва держались на ножках. Дора никак не могла опомниться от увиденного и едва ковыляла на своих высоких каблуках, уставясь под ноги, и видела впереди лишь мелькавшие икры миссис Марк, хорошо развитые, блиставшие здоровьем, бронзовые от загара. Справа показался Имбер-Корт, тыльной своей стороной, отсюда вытянутой сплошным фасадом, в который тесно вжались колонны, обрамлявшие эффектные сводчатые окна Длинного зала. Дора с миссис Марк выбрались на открытое место, где трава была скошена и собрана в копны. Тропка кончилась, и Дорины каблуки проваливались теперь в колкую стерню.

— Отсюда и начинается огород, — сказала миссис Марк. — Он пока крохотный. Здесь, ближе к нам, прежде был цветник Имбер-Корта. Мы его разделали под грядки — салат, морковь, лук, лук-порей. Выше фруктовый сад Корта. Он обнесен оградой — вон она виднеется впереди. Там мы оставили все как было — яблони, груши, разная ягода. Было здесь несколько теплиц, мы еще подстроили, поновее конечно, — видите там, по левую руку. В них сейчас столько помидоров! Рядом с теплицами — вон там, из сетки, это курятник. Всего несколько птичек. Недавно мы подняли часть пастбища за рвом. Там у нас капуста, большой участок картофеля и брюссельская капуста. Мы беремся выращивать только те овощи, которые не требуют сложного ухода — приобретаем пока навыки. Осенью вспашем еще часть пастбища.

Они добрались до утоптанной дорожки меж застекленными теплицами, она вела к садовой ограде. В поле зрения показалось несколько человек. Чуть поодаль Джеймс Тейпер Пейс разъяснял Тоби, как нужно окучивать посадки. В одной из теплиц сновала какая-то фигура, похоже, это был Питер Топглас.

— Окучивать — занятие отнюдь не романтичное, — с видимым удовлетворением заметила миссис Марк. — Но для сада это нужно как воздух.

Навстречу по дорожке на них надвигался Пэтчуэй, он толкал перед собой тачку. Шляпа будто и не снималась у него с головы со вчерашнего вечера.

— Дождя, похоже, опять не будет, — сказала Пэтчуэю миссис Марк.

— Если не ливанет как следует, нам до осени и стрелки лука не видать.

Дора с миссис Марк посторонились, уступая ему дорогу.

— Он отвозит салат, — пояснила миссис Марк. — Какой славный, простой -человек! Видите, там, справа. — это задворки конюшен. Говорят, их проектировал Кент [10]. Лет пятьдесят назад они частью сгорели, но все еще очень хороши. На старинных гравюрах их частенько изображали. Несколько пустующих денников мы оборудовали под гараж и упаковочный сарай, там мы взвешиваем и фасуем овощи перед отправкой в Пенделкот и Сиренчестер. За этими работами поручено присматривать мне, а еще на меня возложены обязанности по дому и снабжению продуктами. Мы убеждены, что женщинам надо вернуться к своим исконным занятиям. Что толку в переменах ради перемен, правда? Будем очень рады, если и вы к нам присоединитесь. Надеюсь, вы умеете управляться с иголкой?

10

Уильям Кент (1685-1748), английский художник и архитектор, представитель палладианства.