Анаис

– А, Сократ! – крикнул он, стараясь переорать громкую музыку и женские визги. – Давай, заходи!

– Лучше ты иди сюда! Я поговорить пришел!

– Сейчас!

Палач скрылся из вида, а на толстяке повисла пара полуодетых девиц.

– Оставьте, девочки, – отбивался он. – Я старый и больной!

Из спальни, наконец-то появился Палач. Завязывая пояс халата, он, пошатываясь, побрел к Сократу.

– Поговорить хочу! – крикнул Сократ в ухо молодому человеку.

– Сюда!

Палач проводил его в уютную курительную комнату. На ореховых полках теснились ряды всевозможных бутылок, шкатулок с дурманными зельями и множество разнообразных статуэток. Помимо низких диванов с изогнутыми ножками, в комнате находилось несколько золотых столиков, а на роскошном ковре, валялось с десяток шитых драгоценными нитями подушек. Сократ плюхнулся на диван и вытянул ноги.

– Ты что будешь? – Палач подошел к полкам.

– Все равно, что нальешь.

– Нет, я в смысле курить.

– Я не курю.

– Совсем? – искренне удивился молодой человек.

– Совсем.

– И что, ни разу не пробовал? – Палач взял с полки рубиновую бутылку и два бокала.

– Нет, не пробовал.

– Почему?

– Не хочу, – Сократ взял протянутый ему бокал и сделал большой глоток.

– Может средств не хватает?

– Хватает.

– Здоровье бережешь?

– Там уже беречь нечего.

– Боишься пристраститься?

– Нет, не боюсь.

– Так почему же ты не куришь?

– Не хочу.

Палач пожал плечами и присел на соседний диван, наливая себе полный бокал. Сократ рассматривал интерьер, особенно понравились шелковые гобелены, затягивающие стены и потолок с массивной золотой люстрой, и толстяк решил забрать один гобелен и повесить у себя в комнате.

– Палач, а можно у тебя какой-нибудь гобеленчик взять?

– Чего? – не понял Палач.

– Ну, со стены! Тряпку вышитую! Нравится очень.

– Не, интерьеры менять нельзя, даже предметы из залы в залу переносить запрещено. Голову снесут.

– Прям уж так и снесут? – толстяк недоверчиво хмыкнул.

– А ты попробуй, проверь.

– Ясно, – он вздохнул, – ну, ладно. Палач, я вот что хотел у тебя спросить, – Сократ поднял с пола пару подушек, и сунул себе под бок, – скажи, сколько здесь вообще управляющих Дворцом?

– Не знаю, десятка три или пять, я их никогда не считал.

– Так почему же все должен делать я один?!

– Ха! Ты думаешь, они меньше тебя работают? Тебе еще повезло, что Патриций назначил тебя вторым помощником управляющего. По сравнению с остальными у тебя не работа, а так, глупости.

– Да за такими глупостями я уже и забыл, зачем сюда вообще пришел!

– А зачем ты сюда пришел?

Сократ мысленно отругал себя за неосторожность.

– Говорю же, забыл. Все забыл. Налей-ка мне еще, может, вспомню.

Если бы кто-нибудь бодрствовал в этот ранне-утренний земной час, то он смог бы наблюдать интереснейшее явление: в воздухе возникли рваные светящиеся очертания какой-то огромной трубы, и из нее мягко выпрыгнул высокий мужчина в длинном темно-сером пальто, с черными солнцезащитными очками на глазах.

Алмон огляделся по сторонам. Он находился в маленьком дворике, напоминающем заброшенный каменный колодец, вокруг царила удивительная грязь, судя по чахлой растительности – была поздняя осень. У покосившейся скамейки сидела маленькая собачка и круглыми белесыми глазами, как загипнотизированная, смотрела на полуволка. Стараясь не ступать в кучи мусора, Алмон быстро пошел прочь, а подслеповатые пыльные окна домов еще долго таращились ему вслед.

В полупрозрачной серебряной пене кружев, Терр-Розе полулежала на диване, держа двумя пальцами длинный черный мундштук с сигаретой. Рядом сидел Патриций и молча смотрел в пространство. Терра не могла понять его настроения и того, почему время от времени, у Георга появляется такое выражения лица, будто ему трудно дышать.

– Владыка, – нарушила Терра затянувшееся молчание, – можно я задам вам один вопрос?

– Задавай, – голос его прозвучал сухо.

– Зачем вы взяли во Дворец Сократа? Что проку от этого мелкого жулика?

– Есть в нем нечто подлинное… да и Дворцу не помешает приток свежих сил.

– И долго вы собираетесь держать его здесь?

– Не знаю, – Патриций поднялся с дивана и подошел к окну.

Он нарочно встал спиной к Терре, чтобы она не увидела, как искажается его лицо от страшного внутреннего напряжения, переходящего в острую боль.

Перед Алмоном был Город. Для него это был просто Город, название его не интересовало. Он шел мимо одинаковых коробок домов и думал об Анаис. Полуволк был уверен, что Города она еще покинуть не успела, – слишком медленно и тяжело адаптировались пришельцы на Земле, планете без привычных законов и энергий. Тем более – юная девушка, практически никогда не покидавшая Дворца и Марса, ей требовалось время, чтобы начать хоть немного ориентироваться в чужеродном пространстве.

Небо затянули тяжелые низкие тучи. Начал накрапывать мелкий дождик. Алмон поднял воротник и ускорил шаг.

– Терра, я хочу побыть один, – Патриций по-прежнему стоял к ней спиной. Слова дались ему с большим усилием, но все же, они прозвучали спокойно.

Терр-Розе соскользнула с дивана и исчезла, оставив после себя пряный аромат духов и сигаретного дыма. Сухое удушье захлестывало, превращаясь в острый песок, ранящий легкие и горло. Георг услыхал нарастающий гул в собственных ушах, глаза застила багровая пелена. С трудом приподняв руку, он ухватился за портьеру, и она едва не оборвалась под тяжестью его тела. Почти вслепую Патриций попытался добраться до кресла, стоявшего от него в двух шагах. Казалось, от чудовищной боли порвутся вены. Держась за портьеру, он кое-как добрался и рухнул в кресло. Боль стала еще сильнее, отчего посветлела багровая пелена, становясь кроваво-красной. Раздался какой-то громкий отвратительный звук. Патриций даже не смог осознать, что этим звуком был скрежет его собственных зубов.

Всю ночь до самого утра блуждала Анаис по улицам Города, пока не оказалась на пустынной набережной. Сырой ветер гнал по светлеющему небу налитые дождями тучи. Девушка подошла к парапету, со смешанным чувством тревоги и восхищения глядя на рокочущие серые волны в клочках белой пены. На Анаис был тонкий черный комбинезон, украденный у одного из Дворцовых пилотов. Яркую эмблему на спине прикрывала черная форменная куртка, а длинные светлые волосы, прятались под капюшоном. Насмотревшись на штормящее море, она пошла дальше.

Вскоре, почти вплотную к набережной подступил сквер с голыми продрогшими деревьями. Кое-где на ветках еще дрожали желто-коричневые листья, прохожих не виднелось, казалось – Город пуст…

Анаис замерзла и очень устала, требовалось хотя бы немного отдохнуть, а после уже думать, куда идти и что делать дальше. Увидав ряды зеленых и синих деревянных построек, явно нежилого вида, Анаис направилась к ним через сквер, отчего туфли из тонкой кожи моментально покрылись грязью до самых щиколоток.

Поблуждав среди домиков по раскисшим дорожкам и не встретив, ни души Анаис выяснила, что все окна и двери заперты. От усталости она едва держалась на ногах, поэтому, недолго думая, взяла булыжник и разбила окно самого маленького, неказистого домишки. Забравшись внутрь, Анаис увидала маленькую комнатку с большим деревянным ящиком с дверцами у стены и голую железную кровать. Обрадовавшись кровати, девушка легла на панцирную сетку, закрыла глаза и моментально уснула.

Ноздри Алмона подрагивали от многообразия новых запахов, некоторые были совсем уж необычными. Ветер усилился, разыгрался шторм. Полуволк замедлил шаг, завидев первых прохожих и автомобили. Поправив очки, он втянул когти, вот только сделаться меньше ростом Алмон не мог. Надеясь, что все же не привлечет к себе лишнего внимания, полуволк пошел по набережной дальше.