Страница 25 из 94
Худо-бедно, все пятеро добрались. Цепляясь за скобы, вделанные в корпус, вскарабкались на узкую, сантиметров шестьдесят шириной всего, палубу. Точнее, ребристую полосу позади рубки. В кормовой части, как говорят мореманы. Клоун полез было со стороны носа, но капитан погрозил ему внушительным кулаком, поросшим рыжим волосом. Ну что ж, на этом борту он – первый после Зоны…
Гуськом, по очереди, сталкеры опустились по узкой прорезиненной лестнице в чрево субмаринки вслед за капитаном.
Здесь оказалось не так уж запущенно. Небольшая кабина, похожая на салон микроавтобуса. В задней переборке – закупоренный люк. Впереди, перед пультом управления, – кресло водителя, то есть капитана. Сзади шесть сидений, по три с каждого борта. Колени в колени, лицом друг к другу пассажиры здесь устраиваются…
Капитан был явно выраженный «ганс», красномордый, с пивным животиком, выпирающим из-под свитера, коренастый рыжий парень лет тридцати. Многословием немец не страдал. Похоже, предпочитал жесты. Молча указал на пассажирские места, и сталкеры поспешили их занять. Шестое, заднее слева, осталось свободным. Видимо, при расчёте грузоподъёмности учитывалось, что в комплекте с каждым переправляющимся будет нелёгкая поклажа. В это кресло Бармалей – тоже жестами – предложил временным спутникам сложить рюкзаки. Чтобы распределить груз поровну.
Задвинув люк, ни слова не произнеся, Немец плюхнулся в своё кресло, и подводный корабль отбыл в рейс. Начало движения почти не чувствовалось, вибрация едва заметная, в том же микроавтобусе куда сильнее ощущается работа мотора.
Переход длился с полчаса, за всё это время капитан издал только четыре слова, вернее, одно, зато четырежды. «Шайзе!» То есть дерьмо по-русски. Что-то он там мудрил и колдовал с клавиатурой и джойстиками на пульте. Субмарина раскачивалась, кренилась, шла зигзагами. Играла в прятки с судьбой. Разве что самой Зоне ведомо, какие аномалии под водой встречаются…
Передняя стенка кабины была испещрена всевозможными приборами, вентилями, индикаторами. От их количества у Луча зарябило в глазах. Он опустил веки и плотнее прижался спиной к борту, закругляющемуся прямо над головой. Мысли в голове мешались одна с другой в горько-сладкий коктейль…
Не успел «Булат» переделать. Посрезал все примочки со старой брони да в мешок упрятал, будет время, нужно присобачить… Запасов жрачки хватает, патронов тоже прикупил… Коньяк вчера был классный… Двигать, скорее всего, сразу в (Припять) надо… сгружаться на берег Зоны и напрямки в город, километры срезать… Опасный потенциал наверняка в обход почапал… там нахоженный южный маршрут, аж через тёмную долину, зато на порядок безопаснее… если за этот год не произошло кардинальных изменений… и если столичный гость крюк даст. Тогда есть шанс его вовремя перехватить… но вдруг ломанётся напрямую да при его зонной удачливости умудрится выжить…
А нутром, кишками, нервами, всем своим естеством сталкер уже не предвкушал, а чуял, предощущал, как всё вокруг начинает изменяться. Вода, земля, воздух… пространство и даже само время. Оно будто растягивалось каучуково и тотчас сжималось. Минуты ожидания превращались не то в вечность, не то в наносекунды.
Вернулся… вернулся… вернулся… вернулся… вернулся…
Единственным незыблемым ритмом оставалось биение собственного сердца. Оно билось упруго и ровно, как отлаженный, вычищенный часовой механизм. Ещё полчаса назад ничего подобного Луч не испытывал. Он только вспоминал, каково это… И смаковал воспоминания. Теперь же – почти вспомнил.
Каково это на самом деле – по-настоящему БЫТЬ. Жить, а не бесцельно существовать, прожигая и убивая время.
Тени прошлого
Николай смотрел в окно неотрывно, как зачарованный. Проплывающие за мутноватым стеклом виды прошлой реальности порождали фантастическое ощущение. Этакое хмельное состояние после одуряющего коктейля из игры воображения, сна и яви. Сколько лет разделяет призрачный «купейный» мирок и большой мир, убегающий назад по ту сторону стекла? Тридцать, сорок, пятьдесят?..
Почти наверняка больше, судя по непременным красным флагам и транспарантам с лозунгами. Подобные украшения на каждой станции бодро полощутся или понуро обвисают…
Эти уникальные съёмки сами по себе заслужили отдельной репортажной темы, за которую любой сетевой канал отвалит жирный куш. Только поди докажи, что всё с натуры снято, тобой самим, а не выкопано где-нибудь на архивных стеллажах. Чёрта с три докажешь…
Поэтому вряд ли удастся продать отдельно этот фрагмент общей записи. Той самой шпионской записи, которая непрерывно ведётся несколькими рекордерами, для подстраховки. Хоть наша микротехника теперь и качественнее любой европской, китайской или японской системы, но опыт, увы, подсказывает, что самая лучшая машинерия сломаться может в любой момент. Обычно – в самый неподходящий. Поэтому никогда не лишне средства записи продублировать…
В заоконном мире царила весна. Там трудолюбиво пыхтели трактора, они обрабатывали чернозёмные пашни. Допотопные грузовики и легковушки исключительно отечественного производства. Никаких экологически чистых технологий, сплошь дизельные и бензиновые двигатели, травящие смрадом выхлопов атмосферу. Дорог с твёрдым покрытием очень мало, почти все грунтовые, потому и выглядят как полосы полужидкой грязи, изборождённые глубокими порезами колей. Многие «телеграфно-телефонные» и «электрические» столбы выглядели сработанными из древесины, причём наверняка – деревянные они и есть… и ведь телеграфные служили для связи, для отправки телеграмм! Никакого Интернета!!! С ума сойти, мир без персональных компьютеров и мобильных телефонов!!! На строениях станций и домах населённых пунктов, попадавшихся на обочинах маршрута, ни единой спутниковой антенны… Панельные и кирпичные пятиэтажки – самое модное архитектурное решение. Девятиэтажные дома на их фоне смотрятся чуть ли не футуристическими небоскрёбами. Никакой разноцветной металлочерепицы на крышах сельских домиков, уже не хат глинобитных, но ещё и далеко не коттеджей и особняков… Картинки просто умилительно-буколические, если не вспоминать, что такое исполкомы советов депутатов, партийные комитеты и развитый социализм. Главное же, что войны никакой – не видать и в помине! И каждое утро почти каждый дом, дерево, поле, столб, дорога, река, все нюансы и детали бытия остаются на тех же местах, где обретались предыдущим вечером.
Незыблемый мир. В прямом и переносном смыслах.
И отпечаток этой уверенности в завтрашнем дне, наивной веры в неизменность пускай скучного и убого-серого, но стабильного сущего лежит на лицах всех людей, снующих мимо окна на коротких остановках поезда. Счастливые по-своему! Они ещё даже не подозревают, насколько хрупок и уязвим их мир. Как легко его сдуют ветры перемен, удушит смутный туман переходного периода, жестоко придавит тяжкое бремя кризисов и локальных войн…
Инфу о пунктах окольного маршрута следования среди прочего сообщала проводница Леа. Видимо, ей понравилось быть «талкером», и она почти не умолкала. Говорят же, что лучший отдых – это смена рода деятельности. Впрочем, заняться в пути всё равно больше нечем. Либо спи, либо в окно смотри да разговоры разговаривай, если хочешь. Сталкерша – почему-то хотела. И не скупилась на информацию.
Вначале поезд следовал в юго-западном направлении. Первой загородной станцией, которая проплыла за окном, была «Южное», или «Пивдэннэ» по-местному. Затем достаточно крупный городок Мерефа проехали, и вскоре после него разъезд случился. В этой точке состав мог к югу отклониться, взять курс на узловую станцию «Лозовая», но продолжил движение в том же направлении. Через Новую Водолагу и совсем уж крохотные Караван и Берестовеньку добрались в городишко Красноград. Направление всё-таки изменилось – после следующей станции, Зачепиловки. Железная дорога отклонилась влево, пересекла канал Днепр – Донбасс, оказалась на территории Днепропетровской области и по дуге отправилась на юг, до станции Личково, а после неё – вдоль канала на юго-восток, к большому посёлку Перещепино. Там снова изогнулась дугой, уже вправо, и нацелилась к югу. До самой Губинихи крутых поворотов не было, и за нею, через станцию Вольное, до самого Новомосковска тоже ехали более-менее прямо. Вот здесь круто повернули вправо, к западу, оставив по левому боку Пригородное, посёлок, расположенный в непосредственной близости от Днепропетровска. Так и не заехав в этот второй по величине город страны, пересекли Днепр западнее, в Днепродзержинске, ещё не Кучмаграде. Вдоль великой реки, по землям Кировоградщины и Черкассщины, через города Александрию, Смелу и Городище, а также всяческие менее значительные станции, оставив где-то слева Кировоград, а вовсе не Малый Киев, и где-то справа Черкассы, следуя в северо-западном направлении, прибыли в самый что ни на есть скобочный город…