Страница 20 из 28
КРАЮХИН. Значительно больше. Нет, нынешние ракеты для этого не годятся. Проблема была решена только тогда, когда советские космонавты получили в свои руки новое, небывалое орудие исследования Космоса — фотонный планетолет.
БЫКОВ. „СКИФ“?
КРАЮХИН. Да, „СКИФ“. В нем сконцентрировалась вся мощь советской науки и техники. Мы строили его более двадцати лет. И вот два года назад он покинул лунные доки и отправился в пробный рейс к Плутону.
БЫКОВ (усмехаясь). Пробный рейс в шесть миллиардов километров!
КРАЮХИН. А как вы думаете? Такую фантастическую машину можно испытывать только на фантастических дистанции.
На девяносто третьи сутки „СКИФ“ вышел на орбиту вокруг Плутона.
БЫКОВ. Я представляю себе, как ликовал экипаж!
КРАЮХИН. Да нет, они даже обрадоваться не успели…
БЫКОВ. Почему?
КРАЮХИН. То, что они увидели на Плутоне, просто ошеломило их. Плутон оказался необычайной планетой. Вместо сугробов замерзшего газа — бешеная раскаленная атмосфера.
Вместо вечного мрака и неподвижности — электрические бури, грандиозные выбросы ионизированных паров. И не удивительно, что неистовый азербайджанец Мехти потребовал немедленной разведки на десантной ракете.
БЫКОВ. Что же там оказалось, Николай Захарович?
КРАЮХИН (помолчав). Этого мы до сих пор не знаем. Мехти погиб и успел перед смертью сказать всего несколько слов.
Он говорил о каких-то несметных сокровищах.
БЫКОВ. Но хоть какие-то предположения существуют?
КРАЮХИН. У нас есть результаты наблюдений с борта „СКИФА“, и у нас есть слова Мехти. Мощная ионизация, бурное истечение раскаленных газов, сокровища… Предположения возникают самые фантастические…
БЫКОВ. Какие же?
КРАЮХИН. Например, возможно, что процессы, происходящие обыкновенно в глубоких недрах планет, на Плутоне происходят почему-то на поверхности…
БЫКОВ. При чем же здесь сокровища?
КРАЮХИН. Имеются в виду процессы непрерывного образования и распада трансурановых элементов…
БЫКОВ (напряженно хмурится). Невероятно. Природные трансураниды, да еще на поверхности планеты! Тогда это должны быть действительно сказочные богатства! Мы-то знаем, чего стоит изготовить на Земле хотя бы миллиграмм менделевия![16]
КРАЮХИН. Вот проверить это, создать плацдарм для широких исследовательских работ в этом направлении, и есть цель вашей экспедиции.
ГОЛОС ШТУРМАНА (в микрофон). Через три минуты „СЕДЬМОЙ ПОЛИГОН“.
КРАЮХИН — Узнайте, чем занят экипаж.
ГОЛОС ШТУРМАНА (после паузы). Экипаж обедает.
Ресторан гостиницы „СЕДЬМОГО ПОЛИГОНА“. Экипаж „СКИФА“ за столом. Едят второе. Геолог Юрковский, красивый немного стильный[17] молодой человек, лениво ковыряет вилкой в куске телятины. Штурман-инженер Богдан Спицын, невысокий, полный, аккуратно подчищает корочкой подливку уже пустой тарелки. Командир корабля Ермаков, сухощавый, совсем седой, аккуратный, ест неторопливо и методично.
Спицын вздыхает и рассматривает свою пустую тарелку. Юрковский, украдкой поглядывая на Ермакова, отрезает половину своего куска телятины и медленно двигает свою тарелку к тарелке штурмана. Тот делает то же. Тарелки сближаются. Вилка Юрковского двигает телятину к штурману. Штурман тянется к телятине своей вилкой.
ЕРМАКОВ (не поднимая глаз). Владимир Сергеевич.
Юрковский замирает. Спицын торопливо придвигает к себе тарелку.
ЮРКОВСКИЙ. Э-э… Что вы сказали, командир?
ЕРМАКОВ. Доедайте второе.
ЮРКОВСКИЙ (кладет вилку). Мне не хочется что-то, Анатолий Борисович.
ЕРМАКОВ (поднимает на него глаза, говорит тихо и спокойно). Владимир Сергеевич, я прошу вас доесть второе.
ЮРКОВСКИЙ. Неужели это так важно?
ЕРМАКОВ (спокойно). Мы не можем позволить себе дать Плутону хотя бы один шанс против нас.
ЮРКОВСКИЙ. Даже в виде этого несчастного кусочка телятины?
ЕРМАКОВ. Нарушение режима начинается с малого. У одних с кусочка телятины, у других с контрабандных пирожных!
СПИЦЫН (бормочет растерянно). Какое пирожное? Я понятия не имею о пирожных, Анатолий Борисович. Ах, пирожное…
Спицын вытаскивает из-за графина тарелку, полную пирожных, и разглядывает ее, словно видит впервые. Затем радостно восклицает:
— Ах, это? Впервые вижу… Я пирожные терпеть не могу…
Стараясь не глядеть ни на кого, штурман относит пирожные на буфет, затем вздыхает и вытирает корочкой уже и без того чистую тарелку.
Ермаков прикладывает к губам салфетку, следит, как Юрковский неохотно доедает, и говорит холодно:
— Как дети, черт бы вас побрал!
ГОЛОС ДЕЖУРНОГО (в репродукторе). Председатель Государственного Комитета прибыл и приглашает экипаж „СКИФА“ в кабинет начальника космодрома.
Юрковский вскакивает и сейчас же садится под тяжелым взглядом Ермакова. Торопливо запихивает в рот остаток телятины.
ЕРМАКОВ. Обед закончен. Прошу в кабинет начальника.
Кабинет начальника космодрома инженера Смирнова.
Светлое помещение с окном во всю стену. На столе несколько видеофонов, прибор селектора. За окном сад. Краюхин отчитывает Смирнова. Быков смирно сидит в стороне, положив руки на колени.
КРАЮХИН. Сколько раз нужно повторять вам, Федор Григорьевич? Я категорически запрещаю посылать стажеров в трансмарсианские рейсы! А вы опять отпустили двух стажеров с Федотовым!
СМИРНОВ (оправдываясь). М-19-ый очень надежный корабль, и сам Федотов…
КРАЮХИН. Он лентяй, ваш Федотов! И я отлично знаю, зачем он берет стажеров! И вы это отлично знаете…
ГОЛОС СЕКРЕТАРЯ (в микрофон). Экипаж „СКИФА“ явился по вашему приказанию, товарищ Председатель Комитета!
КРАЮХИН. Проси…
Входят Ермаков, Юрковский и Спицын. Краюхин и Смирнов выходят из-за стола им навстречу. Молча, но сердечно здороваются.
КРАЮХИН. Рад сообщить вам, товарищи, что приказ о старте подписан. Личный состав утвержден безоговорочно. Поздравляю!
Ермаков спокойно кивает головой. Богдан Спицын радостно потирает руки. Юрковский самодовольно оглядывается.
КРАЮХИН (продолжает). Представляю вам четвертого члена экипажа — инженера Алексея Петровича Быкова.
Все смотрят на Быкова. Быков торопливо вскакивает и застенчиво кланяется. Краюхин подводит Быкова к Ермакову.
КРАЮХИН. Командир корабля и начальник экспедиции Анатолий Борисович Ермаков. С этой минуты поступаете в его распоряжение.
Ермаков пожимает руку Быкова, пристально глядя ему в глаза-.
ЕРМАКОВ. Рад, товарищ Быков.
КРАЮХИН (поворачивается к Юрковскому). Геолог… точнее, планетолог и опытный межпланетник Владимир Сергеевич Юрковский. Между прочим, большой романтик.
ЮРКОВСКИЙ (с полупоклоном). Это мой порок, Николай Захарович?
КРАЮХИН. Напротив. Это ваше достоинство.
ЮРКОВСКИЙ. Тогда я спокоен! (Поворачивается к Быкову.) Очень рад. (Пожимает ему руку.) У вас большой опыт меж планетной деятельности?
БЫКОВ (скромно). Я лечу в первый раз.
Юрковский хочет что-то еще сказать, но Краюхин уже отводит Быкова к Спицыну.
КРАЮХИН. Богдан Богданович Спицын. Штурман-инженер и гордость советской космогации.
СПИЦЫН (в крайнем смущении). Ну что вы, Николай Захарович, право… Товарищ Быков может подумать… Очень рад, Алексей Петрович… (Обмениваются рукопожатиями.)
КРАЮХИН (возвращается к столу). Садитесь, товарищи. Несколько слов о порядке работы.
Все садятся.
КРАЮХИН. Старт через месяц. Штурман-инженеру ориентироваться на двенадцатое июля.
СПИЦЫН. Есть, Николай Захарович.
КРАЮХИН. Приказ вам известен. Комплексная задача — всестороннее испытание эксплуатационно-технических качеств фотонной ракеты „СКИФ“, высадка на Плутоне в районе „Страны Мехти“, оборудование в „Стране Мехти“ базы-ракетодрома, первичная оценка предполагаемых геологических богатств…
ЮРКОВСКИЙ (перебивает). Почему — предполагаемых?
КРАЮХИН (терпеливо). В том, что эти богатства существуют, Владимир Сергеевич, уверены пока только вы… Все остальное человечество пока только предполагает.
16
Менделевий? Это да, это вещь. Малопонятно, как это он образуется там, на Плутоне, ну да ладно. Но ведь период полураспада самого устойчивого изотопа менделевия — 56 суток. Как же они собираются доставлять его на Землю (даже с использованием своего супер-пупер планетолета)? — В. Д.
17
Ах, это доброе старое время! „Стильный“ — сказано с явным неодобрением. Хорошо хоть, что не „стиляга“… Папина „Победа“! — В. Д.