Смятение сердца

— Стыдоба какая, скотину так-то мучить, — укорил он, оглядев усталую и наскозь мокрую лошадь, подрагивающую всем телом.

— Так уж получилось, — буркнул Хантер, снимая седло и бросая в узкий проход между стеной и лошадиным стойлом.

— Моя наука, значится, не пошла впрок.

И в лицо Хантеру впечатался здоровенный кулак. Боль в едва зажившей челюсти была ужасающей, а удар — таким сокрушительным, что Хантера пронесло по воздуху пару шагов «швырнуло на кучу слежавшегося сена. Там он и остался валяться, ошеломленно моргая и с трудом приходя в себя. Кузнец безмолвной глыбой навис над наковальней, не делая попыток продолжить избиение. Лошадь тихо заржала, словно зритель, который от души веселится, и подтолкнула хозяина мордой. Наконец Хантер нашел в себе достаточно сил, чтобы усесться. Осторожно двигая челюстью и бессознательно проверяя языком, не выбит ли зуб-другой, он помотал головой — в ушах как следует звенело.

— За что, черт возьми?

— Этот тычок тебя давно дожидается. Вспомни-ка свою матушку, святую женщину — за пять лет ни единой весточки, охальник ты эдакий!

— Откуда ты знаешь мою мать? — удивился Хантер, всматриваясь в широкогрудую фигуру, едва подсвеченную тлеющими углями. — Неужели… неужели старший сержант?

Он поднялся на подкашивающихся ногах.» Тычок «, нанесенный кузнецом, лишил его тех немногих сил, которые еще оставались. Хорошо, что он не попытался дать сдачи!

— Хе-хе! Кому ж еще быть, как не мне?

— Дугал Фрейзер! Старший сержант Дугал Фрейзер, подумать только! — Хантер отвернулся, сплюнул скопившуюся во рту кровь и заковылял к кузнецу.

Он снова сплюнул кровью. Дугал чертыхнулся.

— Эх-ма, сдуру не рассчитал силу-то. — Качая головой, он подхватил чистую тряпку и обмакнул в ведро с водой. — Ничего, один тычок еще никого не угробил. А врезать тебе надо было, чтоб дурь из головы повытряхнуть. Да-а, пустил тебе кровя, как свинье по осени.

Выжав тряпку в здоровенном кулачище, на который Хантер продолжал коситься с опаской, кузнец протянул ее с самым благодушным видом.

Хантер поскорее прижал тряпку к подбородку. Несмотря на то, что там продолжало сильно саднить, он улыбнулся, меряя взглядом внушительную фигуру своего бывшего подчиненного и ближайшего соседа родителей. Несмотря на холод, свободно проникающий в широко распахнутые двери конюшни, выше пояса Дугал был прикрыт только брезентовым фартуком и весь лоснился от пота. Волосы, которые при свете дня пламенели морковно-рыжим и потому когда-то служили противнику наилучшей мишенью, отросли ниже плеч. Хантер нашел, что, кроме длины волос и густых усов, в сержанте за пять лет мало что изменилось.

— Как поживает отец?

— Ты бы и сам распрекрасно знал, если б взял за труд писать хоть раз в год!

— Прекрати, Дугал. — Хантер отмахнулся от нравоучений и занялся лошадью, обтерев ее тряпкой, которую только что использовал в виде компресса. Не оборачиваясь, он буркнул:

— Я не могу писать им.

— По-другому сказать, не хочешь. Хоть бы словечко, разрази тебя гром! Мать с ума, сходит, ночи не спит.

Рука Хантера замерла на лошадином крупе. Острое чувство вины было едва ли слабее» тычка «, нанесенного Дугалом.

— В последнее время я для них — неподходящая компания.

— Зато самая раз подходящая для индейской девчонки.

— Откуда ты знаешь про индейскую девчонку? — насторожился Хантер.

— Да почитай весь форт знает. — Дугал повернулся к горну, извлек клещами подкову, светящуюся красным, и повертел перед глазами, проверяя на готовность для ковки. — У нас тут место новостями небогатое, особливо такими. Будет теперь бабьей болтовни до самого Рождества!

Он сунул подкову назад в угли. Пока Хантер развешивал куртку поближе к огню, он порылся в коробке на дощатом столе, достал оттуда серебряную фляжку и помахал ею с заговорщицким видом.

—» Даосская Молния «, так-то вот.

С этими словами он примостился на широком каменном барьере, опоясывающем горн, и сделал приглашающий жест Хантеру.

— Жидкий яд? — усмехнулся тот, охотно пристраиваясь рядом с кузнецом у огня.

— А теперь скажи, как-таки твои дела.

— Дерьмово.

Дугал осклабился и дал ему дружеского тычка, от которого Хантер едва не свалился на угли. Чудом удержав равновесие, он принял фляжку и сделал хороший глоток. Ему показалось, что в горло полился расплавленный свинец. Он успел забыть, как действует этот вид спиртного на пустой желудок.

— Так, значится, ты связался с индианкой… Не думал я дожить до такого дня.

— Все даже хуже: она просто мне платит за работу.

— Неважнецкие у тебя дела, паря, — заметил Дугал, приглаживая густые усы — очевидно, предмет его гордости.

— И просвета пока не видно, — согласился Хантер со вздохом.

Он долго смотрел на монограмму, выгравированную на боку фляжки, потом снова отпил из нее, по привычке отерев рот тыльной стороной ладони. В это время Дугал внимательно его рассматривал. В последний раз он видел его выходящим на подкашивающихся ногах из ворот тюрьмы. Похоже, прямиком оттуда он направился на индейскую территорию, где и затерялся на пять лет.

« Зря ты так изводишь себя, паря, — хотел сказать бывший сержант. — Я видывал и похлеще, чем то, что выпало на твою долю. И я знаю, что те, кто прошел через ад, рано или поздно должны воротиться к нормальной жизни. На воине как на войне, паря, и виноватых тут нет (точно так же, как виноват каждый из нас). Ты прав, командир отвечает за боевой дух солдат, за их храбрость на поле боя. Только он не в ответе за того, кто чересчур слаб, чтобы встать из грязи, куда его макнули, и жить дальше «.

Но он промолчал.

Наконец Хантер заметил, что является предметом пристального внимания, и это ему не понравилось. Взгляд Дугала буравил его, как невидимый вертел. Он решил отвлечь кузнеца и широким, жестом обвел помещение:

— Что же ты не расскажешь, Дугал, как оказался здесь? Наверное, за пять лет многое успело случиться?

— Да вот, живу, хлеб жую. Сам же на него и зарабатываю — ежели, скажем, ты не заметил.

Дугал отстранил протянутую фляжку, да и Хантера заодно, и взялся за щипцы. Вскоре от подковы, уложенной на наковальню, полетели фонтанчики искр, похожих на крохотные звезды. Он задал хороший темп, в то время как Хантер зачарованно наблюдал за процессом с безопасного расстояния.

Наконец Дугал опустил подкову в ведро с водой. Раздалось шипение, от воды поднялось облако пара.

— Дело было так, — вдруг сказал он. — Как объявился тут парнишка один — Черный Волк, слыхал? — народ военный все патрулирует, а ковать, значится, некому. Под боком железная дорога строится, опять же оси вагонные… Ну я и вызвался в кузню-то… — Дугал глянул исподлобья и добавил:

— В штатском, значится, качестве.

— А как тебе комендант Мейтланд?

— Больно крутенек, — невесело усмехнулся кузнец, достал из ведра выкованную подкову, посмотрел на нее с неожиданным отвращением, потом отбросил ее в сторону вместе со щипцами, тем самым закругляясь с работой на этот день. — Он, Мейтланд-то, жену потерял, когда краснокожие ребятишки налетели на поезд, что в Лереми шел. Теперь, значится, кровной мести желает. Ты свою девчонку далеко от себя не отпускай.

— Жена Мейтланда была убита? — уточнил Хантер, пытаясь связать с этим событием странный интерес полковника к Сэйбл. — Он же не думает, что вернет ее, если сотрет племя сиу с лица земли?

— Чужая душа — потемки, паря. Кое-кто разок в жизни поскользнется, так до смерти и не оклемается. — Дугал многозначительно посмотрел на собеседника, надеясь, что тот правильно поймет намек.

Хантер и вправду понял, пронзив кузнеца мрачным взглядом. Хмыкнув, тот поднял фляжку, запрокинул ее повыше и почти ополовинил в несколько глотков. Потом начал озираться, словно не был уверен, что они одни в кузнице. Хантер приготовился услышать интересные новости.

— Слыхал я, он охотится за дитем одного индейца… слышь, из тех, кто промышляет с Черным Волком.