Смятение сердца

— Не прикасайтесь ко мне! — взвизгнула Сэйбл, вне себя от возмущения.

Ей удалось выпутаться из облепившего ноги кожаного подола. Увы! От судьбы не уйдешь: поднимаясь на скользкий глинистый берег, Сэйбл наступила на край юбки и растянулась во весь рост, уткнувшись лицом в ледяную грязь, оказавшуюся поблизости словно для того, чтобы ее унижение было полным и окончательным. Не разрыдалась она только потому, что боялась наглотаться какой-нибудь дряни.

«Рухнула как подкошенная», — философски подумал Хантер и до крови прикусил губу, борясь с рвущимся наружу хохотом.

Он еще раньше заметил зайцев, обработанных если не виртуозно, то вполне приемлемо. Нетрудно было догадаться, что для его подопечной это явилось актом мести за случай с кроликами. Но Хантер все равно был доволен тем, как сработала его тактика. Только бы не прыснуть со смеху, помогая ей подняться. Впрочем, Фиалковые Глаза самостоятельно вскарабкалась на ноги, попутно прихватив заячьи тушки.

— Я сама! — прошипела она, заметив его протянутую руку, и снова спустилась к воде — вымыть будущий ужин.

— Я просто хотел помочь, — объяснил Хантер, давая себе слово не сердиться ни при каких обстоятельствах.

— А я не нуждаюсь в вашей помощи! — С этими словами она поскользнулась в прибрежном иле, забултыхала ногами, едва не свалилась в воду и вдобавок почти проткнула себя ножом, размахивая руками.

Нечеловеческим усилием воли Хантеру удалось сохранить серьезный вид.

— Я не настолько глупа, как вам кажется! Если со мной случается какая-нибудь неприятность, вы тут как тут, чтобы утешить меня! О, на это вы мастер, уж не потому ли, что имеете большой опыт в утешении женщин?

Во время своей пылкой обвинительной речи она выпрямлялась все больше и больше, как если бы приподнималась на дне ручья на цыпочки. Когда она выбралась на берег, Хантер пошел следом: ему нравилось, когда Фиалковые Глаза взъерошивала перышки, и он надеялся подлить масла в огонь ее гнева.

— Я не виноват, ты сама меня провоцируешь.

— Вас провоцирует все, что движется и дышит! — отрезала она, бросая через плечо уничтожающий взгляд. — Вот почему попытки галантности с вашей стороны не вызывают ничего, кроме черных подозрений.

«Каким же надо быть бревном, чтобы не понимать, как дорого мне далось потрошение этих зайцев! Хотя… он ведь думает, что я индианка и для меня это привычное занятие».

Гнев Сэйбл внезапно остыл при мысли о том, как ловко она ввела в заблуждение такого прожженного типа. Выходит, муки с зайцами стоили того! Она примостилась возле котелка, в облаке аромата, и начала разделывать мясо.

— Я никогда не пытался быть галантным, — с опозданием огрызнулся Мак-Кракен, плюхаясь рядом на землю, чтобы вылить воду из ботинок.

— Значит, я не ошиблась, сказав, что вы не джентльмен.

Говоря это, Сэйбл даже не подняла головы от разделочной доски. Изящным движением она отправила кусочки в булькающую жидкость. Быстрая Стрела от души веселился.

Мак-Кракен бросил на него угрожающий взгляд, выкрутил носки и подвинул ботинки чуть не к самому костру — сохнуть.

— Тебе придется переодеться в сухое, женщина, иначе ты простудишься.

— В мою бедную глупую голову это никогда бы не пришло, — буркнула Сэйбл, накрывая котелок крышкой (она понятия не имела, когда успела добавить в суп приправы и овощи).

Некоторое время вокруг костра царила тишина.

— Что же ты, Хантер? Сейчас твой выстрел, — не выдержал Быстрая Стрела.

— Помолчи, Крис! Я сказал…

— И вас слышало все население штата Небраска, мистер Мак-Кракен.

Сэйбл не заставила бы долго себя упрашивать, если бы ей было где переодеться. Среди одеял спал Маленький Ястреб, и она не собиралась его будить.

— Шевелись, а не то я сам тебя переодену! — внезапно рявкнул Мак-Кракен, вскакивая и рывком поднимая ее на ноги.

— Вам никто раньше не говорил, что вы законченный грубиян? — воскликнула Сэйбл, вырываясь.

— По сто раз на дню, — заверил он. — Пошевеливайся, женщина!

Она помедлила, но, когда рука Мак-Кракена потянулась к застежке ее одежды, она воспользовалась этим, чтобы высвободиться и отбежать на несколько шагов. Понимая, что бегством делу не поможешь, она стащила верхнюю одежду, свернула в ком, подняла его над головой и швырнула в проводника.

Пока Хантер выпутывался, Быстрая Стрела заливался развеселым смехом. Фиалковые Глаза устремилась на суверенную территорию — к ребенку.

— Ну и чертовка. — Расстелив у костра ее одежду, Хантер снова пристроился рядом с другом.

— Да уж, она с перчинкой. Лично мне это нравится.

— В ней не столько перца, сколько уксуса, и ни зернышка здравого смысла. Лучше бы она продолжала при виде меня клацать зубами от страха.

— Ты и впрямь грубиян, — сказал Быстрая Стрела серьезно.

— В тот день, когда я перестану ей грубить и начну во всем потакать, она сделает какую-нибудь глупость и лишится жизни.

На этом разговор иссяк. Хантер постарался выбросить из головы и Фиалковые Глаза, и ее мокрую одежду, не мешая ей заниматься ребенком, доить козу, путешествовать к ручью и обратно, наполняя водой большое ведро, согревать его у огня и при всем при этом то и дело помешивать суп. Он заметил, что она успела умыться (по крайней мере на лице уже не было такого количества засохшей грязи). Однако через полчаса, когда Фиалковые Глаза направилась в чащу с кучкой одежды в руках, Хантер не выдержал.

— А ну стой! — гаркнул он.

Фиалковые Глаза сделала вид, что этот окрик ее не касается. Тогда он бросился следом, при этом больно ушибив о булыжник большой палец ноги. То хромая, то прыгая на одной ноге, он догнал ее и развернул за плечи:

— Чтоб тебя разразило, женщина! Не смей покидать лагерь.

— Это еще почему?

— Мы находимся на индейской территории. В лесу может бродить кто угодно, — объяснил он, не решившись полностью высказать свои подозрения.

— Совсем недавно вас больше волновала моя простуда, — возразила Фиалковые Глаза, глядя на него с терпеливой улыбкой, какую обычно адресуют деревенскому дурачку. — Обратите внимание, я все еще насквозь мокрая.

— Да, действительно, — признал Хантер, внимательно (даже слишком внимательно) оглядев забрызганную кровью рубаху.

— Как же я переоденусь в сухое, если не выйду за пределы лагеря? — спросила она, поспешно стягивая шаль у самого горла.

— Ты вполне сможешь переодеться здесь. Мы с Кристофером отвернемся.

— Послушайте, мистер Мак-Кракен, будьте же благоразумны!

— Вот что, женщина: или переодевайся здесь, или ходи в мокром! — отрезал Хантер, терпение которого иссякло.

Он круто повернулся и заковылял к костру, не обращая внимания на острые камешки и ветки, попадавшиеся под ноги. И за что Бог наказал его самой сварливой из женщин во всех штатах? Подумать только, она готова простудиться и умереть, лишь бы не переодеваться рядом с мужчинами, повернувшимися к ней спиной!

Сэйбл впилась ненавидящим взором в спину удаляющегося Мак-Кракена, сожалея, что не может прожечь в ней две здоровенные дыры. Грубый, бесчувственный чурбан! В ботинках противно хлюпало, ноги не превратились в куски льда только благодаря постоянной ходьбе туда-сюда. Она стояла в нерешительности, продолжая сверлить взглядом рассевшегося у костра Мак-Кракена.

Быстрая Стрела взглянул сначала на одного из них, потом на другую, вздохнул и пошел к своим мешкам. В одном из них нашлось великолепное одеяло, расшитое индейскими узорами. Пристроив его между двумя деревьями, он отвесил Сэйбл изящный поклон со словами:

— Ваша гардеробная, мадам!

В его голосе не было и намека на веселость, хотя он никогда в жизни так не развлекался, как в этот вечер. Сэйбл рассыпалась в благодарностях и уже собралась укрыться за одеялом, как вдруг Маленький Ястреб заплакал. Бросив охапку одежды на землю, она устремилась к нему.

— Похоже, ты задался целью подорвать мой авторитет. Учти, он и без того не слишком крепок, — с укором обратился Хантер к приятелю.