Смятение сердца

— Я бы сейчас пристрелила отца за его бездушие… — бормотала она себе под нос, небрежно бросая отобранную одежду на подлокотник ближайшего кресла.

Мелани прошла в комнату, бережно неся поднос с холодными кушаньями, белым хлебом, чаем и горшочком меда. Водрузив его на кровать, она вскоре вернулась с чайником кипятку, который вылила в остывающую воду.

— Сэйбл, — нерешительно начала Лэйн, — как мой малыш?

Та круто повернулась. Сестра стояла в центре комнаты, рядом с ванной, судорожно сжимая в руках приготовленное полотенце. Привычное выражение печали успело вернуться на ее бледное лицо. Только сейчас Сэйбл заметила, как сестра осунулась и похудела за время разлуки. Как же она должна была измучиться под неусыпным надзором отца, в этом затерянном в глуши военном городишке, каждый обитатель которого только и мечтал видеть ее ребенка заложником, а мужа мертвым!

Вне себя от раскаяния, Сэйбл мысленно жестоко выругала себя за то, что не догадалась первым делом ободрить юную мать. Все же для начала она убедилась, что никто не подслушивает, потом приблизилась к сестре:

— Твой малыш поправился и подрос. Сейчас он в полной безопасности и совершенно счастлив.

Она не добавила: «В вигваме своего отца». Лэйн и без того знала это. Мелани, притихшая у двери, расплылась в широчайшей улыбке и замигала увлажнившимися глазами, на цыпочках выходя за дверь.

— Собирай вещи, сестра, — тихо добавила Сэйбл. — Очень скоро он заберет тебя.

После нескольких секунд непонимания лицо Лэйн озарилось таким сиянием, что Сэйбл поняла: она не ожидала ничего подобного. Она была уверена, что Черный Волк вычеркнул ее из своей жизни. Боже милостивый, думала Сэйбл в ужасе, так, значит, она с самого начала все равно что отказалась от сына и не надеялась еще когда-нибудь увидеть его! Потрясенная этой мыслью, она смотрела на сестру, приоткрыв рот, с чем-то вроде благоговения. К ее огорчению, радость Лэйн очень скоро сменилась страхом.

— Нужно сейчас же, немедленно передать ему послание с кем-нибудь из индейцев! Он не должен появляться здесь, как бы мне этого ни хотелось. Его узнают и убьют немедленно!

— Думаешь, он этого не понимает? — Сэйбл пожала плечами и начала снимать ботинки. — Даже если мы изловчимся передать ему письмо, это ничего не изменит. Скажу честно, он показался мне довольно упрямым. Стоило большого труда убедить его… кое в чем.

Сбросив рубашку, она начала привычным движением расстегивать брюки. Вопреки беспокойству, Лэйн не могла не улыбнуться. Черный Волк — и Сэйбл! Она жалела, что не присутствовала при их встрече.

— По правде сказать, я понять не могу, как он собирается дать знать о своем появлении, — рассуждала Сэйбл, ступая в ванну. — Знаю одно: он велел передать, что будет здесь в ночь новолуния. И он поклялся мне в этом.

— Но ведь новолуние через два дня! — воскликнула Лэйн, рухнув в кресло.

— Да неужто? — искренне удивилась Сэйбл.

Ей почему-то не понравилось, что с момента встречи с Черным Волком прошло уже столько времени. Качая головой, она медленно опустилась в надушенную воду.

— Я уверена: мы что-нибудь придумаем.

С этими словами она погрузилась в ванну с головой, позволив влаге просочиться в каждую пору. Но полностью отдаться удовольствию не удалось, Сэйбл вдруг сообразила, что Хантер, Лэйн, Черный Волк и ребенок были все в той же опасности, как и в самом начале ее пути.

— Разрази тебя гром, отец! — высказалась она, едва появившись над поверхностью воды. — Была бы я мужчиной, я бы его как следует отлупила за то, что он вечно вмешивается! Думает только о том, как все это отразится на его военной карьере!

Схватив мыло, она начала так яростно намыливать голову, словно хотела выместить на волосах досаду, которую испытывала.

— Лучше бы ты, сестричка, не была так беспощадна к своей роскошной гриве… да и к папе.

— Это еще почему? — Сэйбл приостановилась и поморгала, чтобы увидеть сестру сквозь пелену влаги. — Он один виноват во всем. Лэйн, как ты можешь быть такой… такой…

— Всепрощающей? — улыбнулась та, поднялась и прошла к туалетному столику. — Пора тебе кое-что узнать, милая сестра.

Выдвинув ящик, она порылась среди его содержимого и повернулась к Сэйбл, прижимая к груди тетрадь в матерчатом переплете.

— Это мамин дневник. Достаточно будет, если ты прочтешь последнюю запись.

Сэйбл посмотрела на тетрадь, потом на серьезное, печальное лицо сестры. Отерев полотенцем руки и лицо, она нашла последнюю исписанную страницу.

«Я не могу больше выносить его взгляд! Он смотрит, и смотрит, и смотрит, не отрывая глаз. Он никогда не высказывает того, что думает, но я и без этого знаю его мысли. Самый мой вид напоминает ему о том, что он не сумел защитить меня, напоминает о пятне, которое будет лежать на мне до конца моих дней. Мной обладал мужчина, не соединенный со мной узами брака! Ричард знает, что моей вины в этом не было, но он не может забыть, а тем более простить. Видит Бог, я слишком слаба душой, чтобы еще хоть один день выносить горе моего дорогого мужа. К счастью, ребенок, которым наградил меня дикарь, умер при родах, иначе его рано или поздно убила бы ненависть Ричарда. Я ухожу с единственным сожалением, что никогда больше не увижу моих дорогих дочурок».

— Так он все время лгал нам! — было первое, что сказала Сэйбл, подняв взгляд от тетради.

— Он оберегал нас от жестокой правды, — поправила Лэйн, присаживаясь на корточки рядом с ванной. — Все эти годы он берег нас так неистово, что сам накликал то, чего больше всего боялся. Мама покончила с собой, Сэйбл, и папа винит в этом только себя.

— Перестань жалеть его, Лэйн! Он же собирался отнять у тебя ребенка!

— Знаю, Сэйбл, знаю, но теперь я лучше понимаю, почему он так себя вел. Он заново переживал случившееся. Только представь себе, что он чувствовал в тот день и что чувствует теперь. Поверь мне, папа делал то, что считал правильным.

Сэйбл несколько раз перечитала последнюю запись. Она честно старалась понять точку зрения Лэйн, но не могла. Слишком многое из случившегося не укладывалось в версию сестры. Например, что общего могло иметь мамино самоубийство с заключением в тюрьму Хантера Мак-Кракена?

— Все это — чистейшей воды эгоизм с его стороны! — отрезала она, захлопывая дневник.

— Тогда и я тоже эгоистка, — вздохнула Лэйн, принимая тетрадь.

На ее милые черты набежало выражение раскаяния.

— Как ты можешь говорить такое? — возмутилась Сэйбл. — Ты эгоистична? Твоя жизнь пошла прахом…

— И твоя тоже, — перебила сестра. — Вспомни, ты махнула рукой на свою безупречную репутацию, и именно я стала причиной этого.

— Подумаешь, репутация! — отмахнулась Сэйбл, которой очень не понравилось быть возведенной на пьедестал. — Есть занятия гораздо более увлекательные, чем поддерживать репутацию в безупречном состоянии. К. тому же женщины с подпорченной репутацией всегда интереснее.

— Что я слышу? — ахнула Лэйн, не веря, что эти слова произносит ее некогда такая чопорная сестрица. — И кто же успел подпортить твою репутацию? Неужели некий прославленный в прошлом разведчик?

— Ты права, как никогда, — нисколько не смущаясь, подтвердила Сэйбл, снова берясь за мыло.

— Так вы и вправду любовники. Я уже слышала о том, что вы провели ночь в одной комнате в гостинице. Мейтланд наябедничал об этом отцу. Подробностей он, конечно, не знал, но, думаю, добавил кое-что от себя.

— Мейтланд злится, потому что остался в дураках. — Сэйбл бросила лукавый взгляд из-под шапки пены. — Хан-тер обвел его вокруг пальца, как какого-нибудь новобранца!

— А… он сделал тебе предложение?

— Нет, но я и так знаю, что он любит меня, — безмятежно ответила та, сдувая с пальцев пузыри мыльной пены. — Сейчас не время думать о предложении руки и сердца. Хантер заперт в тюремной камере под глупейшим предлогом. Ничего, я его оттуда вытащу!

И откуда только в ней вся эта уверенность, невольно подумала Лэйн. Вслух же она спросила: