Сердце льва

Маленькой, украденной в старшей группе мотыжкой он рыхлил слежалую, напоминающую войлок пыль, с тем, чтобы Андрон мог сгребать её в угол лопатой.

— Конюшни, говоришь? — Тот хмыкнул, весело чихнул и, отворачиваясь от поднимающегося облака, налёг на черенок лопаты. — Не согласен, брат. Там говно было, а здесь пыль. Пыль времён, наследье старины глубокой.

Действительно, серо-коричневая вата местами была толщиной в метр. И попадались в этом культурном слое то аптекарский пузырёк с «птицами» и «мантиями», то позеленевшие монеты с профилем государя императора, то жестяная кокарда времён первой мировой войны, золотой галун от офицерского погона. Тим как истый знаток старины относился к каждой находке бережно, с пониманием, к тому же знал, что покупатели всегда найдутся. И на ржавый жандармский «Смит и Вессон», и на расписание дачных поездов на 1905 год, и на пожелтевший портрет товарища Ворошилова в полный рост.

А вообще ему нравилось здесь, в этом старинном здании. Можно всю ночь напролёт слушать музыку, стучать по боксёрскому мешку, говорить, не понижая голоса, на любые темы. Андрон небось не закричит с истеричной интонацией: «Тимофей, это приличный, а не сумасшедший дом! Немедленно выключи своих битлов! Отцу завтра рано на работу, ты пока что ещё ешь его хлеб!»

Уже два месяца прошло, как Андрон набил Тиму морду, а все неясно, по-братски или нет. Отчего они так похожи?.. Конечно, хорошо бы по-простому подойти к папе академику, спросить с невинной улыбкой: «Слушай, отец, а всегда ли ты хранил обет и верность своей дражайшей половине суть моей ненаглядной мамочке?» Как же, тебе дадут ответ! Потом догонят и дадут ещё. Расскажут про взаимопонимание поколений.

Да, Андрон, Андрон, сторож-смотритель с пудовыми кулаками… И все же почему они так похожи? Правда, не совсем — тот левша, волосы на голове у него растут по часовой стрелке и травмировано левое колено. А во всем остальном полная идентичность, даже даты рождения в паспортах совпадают. Скорей всего они астрономические близнецы, люди, рождённые строго в одно и то же время в одном и том же месте. Такое случается. Тим специально занимался вопросом — прецедентов в истории немало.

Четвёртого июня 1738 года в Лондоне родились два совершенно различных мальчика: один простолюдин Самуэль Хэммингс, другой король Георг Третий. Самуэль стал кузнецом и открыл самостоятельное дело в тот же день, когда Георг вступил на трон — 15 октября 1760 года. Они оба женились 8 сентября 1761 года, болели и имели травмы в одно и то же время. Каждое значительное событие в жизни одного имело коррелят в жизни другого с соответствующей поправкой на общественное положение. 29 января 1820 года король Георг Третий умер, в тот же день почил в бозе и кузнец Самуэль Хэммингс.

Снова Англия. Георг Четвёртый, принц Уэльский родился в тот же час и в том же месте с мальчиком, ставшим трубочистом. Родители, узнав о совпадении, в шутку прозвали сына Принц Георг. Блистательная жизнь аристократа не имела ничего общего с жалкой судьбой простолюдина. Однако в тот день, когда принц Уэльский был допущен ко двору, трубочист вышел из подмастерьев… Оба отличались транжирством, любовью к выпивке, прекрасному полу и азартным играм. Увлечение скачками привело к тому, что трубочист приобрёл лучшего бегового осла, а принц лучшего бегового пони. В день когда Принца Георга лягнул его любимый осел, Георг Четвёртый получил удар по рёбрам от любимого скакуна. Оба покинули бренный мир одновременно.

И вот ещё весёленький примерчик не для слабонервных. 10 сентября 1956 года федеральная полиция штата Калифорния зафиксировала аварию на шоссе недалеко от Сан-Франциско. В результате лобового столкновения погибли оба водителя. При составлении протокола обнаружилось, что они родились в один и тот же день и были родом из одного городишки…

Так или иначе Тиму было хорошо в обществе Андрона. Просто и легко. Не как с Леной. С ней приходилось все время быть на высоте, думать, что сказать, казаться беззаботным, остроумным и весёлым. С Андроном же можно промолчать весь вечер, слушать «Пёрпл» или «Хип», поговорить за «Жигулёвским» за жизнь или устроить контактный спарринг из разряда карате против бокса. Впервые Тим почувствовал, что у него есть дом…

Чердак был необъятен, полон таинственности и грязи, человеческая нога наверняка ступала сюда последний раз ещё до победы исторического материализма. Сквозь маленькое, странной формы окно скупо пробивался дрожащий свет, мощные дубовые стропила были черны, словно обгорели. А на полу пыль, пыль, пыль…

— Вот уж не думал, что тебе так дорог прах отечества…

Тим, махнув мотыгой, попал во что-то твёрдое, вгляделся, присел и восхищённо присвистнул:

— Хотя в нем иногда попадается кое-что стоячее. Вот, думаю, рваных на полёта.

В руке он держал четырехгранную бутылочку, сплошь испещрённую ликами святых и замысловатой славянской вязью. На одной из граней отчётливо читалось: «Вера твоя спасёт тя. Иди с миром. Святая вода Угрежского монастыря».

— Да, на Аллаха надейся, а сам не плошай. — Андрон с интересом повертел бутылку и осторожно положил в угол, где лежали остальные трофеи. — Пристроим с Божьей помощью. Есть у меня барыга один, как раз на старине сидит.

Тесен мир. Не далее как третьего дня его нагло обрызгал щегольской, крашенный в жёлтое «Москвич-„люкс“. Андрон, как водится, не стерпел, подобрал булыжник, оружие пролетариата, да и запустил вдогонку — рабочий класс он, такую мать, или нет?! Правда, стекло, к сожалению, не разбил, но загрохотало знатно, видимо, пришлось по крыше. „Москвич“ тут же дал по тормозам, из него выскочил мэн с монтажкой и, словно наскипидаренный бросился на Андрона — мол, я тебе пасть порву моргалы выколю, всю оставшуюся жизнь будешь на аптеку работать. Все как в кино. Только Андрон его бить не стал, да и мэн, протерев глаза, опустил монтажку и расплылся в ухмылке.

— Ух ты, бля, сука! Ну ништяк!

Это был Сява Лебедев, давешний Андронов избавитель он рекрутчины, но в каком виде: неописуемо крутой джинскостюм «левис», невыразимо сногсшибательные шузы «монтана», модный, в три волосины, причесон «гаврош». А золотая гайка на пальце, а ненаша сигаретина в зубах, а сияющий, с молдингами, автомобиль «Москвич»! Правда, покопанный в районе крыши…

— Вот тебе, сука бля, и ништяк! — Андрон демонстративно отряхнул штаны и протянул Сяве обтюханную руку. — Ну здравствуй, хрен мордастый! Что, забурел? Волну гонишь?

В общем, разговорились.

— Значит, отслужил-таки? Отдал два года молодой жизни? Ну и дурак! — Сява соболезнующе покосился на Андронов прикид и протянул ему нераспечатанную пачку «Мальборо». — Бери, бери, защитник отечества. Заслужил. А я все, отканал подчистую, белый билет купил. Не годен к строевой, да и вообще ни к какой. Занимаюсь стариной-матушкой. Всякие там иконки, книжонки, монетки, крестики, прочий триппер. Два кента у меня на подхвате, арканят лохов у «бронзы» и у «Букиниста». Как подсохнет, будем зависать в Сосновке, солнце, воздух, бабки, сразу все тридцать три удовольствия. Надумаешь, вливайся, не обижу. Ну ладно, пора мне, люди ждут. Давай.

Оставив телефон, Сява небрежно попрощался, вскочил в свой покопанный «Москвич» и умчался, ревя мотором. Чертовски шикарно!

— Барыга — это хорошо. Барыга — это славно. — Тим опять махнул мотыгой и извлёк ещё одну бутылку, на этот раз пивную. — Вот ему из той же серии.

Бутылка была огромной и, несмотря на грязь, невероятно нарядной: двуглавый орёл, земной шар и горделивые буквы полукругом: «Калинкинъ. Петроградъ. Заявленъ отделу промышленности». Работать сразу стало в лом, захотелось покоя, неспешной беседы по душам, а главное — пива, ларёчного «Жигулёвского», разбодяженного. Но увы, в наличии и этакого не оказалось. Пришлось удовлетвориться чаем из батовского самовара, доставшегося от Лапина-старшего. С творожной, ворованной у детей запеканкой, со сгущённым, украденным у детей же молоком. Потом поговорили о преимуществах локтевой техники на дистанции клинча и поставили для души Аркашу Северного.