Страница 2 из 6
Газета поместила интервью с Чарлзом Сейбином, сыном убитого, в котором тот пытался объяснить отцовский характер. Мейсон прочитал его с большим интересом. Фремонт Сейбин считал, что жизнь – это постоянная борьба, от которой он сам никогда не отказывался. По его мнению, конкуренция вырабатывает характер. Победа имела для него значение в том смысле, что она отмечала достижение намеченной цели. Поэтому достижение победы при помощи других людей утрачивало всяческую ценность, переставало быть очередной вехой на пути прогресса.
Старший Сейбин ассигновал колоссальные средства на благотворительность, но при этом оговорил, что они предназначены лишь для людей, неспособных участвовать в жизненных сражениях: для инвалидов, престарелых и больных. Тем, кто может продолжать борьбу за существование, Сейбин ничего не предлагал. Право на благополучное существование, по его мнению, не даровалось свыше, а завоевывалось. Таким образом, если ты лишал человека этого права, ты тем самым отнимал у него возможность выжить.
Как раз в тот момент, когда Мейсон закончил читать этот раздел статьи, в кабинет возвратилась Делла Стрит.
– Ну? – спросил адвокат.
– Интересный человек. Конечно, он ужасно переживает из-за этой истории. Своего рода шоковое состояние, но отнюдь не истерика, а «эффектное» горе. Он спокоен, собран и решителен…
– Сколько ему лет? – спросил Мейсон.
– Года тридцать два – тридцать три. Одет пристойно. Основное впечатление, которое он производит, – это необычайное спокойствие. Тихий голос, приятный и четкий. Холодные голубые глаза глядят необычайно настойчиво.
– Кажется, я представляю, что ты имеешь в виду, тридцать раз повторяя слово «необычайно». Ну, а внешне – представительный?
– Да. Широкоплечий, скуластый, с твердым ртом. Похоже, он много думает. Во всяком случае, создается такое впечатление.
– Ладно, давай-ка выясним кое-какие подробности непосредственно о самом убийстве.
Он снова погрузился в чтение газет. Затем недовольно поморщился:
– Черт знает сколько белиберды примешивают к важным вещам, не отличишь, где тут ложь, а где фантазия репортера. Наверно, нужно прочитать одни заголовки. Тем более что время поджимает.
Вкратце дело сводилось к следующему. Рыболовный сезон на Гривани-Крик открывался во вторник, 6 сентября. Вплоть до этого дня ловить рыбу было запрещено местным отделением «Охраны живой природы». Фремонт К. Сейбин отправился в свой охотничий домик, собираясь использовать самый первый день. По косвенным доказательствам полиция восстановила, что произошло в хижине. По-видимому, Сейбин рано лег спать, поставив будильник на 6.30 утра. Поднявшись по звонку, он приготовил себе завтрак, собрал удочки. Возвратился он около полудня с каким-то уловом. Убили же его после этого, однако на основании найденных улик полиция затруднялась сказать, когда именно. Очевидно, убийство не было совершено с целью ограбления, поскольку в кармане убитого был обнаружен туго набитый бумажник, на руке его сохранился бриллиантовый перстень, а в ящике стола была обнаружена дорогая булавка для галстука с крупным изумрудом. Сейбина застрелили с близкого расстояния из пистолета неизвестного образца. Пуля угодила в сердце.
В хижине находился любимый попугай Сейбина, которого тот всюду возил с собой.
Убийца исчез бесследно.
Охотничий домик был изолирован от других построек. Он находился примерно в сотне ярдов от проезжей дороги. По ней проезжало сравнительно мало машин, а соседи Сейбина заглядывали к нему редко, зная, как высоко он ценит свой покой.
И вот день за днем машины проезжали мимо, а в домике, скрытом за высокими стенами, над безжизненным телом хозяина громко кричал попугай. Лишь в воскресенье 11 сентября, когда у ручья собралось множество рыболовов, усевшихся вдоль обоих обрывистых берегов, а мистера Сейбина среди них не оказалось, соседи заподозрили что-то неладное. Впрочем, их давно уже стали тревожить резкие вопли попугая, после которых в хижине наступала мертвая тишина.
Первым на разведку отправился сосед Сейбина. Заглянув через окно, он сразу же увидел попугая, а также еще кое-что, что заставило его немедленно позвонить в полицию.
Если убийца не пожалел человека, то с птицей он поступил куда более милосердно: дверца клетки была оставлена открытой, на полу стоял тазик с водой, а возле клетки возвышалась целая горка зерна. Зерно еще оставалось, а вода полностью высохла.
Подняв голову от газеты, Мейсон произнес:
– Ладно, Делла. Зови его.
Чарлз Сейбин пожал руку адвокату, посмотрел на газету, лежащую на столе, сказал:
– Надеюсь, вы знакомы с обстоятельствами смерти моего отца?
Мейсон кивнул, подождал, пока его посетитель устроится в кресле, и спросил:
– Чего вы от меня хотите?
– Нескольких вещей. Прежде всего я хочу, чтобы вы позаботились о том, чтобы вдова моего отца, миссис Эллен Уоткинс Сейбин, не погубила все дело. Мне известно, что по завещанию большая часть собственности отца переходит ко мне. Главное – я назначаюсь его душеприказчиком. Но я не смог обнаружить это завещание среди его бумаг. Боюсь, что оно находится у нее. Она из тех женщин, которые способны уничтожить его. Я не хочу, чтобы она действовала в качестве его наследницы.
– Вы ее недолюбливаете?
– О, да.
– Ваш отец был вдовцом?
– Да.
– Когда он женился на этой особе?
– Примерно два года назад.
– От этого брака у него есть дети?
– Нет.
– Этот брак был удачным? Был ли ваш отец счастлив?
– Нет, он был страшно несчастлив. Он слишком поздно сообразил, какого дурака свалял. Боясь публичного скандала, он не решался затеять бракоразводный процесс.
– Продолжайте. Объясните более подробно, чего вы от меня ждете.
– Хорошо, я выложу все свои карты. Моими юридическими делами занимаются Каттер, Грейсон и Брийт. Я хочу, чтобы вы связались с ними.
– В отношении перспектив наследства?
Сейбин покачал головой.
– Моего отца убили. Я хочу, чтобы вы вместе с полицией разобрались в данной истории. Это первое. Второе. Вдова моего отца не по зубам почтенной нотариальной конторе. Я хотел бы, чтобы ею занялись вы. Разумеется, я поражен происшедшим. Эта история отнимает столько душевных сил… Я совершенно вышел из строя.
Мейсон взглянул на глубокие складки, прорезавшие лицо молодого человека, и сказал:
– Охотно верю.
– Естественно, вы хотите задать вопросы. Прошу вас, я заинтересован в том, чтобы наш разговор был максимально коротким.
– Прежде всего, я должен иметь какое-то подтверждение своих полномочий.
Чарлз Сейбин достал из кармана бумажник.
– Это я как раз предусмотрел, мистер Мейсон. Вот здесь чек вместе с письмом, удостоверяющим, что вы действуете в качестве моего адвоката и в этом качестве должны иметь доступ ко всем документам.
Мейсон протянул руку за конвертом.
– Проверьте чек, считаете ли вы сумму достаточной? – произнес мистер Сейбин.
– Более чем достаточной, даже слишком щедрой.
Сейбин наклонил голову.
– Я всегда с большим интересом следил за вашей деятельностью, мистер Мейсон, мне думается, вы обладаете исключительными юридическими способностями и потрясающей дедукцией. К сожалению, у меня нет ни того, ни другого.
– Благодарю, мистер Сейбин. Прошу заранее учесть следующее: если вы хотите, чтобы я оказался вам полезным, вы должны предоставить мне полную свободу действий.
– В каком отношении?
– Я хочу иметь право поступать так, как сочту нужным при тех или иных обстоятельствах. Если полиция предъявит кому-либо обвинение в убийстве, а я с ее выводами не буду согласен, я хочу иметь привилегию защищать это лицо. Одним словом, я хочу расследовать данное дело по-своему.
– Почему вы ставите такие условия? Мне думается, я плачу вам достаточно…
– Дело вовсе не в заработке, но если вы действительно знаете все мои процессы, вы заметили, наверное, что, как правило, развязка наступает уже в зале суда. Доказать вину мне удается лишь в ходе перекрестного допроса.