Мятежное сердце

– Микаэла, по-моему, это не выход.

– Держи меня за волосы. Я правда хочу избавиться, хочу, чтобы все исчезло как сон. Поцелуй меня. Заставь преодолеть это.

Ее мольбы лишили Рейна остатков здравого смысла, он склонился над ней, продолжая неуверенно смотреть ей в глаза. Микаэла схватила его руки, прижала к своим волосам и застонала. Рейн отпрянул, но она снова приникла к нему, изводя его влажными мягкими губами, сражаясь с обуревавшими ее демонами. Ей казалось, что поток увлекает ее на глубину и она старается вынырнуть на поверхность. Она продолжала целовать его, исполненная страстного желания и ненависти к тому, другому, который взял то, что должно принадлежать ее мужу. Она хотела все изменить, вернуть назад, стать достойной его, отбросить слабость, которую принесла с собой та единственная ночь.

Рейн не обидит ее. Никогда.

В его объятиях она нашла себя, переступила через воздвигнутые ею барьеры, позволила свободе увлечь себя, раскрылась ему навстречу, а когда пальцы Рейна сжали ее волосы, она почувствовала только силу, которую он пытался сдержать, и желание ни с чем не сравнимого наслаждения, которое мог дать ей только он. Рейн продолжал целовать ее, но их тела не соприкасались, и тогда Микаэла взяла инициативу на себя. Когда он застонал, ее тело обдало волной жара, сердце распахнулось ему навстречу, и она приняла его, с жадностью слушая музыку его наслаждения.

Все барьеры рухнули. Микаэла отнимала у него силы, вбирала их своим жадным поцелуем, а когда она села к нему на колени, он почувствовал, что теряет самообладание. Рейн обхватил ладонями ее ягодицы, прижимая ее лоно к ноющим чреслам, изо всех сил борясь с желанием опрокинуть ее на спину и удовлетворить свою страсть. Но Микаэла хотела прекратить эти мучения, и если ей нужна сдержанность, он с радостью даст ей это. Тогда она ему поверит. Он вглядывался в чистые карие глаза жены, ощущал на губах ее дыхание, а когда откинул ей с лица волосы, она закрыла глаза, успокаиваясь от его прикосновения. Рейну хотелось закричать от радости.

– Мой муж, – прошептала она.

– Я здесь. Навсегда.

– Знаю.

Рейн обнимал ее, такую мягкую, податливую, гладил по спине, потом заглянул ей в лицо и увидел, что она крепко спит, улыбаясь. Сердце у него запело.

Микаэла свернулась под теплым одеялом, уткнувшись лицом в подушку. На ее бедре лежала какая-то тяжесть, рука мужа удобно устроилась между ее грудей, но это не вызывало ни страха, ни беспокойства, лишь чувство безмятежности, какой она и представить себе не могла. Микаэла не открывала глаз, наслаждаясь своими ощущениями, чистым и свежим запахом Рейна, удивляясь, когда он успел перенести ее в кровать.

Их кровать. Он принял ее без колебаний и отвращения. Почему-то она никогда не сомневалась, что он не похож на других мужчин, и доказал это. Она презирала себя за трусость, но ведь она никогда не думала, что так сильно влюбится в него.

Микаэла перевернулась, чтобы видеть мужа. Он спал на животе, положив руку ей на талию и подтянув одну ногу, больше похожий на Раджин, чем на человека. Сильное мускулистое тело с бронзовой кожей было совершенно гладким, на крепких ягодицах обозначились небольшие ямочки. Ей очень захотелось прикоснуться к нему, ощутить под пальцами теплую кожу. У него стоял комок в горле, слезы затуманили взор.

«Я люблю его», – подумала она.

– Невежливо так разглядывать человека.

– Ой, ты проснулся, – растерянно произнесла Микаэла. Его губы дрогнули в улыбке, но глаза оставались закрытыми.

– Трудно спать, когда ты рядом.

– Они сильно обгорели, – сказала она, убирая волосы с его щеки.

– Моя жена их подровняет.

Странный разговор для двух лежащих в постели людей, один из которых совершенно голый.

– Ты всегда спишь в чем мать родила?

– Да. Что еще ты желаешь знать о моих привычках? – Его рука медленно поглаживала ее. – Я бреюсь в чем мать родила, я плаваю в чем мать родила и… – Рейн приоткрыл один глаз, – занимаюсь любовью в чем мать родила.

– Правда?

Она скользнула взглядом по его телу, и ее переполнило желание, требующее немедленного удовлетворения. Микаэла жаждала большего, чем было в ту ночь на кухне, большего, чем поцелуи, и Рейн, похоже, чувствовал это.

– Правда.

Ему хотелось тут же доказать это, но ее невинный взгляд напомнил, что мужчина грубо обошелся с ней, унизил настолько, что ей приходилось бороться с собственными желаниями, считать их низкими, вульгарными, превращающими ее из леди в шлюху. Он без сожаления убил бы мерзавцев, так глубоко загнавших внутрь ее эмоции, чувственность и свободу, к которой она только прикоснулась минувшей ночью.

Ее рука легла на его обнаженное плечо, а Рейн не отрывал глаз от губ жены.

– У тебя такой взгляд.

– Какой?

– «Сейчас я проглочу ее всю без остатка».

– Нет, – прошептал он. – Ты огонь, который пожирает меня.

Он распахнул полы ее халата и коснулся теплой после сна кожи. Микаэла прильнула к нему, переполненная нетерпением и страстью. Прикосновение твердых ладоней вызвало у нее приятное ощущение, ее поцелуи стали более страстными, язык проник ему в рот, и Рейн перевернулся на спину, увлекая жену за собой. Она уперлась руками в его грудь и приподнялась, чтобы посмотреть ему в глаза. Он сел, немного раздвинул ее колени, заставил обхватить ногами его бедра, потом спустил с плеч халат, провел рукой по соскам, легко, дразняще, скользнул вниз к запястью и поцеловал ее нежные пальцы.

Микаэла завороженно смотрела на губы мужа. Никогда в жизни она не испытывала такого волнения, как сейчас, когда к ней прикоснулись его губы.

– Почувствуй меня, – прошептал он. – Пойми, что никакая часть моего тела не причинит тебе вреда.

Она нахмурилась, а он, слегка отстранившись, улыбнулся, смотрел на нее и ждал. Наконец ее рука медленно погладила его плоский сосок и безволосую грудь, замерла на талии.

Рейн подумал, что может потерять контроль от одного лишь ее прикосновения.

– Взгляни на меня. Посмотри, к чему ты прикасаешься, Микаэла.

Она послушно опустила взгляд на его плоский живот, густые черные волосы между сильных бедер. Он был возбужден, и его плоть становилась все больше, все длиннее.

– Это часть меня, как рука или нога. Это не оружие. – Рейн передвинул ее руки.

– Знаю. – Пальцы сомкнулись на его плоти. «Бархатная сталь», – подумала она.

– Это я хочу тебя. Именно я. Это часть меня, как твоя грудь – часть тебя.

Микаэла погладила его.

– Мокрый.

Его рука мгновенно оказалась у нее между ног, и она вздрогнула.

– Ты тоже, – прошептал Рейн, целуя ее, гладя плечи, грудь, бедра, ягодицы, потом осторожно положил ее на спину, легонько куснул живот, провел губами по бедру и раздвинул ей ноги.

Когда язык коснулся ее лона, самообладание покинуло Микаэлу.

«О Боже!» – Она выгнулась, приподняла бедра, упираясь пятками в кровать. Она хотела повернуться, но Рейн не прервал ласк и продолжал ее мучить, чувствуя приближение разрядки.

Микаэла смотрела на темноволосую голову у нее между ног, на бронзовые ладони, скользящие по ее коже, и ей казалось, что каждая его ласка проникает до самых костей, еще сильнее закручивая туго сжатую пружину. Она подалась навстречу, у Рейна вырвался тот странный низкий звук… и струна оборвалась. Но его движения ускорились, заставив Микаэлу раствориться в восхитительном океане муки и наслаждения.

Рейн поднял голову.

– Микаэла, посмотри на меня.

– Зачем?

Она медленно открыла глаза и, увидев, что он улыбается, покраснела.

– Я могу целую вечность смотреть на то, как ты получаешь удовольствие.

– Разве я могу сопротивляться тебе?

– В том-то все и дело, – улыбнулся он.

– А когда я смогу доставить удовольствие тебе?

Она сжала твердую плоть, и Рейн со стоном упал на нее. Ей нравилось ласкать мужа, но особенно Микаэлу возбуждала его реакция, он стал таким беззащитным в ее руках.

– О как же ты меня мучаешь! – Его ладони жадно скользили по телу Микаэлы.