Страница 25 из 71
— Жаль, но мне уже надо идти.
Услыхав это, тот даже огорчился. Ему хотелось поговорить с Хантером.
— Что же, заглядывай, когда время будет, — сказал он. — А как там Роза?
Улыбка на лице Хантера тут же погасла.
— У нее все хорошо, — сухо произнес он.
— Чрезвычайно занята на фабрике, я полагаю? — спросил Рейнбери.
— Да, у нее все хорошо, — повторил Хантер. — Ну, спасибо за беседу и до свидания.
С этими словами он исчез.
А Рейнбери сел и взглянул на часы. Скоро конец рабочего дня. Глупый мальчишка, подумал Рейнбери; любопытно, чего он хотел? Затем его мысли вновь вернулись к мисс Кейсмент.
9
А на самом деле у Розы было все из рук вон плохо. Отношения с братьями Лисевичами подходили все ближе и ближе к какой-то опасной черте, и она понимала — сейчас как раз то самое время, на которое она потом будет оглядываться и с недоумением спрашивать себя: как же я могла позволить себе ничего не предпринимать? Сейчас еще можно действовать. Инициатива еще не совсем утрачена ею. Но чем дальше, тем меньше у нее будет сил. Сейчас она не бессильна, еще не совсем. Она верила, что не совсем, и эта уверенность как раз и была для нее мучительней всего.
Она беспокоилась и о Хантере. Несомненно, брат нуждается в ее помощи. Он не знает, как поступить с «Артемидой», и всей душой жаждет, чтобы сестра подала ему руку. Роза любила брата, и ей было больно при мысли, что он ждет напрасно. Но она в самом деле чувствовала себя страшно скованной. Старательно обходя этот вопрос, они тем самым превратили его в некую черную дыру, из-за которой невозможно было вообще ни о чем разговаривать; поэтому дни так и проходили, большей частью в молчании. Только взгляд Хантера, укоризненный и печальный, постоянно напоминал Розе, что она сама втянула его в эту нелепицу, а когда все завертелось, бросила без поддержки.
К «Артемиде» у Розы никакой особой привязанности не было. Когда-то ей показалось, что она сможет превратить журнал в достойное периодическое издание и издавать самостоятельно. Но проведя некоторое время на Флит-стрит, она обрела твердую уверенность в том, что, во-первых, нужны невероятные усилия, чтобы серьезное издание и в самом деле перестало быть убыточным; во-вторых, требуется особая «издательская» хватка, которой она, увы, лишена. Журнал требовал финансовых вложений, и если бы у нее были деньги, все пошло бы по-другому. «Артемида» боролась из последних сил, а Роза, уже ничего хорошего не ожидая, надеялась лишь на то, что опыт участия в этом гиблом предприятии окажется хоть в каком-то смысле полезным для Хантера, поможет ему подготовиться к вступлению на новую, более успешную стезю. Если бы раньше он получил от кого-либо такое же выгодное предложение, как сейчас от Миши Фокса, Роза, чувствуя ответственность за благополучие брата, несомненно, посоветовала бы ему согласиться. О том, что вопрос покупки «Артемиды» возникал, и не раз, в самых респектабельных кругах, она знала и всегда разочаровывалась, когда такого рода разговоры стихали.
Роза не сомневалась, что Миша Фокс тщательно обдумал, когда именно выдвинуть свое предложение. Ясно ей было и то, что он не столько хочет приобрести «Артемиду», сколько поставить ее и Хантера перед неким выбором. Для него такой поступок в порядке вещей. До этого момента она видела ясно, а дальше расстилался туман. Чего хочет Фокс? Действительно начать торг или отомстить? Прошло десять лет, но Миша и сейчас вполне способен нанести тщательно продуманный ответный удар. «Я так мало, катастрофически мало знаю», — говорила себе Роза. Она всем бы пожертвовала, только бы понять, что задумал Фокс. Но самое мучительное было то, что она открыла в себе сильнейшее желание — чтобы Миша и в самом деле захотел начать торги. Это открытие не могло не испугать ее. Ведь десять лет назад она решила, что любые отношения с Мишей могут принести ей только вред, и с тех пор у нее не было никакого повода передумать. И вот оказывается, пусть неясно, пусть обрывочно, но Миша по-прежнему живет в ее сердце. И это не может не вызывать тревоги, и не столько из-за таящегося здесь соблазна, сколько из-за бесконечного разнообразия мучений, которыми эта ситуация грозила.
Постепенно осознавая, насколько оказывается велик, даже после стольких лет, ее интерес к Фоксу, Роза все больше начинала ощущать свои отношения с Лисевичами как некий невыносимый груз. Ей до боли хотелось освободиться от него; отчасти из-за того, чтобы потом уже без всяких помех отдаться безнадежным и в чем-то греховным мыслям о Мише Фоксе; отчасти из-за опасения, и эта причина была, возможно, самой важной, что Миша обнаружит братьев. До сих пор Роза не сомневалась, что о ее общении с ними не знает никто. У Лисевичей были свои причины не разглашать тайну. Что до самой себя, то в кругу знакомых Роза о братьях давно уже не упоминала, а за ее передвижениями, куда она ходит и к кому, никто не мог проследить, разве что Хантер. А он если и подозревает, то уж наверняка позаботится сохранить это в тайне. Но вот если Миша обнаружит — вот тогда уж, наверняка, его выбор от заурядной коммерческой сделки склонится в сторону мести; в его руках окажется оружие такой силы, что она бледнела при одной мысли об обладании им, не говоря уж о применении.
Роза все это понимала, но она понимала и то, что у нее нет сил избавиться от власти братьев. Бессмысленно спрашивать, каково имя этой власти — любовь? Тьма, которой эти двое окутали ее, по сути своей безымянна. Она бессильна уничтожить заклинание. А потом она начала спрашивать у себя: а должна ли я его уничтожать? Я ведь не совершаю ничего плохого! Неужели я должна пожертвовать этой истинной любовью? И братья неповинны ни в чем, разве что в привязанности к ней. Они были такими жалкими и беспомощными, они были ее детьми. По здравому размышлению, ей нечего им предъявить. Напротив, она столько плохого знала о Мише, а подозревала еще больше, что в иные моменты он превращался для нее в истинное воплощение зла. Так говорила себе Роза. Но вряд ли так думала; все было совсем наоборот.
Роза знала, что Хантер так и не простил ей отказа выйти замуж за Мишу, и поэтому считала, что в нынешних обстоятельствах у мальчика неизбежно должны возникнуть какие-то надежды, какие-то мечты. Иногда ей казалось не таким уж преувеличением предположение, что отдать себя целиком во власть Фоксу — это есть глубочайшее желание брата; хотя, кто знает, побудило бы его это желание к действию, пусть даже никакого разлада с Мишей у сестры и не произошло. Но догадки догадками, а несомненно одно — сейчас Хантер бродит в потемках; он даже не осведомлен о степени ее привязанности к «Артемиде», не говоря уже о существовании в ней каких-то былых чувств к Мише, о которых Хантер может лишь строить предположения; и величайшее для него искушение, несомненно, — воображать, что Роза и в самом деле хочет, только тщательно это скрывает, чтобы он продал журнал, после чего они вновь в некотором смысле окажутся в сфере влияния Миши Фокса. Именно так Роза видела ситуацию и предугадывала, как будут развиваться события: сбитый с толку ее упорным молчанием, Хантер не решится продать «Артемиду»; так он поступит отчасти под влиянием идеалов независимости, но главным образом из-за страха оскорбить чувства сестры, которая, по всей видимости, не желает иметь никаких контактов с Мишей Фоксом.
Ежегодное собрание акционеров «Артемиды» должно было состояться в течение недели. Если Хантер захочет продать издание, то вопрос будет поднят и, откровенно говоря, тут же решен. В уставе «Артемиды» присутствовал такой пункт: для принятия решения на созванном в надлежащее время собрании кворума не требуется. Энергичные женщины, когда-то основавшие журнал и полагавшие, что их любовь к «Артемиде» никогда не иссякнет, договорились между собой: если придет время, когда они станут настолько равнодушны, что даже перестанут посещать собрания, то решение об «Артемиде» следует вручить судьбе. И это время, в приход которого они просто не верили, наступило; и теперь каждый год, пока они дремали у своих каминов, Хантер в пустом зале зачитывал ежегодный доклад, и если нужно было принять решение, то принимал его с помощью Розы, которая очень часто оказывалась единственной присутствовавшей вкладчицей. Поэтому решение о продаже прошло бы безболезненно; и, размышляя над тем, какой, наверное, привлекательной с житейской точки зрения должна казаться эта идея, Роза понимала, насколько ее молчание мучительно для Хантера. Но прежде чем помочь ему, она сама должна была хоть как-то упорядочить свое отношение ко всем скопившимся вопросам, одна мысль о которых вселяла в нее страх, а уж о решении и говорить не стоило.