Икс или игрек?

– И когда полиция вышла на его след, скрылся? – подхватила Таппенс.

– Очень даже возможно. А вы как считаете, миссис Перенья?

– Не знаю, – вздохнула миссис Перенья. – Ужасно неприятное происшествие. Столько разговоров!

– Ну и что? Разговоры вам не повредят. Ваши постояльцы все так увлечены, сидят вон на террасе, гадают да головы ломают. Договорятся до того, что-де этот тихий безобидный господин собирался нас всех тепленьких в постелях взорвать и бомбами разбомбить.

– Вы нам не сказали, что вы-то сами думаете? – напомнила Таппенс.

Миссис О'Рурк опять улыбнулась своей свирепой улыбкой.

– Думаю, что он сейчас сидит где-то живой и невредимый и в полной безопасности...

«Говорит так, как будто знает, – подумала Таппенс. – Но он не там, где ей представляется!»

Таппенс поднялась к себе в комнату. Пора было готовиться. Из комнаты супругов Кейли выбежала Бетти Спрот с радостной озорной ухмылкой на мордочке.

– Ты что там натворила, проказница? – спросила Таппенс.

Бетти протянула к ней ручки:

– Гуси, гуси, вы куда?

Таппенс подхватила:

– Белые, идете? По лесенке вверх... – Она вскинула Бетти высоко над головой. – По лесенке вниз... – Она повалила девчушку на пол.

Но тут появилась миссис Спрот и увела Бетти одеваться на прогулку.

– Прятать? – уходя, с надеждой предложила Бетти. – Прятать?

– Нет, сейчас нельзя играть ни в какие игры, – решительно сказала ей мать.

Таппенс зашла к себе в комнату, надела шляпу (какая досада, Таппенс Бересфорд шляп никогда не носила, но Патриция Бленкенсоп, по ее глубокому убеждению, без шляпы обойтись не могла).

Она заметила, что кто-то переложил шляпы у нее в стенном шкафу. Обыскивали комнату? На здоровье! Все равно не найдут ничего, что бросало бы тень на безупречную миссис Бленкенсоп.

Письмо Пенелопы Плейн она в рассеянности оставила на туалетном столике, спустилась вниз и вышла из пансиона.

Было ровно десять часов, когда Таппенс завернула за ворота «Сан-Суси». Времени вдоволь. Она посмотрела на небо и при этом случайно наступила одной ногой в темную лужу. Но, не обратив на это внимания, пошла своим путем.

Сердце у нее в груди отплясывало веселую джигу[75]. Успех – успех – все получается!

2

В Ярроу была маленькая железнодорожная станция на некотором отдалении от самого городка. У выхода со станции ждал автомобиль, за рулем его сидел молодой человек приятной наружности. Он вежливо приложил руку к высокой фуражке, но Таппенс почудилось в этом жесте что-то неестественное.

Она с сомнением пнула шину одного колеса.

– По-моему, она слабо надута, вам не кажется?

– Ехать недалеко, мадам.

Таппенс успокоенно кивнула и села в автомобиль.

Но поехали они не в сторону городка, а по направлению к холмам. Петляя, въехали на вершину, свернули вбок и спустились в глубокий овраг. Из тени под купой деревьев им навстречу вышел человек. Автомашина остановилась, Таппенс вылезла и оказалась лицом к лицу с Тони Марсдоном.

– Бересфорд в порядке, – сразу же сообщил он. – Мы отыскали его еще вчера. Он в плену у противной стороны, и по важным соображениям мы оставили его там еще на полсуток. Дело в том, что в некий пункт должен пристать катер, который нам непременно нужно захватить. Поэтому Бересфорд пока сидит тихо, чтобы не выдать раньше времени наши планы. – Он вопросительно заглянул Таппенс в лицо: – Вы меня поняли?

– Да, конечно.

За деревьями виднелся какой-то непонятный ворох парусины, и он привлек внимание Таппенс.

– Так что с ним все будет в порядке, – заверил ее Марсдон.

– С Томми безусловно все будет в порядке, кто в этом сомневается, – отмахнулась Таппенс. – Зачем вы разговариваете со мной как с малым ребенком? Мы с ним оба не побоимся рискнуть, если надо. А что это там такое лежит?

– Это... м-м-м... Об этом как раз и пойдет речь. Мне поручено сделать вам одно предложение. Но только... честно говоря, мне оно не по сердцу. Понимаете ли...

Таппенс надменно посмотрела на него.

– Почему же не по сердцу?

– Но ведь... поймите меня правильно... вы мать Деборы. Ну и... что скажет мне Дебора, если...

– Если я схлопочу пулю в затылок? – уточнила Таппенс. – Лично я бы посоветовала вам ничего ей об этом не говорить. Человек, сказавший, что объясняться не имеет смысла, был совершенно прав.

Потом она приветливо улыбнулась и сказала:

– Дорогой мой, я отлично понимаю ваши чувства. Вы считаете, что одно дело, когда вы или Дебора, вообще кто-нибудь из молодого поколения, идете на риск, это нормально, а вот людей пожилых надо ограждать от опасностей. И все это совершенная чушь, потому что, если кто-то должен погибнуть, гораздо лучше, чтобы это был человек пожилой, уже проживший лучшую часть своей жизни. И вообще, перестаньте смотреть на меня как на святыню, то есть мать Деборы, и просто расскажите, какую опасную и неприятную работу мне предстоит выполнить?

– Знаете что? – восторженно проговорил ее молодой собеседник. – По-моему, вы великолепны, просто великолепны!

– Обойдемся без комплиментов, – сказала Таппенс. – Я и сама о себе высокого мнения, поэтому нет надобности меня расхваливать. Так что, собственно, требуется?

Тони указал на ворох ткани.

– Это остатки парашюта, – пояснил он.

– Ага, – произнесла Таппенс. Глаза ее заблестели.

– Был сброшен одиночный парашютист, – продолжал Марсдон. – По счастью, дежурные добровольцы проявили себя дельными ребятами, они вовремя заметили парашют и по приземлении ее схватили.

– Ее?

– Это была женщина в форме медицинской сестры.

– Жаль, что не монахиня, – сказала Таппенс. – Тут столько рассказывают про монахинь, протягивающих в автобусе деньги на билет в мускулистом волосатом кулаке.

– Нет, это была не монахиня и не переодетый мужчина. А женщина средних лет, небольшого роста и миниатюрного телосложения.

– То есть вроде меня.

– Вы угадали.

– Ну, и что дальше?

Марсдон медленно произнес:

– А дальше зависит от вас.

Таппенс улыбнулась.

– Я согласна, дело решенное. Куда я должна отправиться и что сделать?

– Миссис Бересфорд, вы просто героиня. Вы потрясающе отважная женщина!

– Куда мне отправиться и что сделать? – нетерпеливо повторила Таппенс.

– Инструкции, к сожалению, очень скупы. В кармане у парашютистки оказался листок, на котором по-немецки написано следующее: «Дойти пешком до Ледербэрроу, направление на восток от каменного креста. Асальф-роуд, 14, доктор Биньян».

Таппенс подняла глаза – на вершине холма виднелся каменный крест.

– Он самый, – сказал Марсдон. – Дорожные знаки, понятно, сняты, но Ледербэрроу – довольно большой населенный пункт, и, двигаясь на восток, вы мимо не пройдете.

– Далеко?

– Не меньше пяти миль.

Таппенс слегка поморщилась.

– Полезная предобеденная прогулка, – сказала она. – Надеюсь, доктор Биньян пригласит меня отобедать, когда я до него доберусь.

– Вы говорите по-немецки, миссис Бересфорд?

– Лишь настолько, чтобы объясняться в гостиницах. Придется сказать, что у меня строжайшие инструкции: говорить только по-английски.

– Это очень рискованно.

– Вздор. Кому может прийти в голову, что произвели подмену? Или на мили кругом все знают, что спустился парашютист?

– Те двое добровольных охранников задержаны начальником полиции, чтобы они не вздумали хвастаться своим подвигом перед знакомыми.

– Может, кто-нибудь еще это наблюдал. Или слышал разговоры.

– Моя дорогая миссис Бересфорд, здесь каждый божий день ходят разговоры, что кто-то видел, как спустился один парашютист, или два парашютиста, или три, четыре и так далее вплоть до ста.

– Да, пожалуй, – согласилась Таппенс. – Ну что ж. Ведите меня.

Тони сказал:

– Костюм у нас здесь. И наготове женщина из полиции, специалистка по гриму. Идемте.

75

Джига – быстрый подвижный танец с резкими движениями, на трехдольный счет.