Вино забвения

– Думаю, тебе лучше подняться наверх.

Наконец он сделал шаг назад и придержал дверь, позволяя ей войти. Вздрогнув от нелюбезного приема, Дайана вслед за Крисом прошла в вестибюль и стала молча подниматься по лестнице. Она терялась в догадках: чем вызвана эта разительная перемена? Вчера они расстались вполне дружески. Он же сам предложил ей прийти сегодня! Может, раскаялся в своем благородном порыве?

Крис привел ее в ту же просторную солнечную комнату, где она уже была. На полу валялись разбросанные игрушки, но их владелец отсутствовал. Через секунду Дайана поняла, что в квартире слишком тихо: не было слышно ни детского смеха, ни топота. В глазах Дайаны вспыхнуло внезапное подозрение, и она гневно обернулась к шедшему следом Крису.

– Люси повела Эндрю на прогулку к реке, – объяснил он, отвечая на ее негодующий взгляд. – Малыш любит кормить уток и лебедей.

– Но он вернется?

– Примерно через час.

Слова были вполне мирными, но, когда их взгляды встретились, Дайане стало не по себе от той враждебности, что была написана на лице Криса. Ей показалось, что перед ней совершенно незнакомый человек.

– Ты не хочешь меня видеть, правда? – прямо спросила она. Ей казалось, что теперь им может помочь только абсолютная честность в отношениях.

– Не хочу, – так же прямо ответил он. – Я сделал ошибку, когда пригласил тебя в гости.

– Почему?

– Потому что при виде тебя во мне ожили воспоминания, которые я считал похороненными. Однажды ты разбила мне жизнь, но я постарался построить ее заново – и свою, и Дрю. И поэтому не хочу, чтобы ты разбила ее снова.

– Я бы никогда не сделала этого, – вспыхнула Дайана, борясь с гневом и обидой.

– Не сделала бы? Разве ты не понимаешь, что одно твое присутствие здесь угрожает разрушить тот мир, который складывался годами?

Дайана сделала глубокий вдох, чтобы остыть.

– Тогда зачем же ты пригласил меня сюда?

Крис смотрел на нее волком.

– Потому что мне хотелось, чтобы ты увидела Эндрю и поняла, от чего отказалась, когда отдала нашего ребенка на усыновление.

Дайана была убеждена, что он позвал ее совсем не с этой целью: вчера в нем не было ни следа этой злобы. Но за ночь что-то круто изменилось, потому что теперь ее было в избытке… Она чуть отвернулась и принялась смотреть в окно: гордость не позволяла показать, что его жестокие слова причинили ей такую боль, словно он ее ударил. Она бы охотно ушла, и только желание увидеть Эндрю заставило ее упрямо стоять на месте…

– Если ты собираешься ждать, то можешь присесть. Хочешь чего-нибудь?

– Нет, спасибо.

Дайана тут же спохватилась: наверное, лучше было сказать «да». Это дало бы ей несколько минут передышки, необходимой, чтобы собраться с мыслями. Ладно, теперь делать нечего… Она села, поставила сумку на пол и положила руки на колени, чтобы Крис не увидел, как они дрожат.

– Значит, будешь ждать?

– Да!

– Тогда до их возвращения попробуем выяснить, понимаем ли мы друг друга. Я сделал приглашение, но не думай, что тебя здесь будут встречать с распростертыми объятиями. Нет, никогда! Ты не имеешь права вторгаться ни в мою жизнь, ни в жизнь Эндрю. – Все это время он расхаживал по комнате, словно пол жег ему пятки. – Тебе это ясно?

Зажав в кулак остатки гордости, Дайана смиренно кивнула, откашлялась и громко сказала:

– Да, абсолютно.

– Хорошо. – Он снова заметался по комнате. – Наверное, ты считаешь, что обладаешь какими-то законными правами на то, чтобы видеться с Эндрю.

– Я об этом не думала.

– Нет? Тогда позволь напомнить, что официально Эндрю только мой сын. Если сомневаешься, я покажу тебе все документы об усыновлении. И я честно предупреждаю, что буду бороться с любой твоей попыткой как-то повлиять на его будущее. Ты поняла?

Дайана стиснула руки так крепко, что ногти впились в ладони.

– Тебе не кажется, что я уже достаточно наказана? – хрипло спросила она.

Он застыл на месте.

– Что ты имеешь в виду?

– Я потеряла сына.

Крис по-прежнему стоял спиной к ней, и она не видела выражения его лица. Но когда он заговорил, тон его изменился:

– Ты не хотела ребенка. Я помню, ты часто говорила об этом.

– Говорила. – До каких пор ее будут преследовать эти неосторожные слова, сказанные давным-давно?! – Но вспомни и то, что я сама тогда была почти ребенком…

– Ты считаешь, что с тех пор сильно выросла?

В былые времена этой насмешки Дайане хватило бы, чтобы вспыхнуть как порох и полезть в драку. Но последние годы полностью изменили ее, и Крису следовало это знать, даже если ничто не сможет изменить их отношения.

– Мне пришлось вырасти, – спокойно ответила она. – После того как ты меня оставил…

Крис сразу же прервал ее, не позволив закончить фразу.

– Помнится, именно ты ушла от меня. Давай называть вещи своими именами.

– Я отлично помню, как это случилось, – вспылила Дайана. – Мне нужно было немного времени, чтобы прийти в себя, а ты решил, что с тебя хватит, и не захотел иметь со мной ничего общего.

Она не успела закрыть рта, как Крис повернулся к ней лицом. В три шага он пересек комнату и навис над ней со столь угрожающим видом, что Дайана инстинктивно вжалась в спинку стула.

– А память тебе не изменяет?! – яростно спросил он, сдерживаясь из последних сил. – Очень удобно не вспоминать о том, сколько раз я пытался тебя увидеть, сколько писем отправил, на которые ты не удосужилась ответить. Не смей говорить, что я один во всем виноват!

Дайана вскочила и бесстрашно встретила его взгляд, до глубины души возмущенная наглой ложью. Все ее благие намерения не вступать в перепалку пошли прахом.

– Не было никаких писем! И ты никогда не приходил ко мне, если не считать того раза!

Глаза Криса прищурились. Он знал, на что намекает Дайана.

– А, так ты запомнила тот случай? Я просил тебя вернуться, верно? Я умолял тебя – и что же? Ты ответила, что больше не хочешь меня видеть!

– Всю жизнь я жалела об этих словах… – Дайана упала на стул. Ее трясло мелкой дрожью, гнев испарился так же мгновенно, как и вспыхнул. Та встреча слишком глубоко врезалась ей в память, раз за разом являясь в кошмарных снах.

– Почему я должен тебе верить? Ты столько раз лгала мне!

Дайана не обратила внимания на очередное обвинение, погрузившись в воспоминания.

– Я не видела тебя несколько недель, – медленно сказала она, словно заново переживая прошлое. – Я была уверена, что ты забыл меня, и злилась от обиды и унижения. Когда ты наконец появился, я плохо соображала, что говорю. Я хотела ужалить тебя побольнее, чтобы тебе стало так же плохо, как и мне. – Она с вызовом посмотрела ему в глаза. – Когда ты ушел, я побежала следом, чтобы сказать, что я совсем не это имела в виду. Но было поздно: ты исчез…

Должно быть, этот страстный порыв убедил Криса в ее искренности. Он застыл, потрясенный.

– Так ты бежала за мной?

– Да…

Он сделал очередной круг и снова остановился у ее стула. Его глаза потеряли былую враждебность.

– Ну а что было потом? – тихо спросил он.

– Когда «потом»?

– Когда я раз за разом приходил к тебе, то ты плохо чувствовала себя, то была слишком больна, чтобы увидеться со мной.

– Я не знала, что ты приходил…

– Не знала?

– Нет. Я и разозлилась, потому что думала, будто тебе на меня плевать. Ведь ты не пришел навестить меня, когда я болела. Кто говорил, что я не могу тебя видеть? – Голос ее звучал безжизненно. Ответ она знала заранее.

– Твой отец.

– Да, это в его стиле. – Она пыталась заглянуть Крису в глаза. – Я ничего не знала ни о письмах, ни о том, что ты приходил. Поверь, пожалуйста.

На этот раз он кивнул.

– Верю. Он никогда не простил бы мне, что я увел его дочь. Конечно, он пытался убедить тебя расстаться со мной?

– Нет. Но моя болезнь позволила ему разлучить нас.

– А ведь он так тепло разговаривал… – Уверял, что передает тебе цветы и письма и что ты просто слишком больна, чтобы принимать гостей.