Страница 2 из 5
Ну и конечно, имя. Оно ей и не шло совсем. Ми-ла. Да еще стишок этот дурацкий:
Вспомнить бы, чей он… А идиотское обращение Милочка? И как с таким именем жить?
Впрочем, бывали моменты, когда она мирилась и с именем, и с веснушками. Например, сейчас, когда ей было хорошо. По крови еще бродили токи вдохновения, в ушах стоял топот копыт, лицо зарделось, словно это она только что на бешеной скорости уходила от погони, именно ей в глаза било закатное солнце.
Мила вздохнула и отодвинула тетрадку.
Поваляться, что ли? До школы еще целый час.
Она села на кровать и уже представила, как голова ее сейчас утонет в мягкой подушке, как вдруг раздался телефонный звонок.
– Милую Милу подруга будила, – пропел в трубке противный голос Верки Лисичкиной. – Встала?
– Ты чего орешь? – накинулась на нее Мила. – Ночь на дворе!
– Сама собиралась идти на тренировку. Громче всех требовала, чтобы сделали ее нулевым уроком, – удивилась Лисичкина. – Ты чего, заспала это событие?
Черт, тренировка! Точно! Вот почему она поставила будильник на час раньше! Надо было успеть проснуться, все записать, а потом еще и на сорок пять минут раньше в школу прийти.
Сдалась ей эта тренировка! Она уже и не помнит, зачем так настаивала, чтобы все пришли в такую рань.
– Ну? – буркнула Мила в трубку, оглядывая комнату. Где лежит форма, она не помнила.
– Тетрадку мою по алгебре возьми, – напомнила Верка. – А то опять забудешь.
– Возьму, – заверила ее Мила и повесила трубку. Про тетрадку она тут же забыла.
Хорошего настроения как не бывало. Порывы ветра, топот копыт, бешено колотящееся сердце – все это осталось в прошлом.
Мила посидела на кровати, мысленно собирая аргументы, почему ей на тренировку идти стоит. Во-первых, там будет народ, во-вторых, можно будет потом всем рассказывать, что была на нулевом уроке – до этого никто на нулевой урок не приходил. Что еще? Еще, еще… Точно! Еще у Гальки Чуйкиной можно будет забрать диск с фильмом. Чуя его принесет для Петьки Вербилина. Можно попробовать его перехватить раньше Петьки. Вербилин перетопчется до следующей недели!
Ладно, Лис, уговорила, Мила пойдет на тренировку.
Кудряшова силой спихнула себя с кровати и начала одеваться. Судя по гнущимся деревьям, на улице было ветрено.
Несмотря на холод, около школы собралась почти вся волейбольная команда. Невысокая Вера Лисичкина стояла, ссутулившись, глубоко засунув руки в карманы куртки, недовольно оглядывалась. Видимо, будила она не только Милу, но и всех остальных и теперь сверялась с мысленным списком – все ли дошли.
Галка Чуйкина сонно моргала глазами – из серии поднять подняли, разбудить забыли, из-за чего ее помятое со сна лицо казалось совсем некрасивым. Крупный Антон Верещагин довольно поглядывал по сторонам, за его спиной вертелся пытающийся ему угодить тощий Леха Белов. Кирилл Федоров подошел одновременно с Милой. Следом за ними появился Пингвин – Георгий Степанович Мезин, за свою полноту и косолапую походку прозванный именем никогда не летающей птицы.
Пингвин позвенел ключом, надетым на палец, и поднялся по ступенькам к входной двери.
– Тетрадку принесла? – скользнула к Миле Лисичкина.
– Какую тетрадку? – Кудряшова сделала невинное лицо, хотя, уже выходя из дома, вспомнила, что не выполнила Веркиной просьбы. – Слушай, Лис, ты бы еще среди ночи позвонила из-за своей тетрадки. Я спала наполовину, когда ты о ней говорила.
Вера расстроенно отступила.
– Никогда больше тебе ничего не дам, – бросила она в спину исчезающей за дверью одноклассницы.
– Ой, подумаешь, – фыркнула Мила, хватая за руку Галю. – Привет, представляешь, я сегодня в такую рань встала…
– Все встали, – хмуро отозвалась Чуйкина. Было видно, что она не выспалась и готова прямо сейчас где-нибудь пристроиться, чтобы доспать недостающие полчаса.
– Ты кино Вербилину принесла? – Кудряшова не давала Гале впасть в анабиозное состояние полусна-полуяви. – Слушай, дай мне, а я потом ему передам.
– Как же ты передашь? – стала понемногу просыпаться Чуйкина. – Тебе вообще ничего нельзя давать. Не вернешь.
– Когда это я не возвращала? – возмутилась Мила, заставляя Галю проснуться окончательно. – Всегда возвращала! А Вербилин точно заиграет. Пойдет к кому-нибудь смотреть и там забудет.
– Зачем забудет? – насторожилась Чуйкина. Они с Вербилиным были в полулюбовных-полудружеских отношениях, и, может быть, сейчас решался вопрос, в какую сторону эти отношения будут двигаться дальше.
– Ну, не забудет, так потеряет. – Мила без зазрения совести продолжала заваливать в глазах одноклассницы неплохого, в общем-то, парня Вербилина. – Давай мне! Я точно верну.
Убежденная этими словами, Галя потянула язычок на «молнии» – диск был в рюкзаке.
– Не, не отдаст. – Рядом с ними откуда ни возьмись появился вездесущий Леха Белов.
Язычок выскользнул из пальцев. Чуйкина с сомнением покосилась на Белова.
– Я тебя сейчас убью, – кинулась вперед Мила, и они вместе побежали в сторону раздевалки. Галя вздохнула, вновь погружаясь в мечтания. Ну вот, Вербилин теперь не обидится, что она отдала диск не ему, и, может быть, они сходят в развлекательный центр, поиграют на автоматах.
Мила пробежала вслед за Лехой весь коридор и остановилась. Белов нырнул в мужскую раздевалку, соваться туда Кудряшова не собиралась.
«Вот невезуха, – в сердцах обругала она себя за неуклюжесть. – День дурацкий», – добавила она и задумалась. Где-то с этой мыслью она уже встречалась. По телевизору? Или кто-то из прохожих на улице сказал? Осень, листья… Нет! Это было в ее книге.
Прыгая через ступеньку, Мила сбежала по лестнице, и тут ее осенило, как подруга Принцессы спасется из замка коварного Барона! Она свяжет простыни, выбросит их из окна и спустится на землю. А там, около леса, ее будет ждать верный конь. Черный, как сама ночь! Или белый?
– Мила! – крикнули из темноты коридора. – Ты чего стоишь?
В щеку ее клюнул холодный нос Ленки Замятиной.
– Вот, читай свой гороскоп!
У Милы перед мысленным взором еще стояла удивленная морда черно-белого жеребца, про которого Мила не придумала, какого он будет цвета, а в руки ей уже настойчиво пихали журнал.
– У тебя сегодня потрясный день. – Ленка закатила глаза, показывая, до какой степень Миле сегодня повезет. – Надо Верещагину сказать. Он тоже Близнец.
– Чего это «тоже»? – возмутилась Мила.
Не любила она, когда ее с кем-то сравнивают. Тем более Милу бесило, когда начинали говорить, что «тоже» родились под ее знаком Зодиака. Близнецом могла быть только она! Только! Никакого Пушкина, Конан Дойла и Мэрилин Монро с Верещагиным. Хотя Мэрилин Монро можно и оставить, тем более она давно умерла. А вот Верещагина надо гнать поганой метлой в какой-нибудь соседний знак!
Мила подошла ближе к свету. Так, что тут напридумывали?
«Зодиакальный знак Близнец правит третьим домом гороскопа…»[1]
Правит…
Точно! Ее героиня выдаст себя за Принцессу и пройдет три замка. В третьем она станет править. Длинный парадный зал с колоннами, в середине узкая ковровая дорожка, и она, в тяжелой меховой мантии с золотой короной на голове.
– И чего тут?
Журнал из ее рук вырвали. Мила очнулась от своих фантазий и посмотрела по сторонам.
Верещагин быстро пробежал по тексту глазами и перекинул журнал Белову.
– Чушь всякую пишут, – усмехнулся он, с какой-то нехорошей улыбкой оглядывая Кудряшову с ног до головы.
– Не про тебя, вот и кажется, что чушь! – фыркнула Мила, отбирая у Белова журнал.
– Почитай, почитай, – Верещагин хлопнул Кудряшову по плечу. – Глядишь, и найдешь пару знакомых букв.
1
В самом широком смысле астрологические дома представляют собой двенадцатиричное разделение картины звездного неба. Система домов отображает вращение Земли вокруг своей оси, в то время как разделение на знаки Зодиака отображает движение Земли по орбите вокруг Солнца. Дома аналогичны знакам, то есть первый дом соответствует Овну, второй – Тельцу, третий – Близнецам и так далее. – Авт.