Страница 59 из 81
Только благодаря посредническому вмешательству Дитриха Эккарта ссору удалось уладить. Чрезвычайное общее собрание членов партии 29 июля 1921 года поставило точку в этом кризисе, и Гитлер не мог лишить себя случая, чтобы не продемонстрировать свою победу. Хотя Дрекслер воспользовался выходом Гитлера из партии, чтобы формально исключить из НСДАП Германа Эссера, Гитлеру удалось добиться, чтобы собрание шло под председательством этого его приспешника. Встреченный «нескончаемыми аплодисментами», он сумел так представить суть разногласий, что получил одобрение зала – из 554 присутствующих за него голосовали 553. Дрекслеру пришлось довольствоваться должностью почётного председателя, в то время как устав был изменён в угодном Гитлеру духе. В комитет включили только его людей, а сам он стал председателем-диктатором – теперь НСДАП была в его руках.
Уже в тот же вечер в цирке «Кроне» Герман Эссер торжественно назвал Гитлера «нашим фюрером», тот же Эссер с прямо-таки религиозной страстью стал старательнейше проповедовать в ресторациях и пивных залах тот миф о фюрере, который одновременно начал, планомерно наращивая обороты, раздувать в «Фелькишер беобахтер» и Дитрих Эккарт. Уже 4 августа он публикует портрет Гитлера – «бескорыстного, самоотверженного, беззаветного и честного» человека, о котором в следующем предложении говорится, что он ещё и «целеустремлённый и бдительный». Несколько дней спустя в том же месте появился ещё один портрет, добавлявший в преимущественно мужественные контуры нарисованного Эккартом образа внеземные черты иконного лика, он принадлежал перу Рудольфа Гесса и восславлял «чистейшие чаяния» Гитлера, его силу, его ораторский дар, его поразительные знания, а также его ясный ум. До каких утрированных тонов доходит за очень короткий срок размах пропаганды культа Гитлера, свидетельствует работа, за которую примерно год спустя в конкурсе на тему «Каким должен быть человек, который снова приведёт Германию к величию?» Рудольф Гесс получил первую премию. В основу своего сочинения Гесс кладёт образ Гитлера и пишет:
«Глубокие знания во всех сферах государственной жизни и истории, способность извлекать из этого уроки, вера в чистоту своего дела и в конечную победу, неукротимая сила воли придают мощь его зажигательной речи, которая заставляет массы рукоплескать ему. Ради спасения нации он не гнушается использовать оружие противника, демагогию, лозунги, демонстрации и т. д…. У него самого нет ничего общего с массой, весь он – личность, как подлинно великий человек.
Когда этого требует нужда, он не остановится перед пролитием крови. Великие вопросы всегда решаются кровью и железом… У него перед глазами одно и только одно, – достижение своей цели, даже если для этого приходится шагать по самым близким друзьям…
Вот каким видится нам образ диктатора – с острым разумом, ясного и правдивого, страстного и в то же время владеющего собой, холодного и смелого, целенаправленно принимающего взвешенные решения, не знающего преград в их быстром исполнении, безжалостного к себе и к другим, немилосердно твёрдого и в то же время нежного в любви к своему народу, не ведающего устали в труде, с железным кулаком в бархатной перчатке, способного, наконец, победить самого себя.
Пока мы ещё не знаем, когда произойдёт его спасительное вмешательство, этого «мужа». Но то, что он грядёт, чувствуют миллионы…».[334]
Сразу же вслед за покорением партии, 3 августа 1921 года, были образованы штурмовые отряды СА (SA – Sturmabteilungen), первоначально первая буква в этом сокращении расшифровывалась как «спортивные», либо Schutzabteilung – защитные. Ещё внутрипартийная фрондаупрекала Гитлера в том, что он создал для себя оплачиваемую гвардию охранников из числа бывших членов добровольческих отрядов, уволенных оттуда за «воровство и грабежи»[335]. Однако СА нельзя понимать ни как преимущественно организацию инстинктов насилия, развязанных войной и по-прежнему рассчитывающих на звучное прикрытие, ни как инструмент вынужденной обороны правых от сходных террористических формирований противника, хотя эти соображения и играли первоначально важную роль. Действительно, в лагере левых существовали боевые вооружённые объединения, как, например, «гвардия Эрхарда Ауэра» у социал-демократов, и имеются многочисленные документальные свидетельства о заранее спланированных акциях беспорядка, направленных именно против НСДАП: «мир марксизма, обязанный своим существованием террору более чем какое другое явление эпохи, прибегал к этому средству и в отношении и нашего движения», – так сформулирует Гитлер одно из главных соображений при формировании СА.[336]
Однако идея СА выходила далеко за пределы этих оборонительных целей – штурмовые отряды были с самого начала задуманы как инструмент нападения и захвата, ибо Гитлер в то время мог мыслить себе «захват власти» исключительно в категориях акта революционного насилия. В призыве к созданию СА говорилось, что они должны быть «тараном» и воспитывать своих членов как в духе подчинения, так и в духе некой революционной воли (какой – не уточнялось), Согласно характерному представлению Гитлера, слабость буржуазного мира по сравнению с марксизмом объяснялась принципом разделения духа и насилия, идеологии и террора – в буржуазных условиях, как он заявлял, политику приходилось пользоваться исключительно духовным оружием, солдат же был полностью выключен из любой политики. А вот в марксизме, напротив, «дух и жестокое насилие образовывали гармонию», и СА должны были следовать этому. И в этом смысле он назвал их в своём первом циркуляре по их формированию «не только инструментом для защиты движения, но и… в самую первую очередь начальной школой для грядущей борьбы за свободу внутри страны»[337]. А «Фелькишер беобахтер», исходя из этого расхваливает их «дух беззаветной решимости».
Внешней предпосылкой для создания этой частной армии послужила ликвидация в июне 1921 года полумилитаризованных дружин самообороны и последовавший месяц спустя роспуск возвратившегося из Верхней Силезии добровольческого отряда «Оберланд». И многочисленные участники этих формирований, считавшие, что одним ударом они оказались лишёнными чувства локтя, солдатской романтики, а значит, и всего смысла их жизни, присоединились теперь к тем оставшимся не у дел ландскнехтам, молодым искателям приключений, что уже были в рядах НСДАП. Пришедшие с войны и войной сформированные, они вновь обретали в организованных по-военному СА, в званиях, командах и форме тот хорошо знакомый им жизненный элемент, которого им так недоставало в казавшейся лишённой общественных структур республике. Почти все они были выходцами из мощного в количественного отношении слоя мелкой буржуазии, долго не имевшей в Германии возможностей для восхождения по общественной лестнице и только в годы войны, из-за больших потерь в офицерском корпусе, выдвинувшейся на новые руководящие посты. Крепкие, с нерастраченными силами и жаждой действий, они полагали, что после войны их ожидает необыкновенная карьера, однако положения Версальского договора не только заставили их пережить чувство национального унижения, но и вновь отбросили их назад и в социальном плане – за столы учителей народных школ, за прилавки магазинов, за задвижные окошки учреждений, т. е. в ту повседневную жизнь, которая им казалась им стеснённой, жалкой и чужой. И то же самое стремление уйти от установленных норм, что привело в политику Гитлера, вело теперь, в свою очередь, и их к Гитлеру.
Сам же Гитлер увидит в этом столь родственном ему по духу притоке наиболее подходящий материал для воинственного авангарда движения и включит негативные чувства и энергию этих людей, их готовность к насилию в свои тактические соображения по захвату власти. Его психологические максимы содержали в себе и тот момент, что демонстрация облачённой в униформу готовности к насилию имеет не только запугивающий, но и притягательный эффект, а тёр – pop обладает способностью быть своего рода рекламой: «Жестокость импонирует, – так опишет он своё открытие, – люди нуждаются в целебном страхе. Они хотят чего-то бояться. Они хотят, чтобы их пугали, и чтобы они, дрожа от страха, кому-то подчинялись. Разве вы не были повсюду свидетелем того, как после побоищ в залах те, кого избили, первыми вступали в партию? Что Вы там болтаете о жестокости и возмущаетесь мучениями? Масса хочет этого. Ей нужно чего-то страшиться».[338]
334
См.: Rudolf Hess, der Stellvertreter des Fuehrers. В., 1933. S. 9 ff. Книга вышла без указания автора в серии «История современности».
335
Слова первого управляющего делами партии Рудольфа Шлюсслера из заявления, сделанного им в полиции 25 июля 1921 года, см.: Franz-Willing G. Op. cit. S. 115.
336
Из заявления Гитлера в прокуратуру от 16 мая 1923 года, см.: Franz-Willing G. Op. cit. S. 138.
337
Цит. по: Heiden К. Geschichte, S. 82. См. также: Hitler A. Mein Kampf, S. 549 f.; далее: речь Гитлера в гамбургском «Национальном клубе». In: Jochma
338
Rauschning H. Gespraeche, S. 81; по поводу следующей цитаты см. донесение PNDot 9.II.1921, НА 65/1482.