Страница 3 из 19
Помните стихи Фета:
Это, в общем-то, фантасты и делают.
— Большинство зарубежных фантастов рисует встречу землян с другими цивилизациями в мрачных красках. В ваших же произведениях, наоборот, преобладает оптимизм. На чем он основан?
— Основан прежде всего на глубочайшей вере, что никакое другое общество, кроме коммунистического, не может объединить всю планету и сбалансировать человеческие отношения. Поэтому для меня вопрос стоит так: либо будет всепланетное коммунистическое общество, либо вообще не будет никакого, а будут пыль и песок на мертвой планете. Это первое.
А второе заключается в том, что человек по своей природе не плох, как считают иные зарубежные фантасты, а хорош. За свою историю он уже преодолел в себе многие недостатки, научился подавлять эгоистические инстинкты и выработал в себе чувство взаимопомощи, коллективного труда, и еще — великое чувство любви…
Вот это и дает мне право считать, что хорошего в человеке много и при соответствующем социальном воспитании он очень легко приобретет ту дисциплину и ту преданность общему делу, ту заботу о товарище, о другом человеке, которые необходимы для устройства коммунистического общества.
— Вас как геолога должны особенно интересовать образцы породы, доставленные «Луной-16». О чем можно судить по таким образцам? Что могут рассказать керны с Марса и других планет?
— Когда вы попадаете в совсем неизведанную область и перед вами вдали высится хребет, вы думаете, что, добравшись до него, первым же ударом молотка откроете нечто совершенно новое. На самом деле почти никогда так не бывает. Вам приходится следить за подробностями геологического строения, собирать образцы из разных мест, и только тогда постепенно вырисовывается достаточно полная картина.
Так и тут. Придется доставлять образцы с разных мест Луны, может быть, сотни образцов. Все они будут один другому противоречить, не будут сходиться данные, ученые будут спорить. И только после серьезных изучений картина станет ясна.
Особую роль, можно сказать, новую эпоху в изучении планет открыли дистанционно-управляемые самоходные аппараты, подобные находящемуся сейчас на Луне «Луноходу-1». Задолго до того, как нога человека ступит на Марс, Венеру и другие планеты, «Марсоходы», «Нептуноходы» и другие планетопроходцы сообщат людям много важного и интересного.
Хотя, конечно, повторяю и подчеркиваю, каждый первый кусочек, доставленный с другой планеты, безусловно, представляет колоссальный интерес, и всегда мы будем ожидать чего-то совершенно нового!
— Каким представляется вам земной транспорт через 100–200 лет?
— Тут у меня большие расхождения с моими советскими и зарубежными коллегами-фантастами. Я считаю, что скорость наземного транспорта не должна очень сильно возрастать — для массовых передвижений это не нужно.
В исключительных случаях — для выяснения срочных вопросов, для медицинской помощи и тому подобного — должен, конечно, существовать сверхбыстрый транспорт, скажем ракеты. В остальном же он должен быть экономичным. Скорость поезда 200 километров в час мне кажется вполне достаточной.
Необходим прогресс не столько в скорости, сколько в грузоподъемности, в ширине колеи. Мне представляется широкое рельсовое полотно, метров шесть, десять даже. Каждый вагон будет равняться среднему кораблю. Кроме того, значительное количество транспорта, особенно в городах, должно уйти под землю. Ведь в дальнейшем техника снабдит нас механизмами, быстро роющими тоннели.
— Давайте уточним. Все, что вы сказали, в основном относится к грузовым поездам. Ну а пассажирские будут существовать через сто лет или будет уже что-то совершенно новое?
— Обязательно будут, со скоростью 200–300 километров в час. Кому нужно быстрее, сядет в ракету или в самолет. Вообще, знаете, вспоминаю момент, когда, выбравшись из тайги, умывшись, упаковав и сдав в багаж вещи, наконец садишься в поезд, где мягкие диваны, тепло, светло… Это такое блаженство, что готов и десять суток ехать. Короче говоря, я за «медленный» земной транспорт, который дает возможность не только переехать из одного места в другое, но и по дороге насладиться созерцанием прелестей земли.
— А теперь, Иван Антонович, два последних традиционных вопроса. Первый: ваше увлечение в свободное время?
— Дело в том, что у меня нет свободного времени.
— Нельзя так отвечать, это запрещенный прием.
— Ну хорошо, но тогда не увлечение, а так, мелкая страстишка. «Собирание красавиц», как шутя называют у нас в семье. Когда нужно было иллюстрировать «Туманность Андромеды», оказалось, что художники не умеют рисовать красивых женщин, разучились… Я стал вырезать из разных журналов фотографии, чтобы дать художникам материал. И вот у меня теперь несколько папок портретов красавиц, с которыми я не знаю, что делать…
— И последний вопрос. Над чем вы сейчас работаете?
— Я почти закончил историческую повесть из времен Александра Македонского.
— Как называется повесть?
— Название пока условное — «Легенда о Таис».
Геннадий Тищенко
ВАМПИР ГЕЙНОМИУСА
«…Вампир Гейномиуса — мелкое млекопитающее из отряда перепончатокрылых — опаснейшее кровососущее животное планеты. Тончайшее жало вампира пронзает оболочку скафандра высшей защиты, что приводит к заражению местной микрофлорой.
Меры в случае нападения:
Тотчас после укуса необходимо заклеить скафандр гермопластырем и как можно скорее ввести укушенному сыворотку Берга. В противном случае через полчаса неизбежен летальный исход».
Вокруг до самого горизонта простиралась холмистая равнина, покрытая оранжевой травой и мелким красноватым кустарником.
Дормион поднимался к зениту, затопляя все вокруг ослепительным голубым светом. В высокой сочной траве заливались трелями местные цикады. Изредка в небе проносились перепончатокрылые дракончики — птеродоны, охотившиеся за ящероподобными химерами. Было жарко до помрачения. Пот лил с Янина в три ручья, несмотря на то, что охлаждение скафандра было включено на полную мощность.
— Удивительная планета, — сказал Янин, когда они наконец присели в тени огромного пурпурного куста.
— Рано делать выводы, — усмехнулся Новицкий, но не успел ничего добавить.
Нечто темное, плоское пронеслось над ним, впилось Янину в плечо и тут же, почти мгновенно, взмыло в поднебесье.
— Что это было? — Янин попытался улыбнуться, но губы его не слушались.
Новицкий внимательно осмотрел плечо товарища.
— Могу вас поздравить с тем, — сказал он, — что состоялось ваше знакомство с вампиром Гейномиуса. Немедленно на корабль! Первый укус особенно опасен, так как в организме нет даже начального иммунитета…
Борьба человеческого организма с проникшими в него инопланетными формами жизни даже после введения сыворотки длится более шести часов. Почти до самого вечера Янин метался на койке медпункта в бреду. Тело покрылось сыпью, температура была за сорок. Временами он впадал в забытье.
Лишь на исходе седьмого часа сыворотка оказала решающее действие.
Открыв глаза, Янин увидел озабоченное лицо Новицкого.
— Теперь, когда вы побывали одной ногой в ином мире, понимаете, почему мы настаиваем на эксперименте? — спросил Новицкий.