Страница 92 из 95
И работа, которую, я думала, мне легко удастся найти, печатая на машинке со скоростью девяносто знаков в минуту, никак не попадалась. Появились первые признаки зимы, и, хотя я дважды виделась с Томом, его визиты в город были слишком краткими, чтобы обо всем поговорить. И всегда его ждал Бак Генри, вовсю глазевший на меня и торопивший Тома заканчивать встречу. Каждый день я ходила навещать дедушку, надеясь, что хоть раз там появится отец, но увы. Я сделала еще несколько попыток увидеть Фанни, но та даже не подходила к двери. На мои вопросы отвечала черная служанка: «Мисс Луиза с незнакомыми не разговаривает», упорно не признавая меня за ее сестру.
Я возненавидела мотель и его постояльцев, которые однозначно смотрели на нас с Кэлом, хотя мы жили в отдельных номерах и с тех пор, как приехали в Уиннерроу, ни разу не занимались любовью. Когда мы хотели посетить церковь, то ездили в другой город и молились там, зная, что преподобный Вайс не пустит нас в свою церковь.
Однажды утром я проснулась от холода. Сильный северный ветер срывал листья с деревьев и раздувал занавески на окнах. Я встала и начала одеваться. До завтрака я задумала прогуляться.
Небо было затянуто облаками, шел дождь, над горами висел туман. Я посмотрела в направлении нашей хижины – сквозь туман был виден снег на вершинах гор. Там шел снег, здесь – дождь. И именно этих мест мне так не хватало.
Услышав за собой чьи-то шаги, я пошла быстрее, но со мной сравнялся кто-то высокий. Я подумала, что это Кэл, но оказалось – Том! Сразу отлегло от сердца.
– Слава Богу, что ты пришел! Я так ждала тебя в прошлую субботу. Том, у тебя все нормально?
Он рассмеялся и ласково обнял меня, считая, очевидно, мою заботу о его благополучии смешной и излишней.
– Сегодня я могу побыть с тобой целый час. Я подумал, что мы можем вместе позавтракать. Может быть, и Фанни пойдет с нами, и получится почти как в старые времена.
– Я делала попытки сходить к Фанни, Том, но она отказывается выйти и поговорить. К дверям подходит служанка, так что я даже не видела Фанни, и на улице ее не видно.
– Все равно надо попытаться, – озабоченно произнес Том. – Мне не нравятся слухи, которые тут гуляют. Фанни больше не появляется на людях, не то что раньше, когда тебя здесь не было. Когда-то она везде тут вертелась, щеголяя нарядами и хвастаясь, чем ее одаривают Вайсы. А сейчас она даже по воскресеньям в церковь не ходит и не появляется на церковных мероприятиях. И Розалин Вайс тоже.
– Подозреваю, чтобы не столкнуться со мной, – с горечью заметила я. – А миссис Вайс сидит дома, чтобы не выпускать Фанни. Как только я уеду, Фанни опять, думаю, будет выходить из дому.
В ресторанчике, завсегдатаями которого были водители грузовиков, мы плотно позавтракали и посмеялись своим воспоминаниям о наших жалких застольях в Уиллисе.
– Ну, ты решил, какая из сестер тебе больше нравится? – спросила я его, когда он расплачивался за наш заказ.
– Нет, – ответил он со смущенной улыбкой. – Обе нравятся. Однако Бак Генри говорит, что если я женюсь на Талии, то он пошлет меня в колледж и оставит ферму на Талию. Если же я выберу Лори, то мне придется рассчитывать на себя. Поэтому я решил ни на одной из них не жениться, а после школы уехать и жить самостоятельно. – До этого времени он говорил беззаботно и вдруг посерьезнел, голос стал напряженным. – А как насчет того, чтобы взять меня с собой, когда поедешь в Бостон?
Я облегченно рассмеялась, когда услышала от него то, что надеялась услышать. В Бостоне люди не с такими предрассудками, как здесь, они сами увидят, чего мы стоим. Там я быстро найду себе работу и буду высылать Кэлу деньги на лечение Китти. Кэл уже выставил на продажу дом в Кэндлуике, но даже пусть он его продаст, денег может не хватить, если она долго не поправится или…
– Не переживай, Хевенли. Все образуется, вот увидишь.
Взявшись за руки, мы пошли к дому престарелых навестить дедушку. На громкий стук Тома вышла Салли Тренч.
– Его здесь больше нет, – ответила она. – Приехал ваш отец и забрал его.
– Здесь был отец! – воскликнул Том, засветившийся от счастья. – А куда он взял дедушку?
Салли Тренч этого не знала.
– Они уехали примерно с полчаса, – сообщила она и захлопнула дверь.
– Может быть, отец еще в городе, Хевенли! – воскликнул возбужденно Том. – Если поторопиться, то мы, может быть, еще найдем его.
– Глаза мои не глядели бы на него! – взорвалась я.
– Зато мои хотели бы! Он один может сообщить нам, где найти Кейта и Нашу Джейн.
Мы с Томом бросились бежать. Уиннерроу идеально подходил для поисков – одна главная и двенадцать перпендикулярно пересекающихся улиц. Мы заглядывали на бегу в витрины магазинов и спрашивали прохожих. Шестой из остановленных нами людей сказал, что встретил отца:
– Думаю, он шел в больницу. Что ему там делать?
– Иди дальше один, – безучастно сказала я, несмотря на уговоры Тома.
Том беспомощно развел большими мозолистыми руками. Вид у него был растерянный.
– Хевенли, я должен тебе признаться: я все время тебя обманывал. В тех письмах и на тех фотографиях – это все были одноклассницы по имени Талия и Лори. У Бака Генри нет детей, он их похоронил. А красивый дом принадлежит родителям Лори, он у дороги в шести милях отсюда. У Бака Генри дом, может, и был когда-то красивым, но теперь он разваливается, ему нужен ремонт. А сам он – настоящий рабовладелец, он заставляет меня работать по двенадцать—четырнадцать часов в день.
– Ты хочешь сказать, ты мне все врал? Все эти письма, когда я жила в Кэндлуике, – это обман?
– Все вранье. Я сочинял, чтобы ты не беспокоилась. – Том с мольбой посмотрел на меня. – Я знал, что ты будешь думать обо мне, и не хотел тебя волновать, но сейчас я должен тебе признаться, что ненавижу эту ферму! А Бака Генри так ненавижу, что иногда мне кажется, если не сбегу, могу убить его. Так что пойми, почему я хочу убежать от него и найти отца. Я должен это сделать.
Для того чтобы помочь Тому и вновь увидеть Кейта и Нашу Джейн, я была готова на все, даже встретиться с ненавистным человеком.
– Скорее, скорее, – поторопил меня Том, и мы бегом направились к больнице.
– Наверное, Кэл сейчас возле Китти, – предположила я, задыхаясь от бега, когда мы оказались в коридоре больницы.
Том спросил о Люке Кастиле, и медсестра ответила:
– Да, он был здесь.
– А сейчас где он?
– Не знаю. Час назад он спрашивал номер палаты миссис Деннисон.
Значит, отец искал Китти. А может, меня?
Том схватил меня за руку и потащил за собой дальше по коридору.
Все медсестры и обслуживающий персонал уже знали меня по имени и здоровались со мной, пока мы шли с Томом к лифту, чтобы подняться к палате Китти. Я была сама не своя, заторможенная, не представляя себе, о чем буду говорить с отцом. Но, когда мы вошли в палату и я увидела Китти, бледную и истощенную, и Кэла, стоящего рядом с ней на коленях и плачущего, я даже испытала на миг разочарование: отца в палате не было. И тут же меня поразило, какой счастливой казалась Китти. Она почему-то радостно улыбалась мне и Тому.
– Твой отец приходил проведать меня, – еле слышно прошептала она. – И спрашивал о тебе, Хевен. Сказал, что надеется тебя увидеть. Он сказал, что раскаивается в том, что сделал в прошлом, и надеется, что я прощу его. Ни за что не подумала бы, что Люк Кастил будет говорить в таком духе. Кэл, как он говорил?
– Очень смиренно, – глухо ответил Кэл.
– Да-да, вот именно. Он был действительно смиренный, раскаивающийся. – Глаза Китти блестели, словно после созерцания чуда (а она ведь столько дней не говорила). – Он смотрел мне в глаза, а раньше он этого никогда не делал. Я так любила его, я готова была умереть за него, а он смотрел сквозь меня. Вроде как взял вещь, подержал и бросил. Но он изменился, он… Он ушел и оставил тебе записку.
Ее радость была безумной, лихорадочной, словно она куда-то торопилась. И впервые я поняла, что она умирает, умирает прямо у меня на глазах. Возможно, она умирала уже несколько месяцев, а мы с Кэлом настолько привыкли к резким переменам в ее настроении, что не могли понять одной вещи: все это было проявлением ее депрессивного состояния и тайного ужаса по поводу опухоли. Иссушенной рукой с длинными, казавшимися сейчас неестественно длинными ногтями она протянула мне конверт с моим именем. И впервые улыбнулась мне тепло и приветливо.