Страница 295 из 340
Брют удивленно присвиснула и энергично толкнула Рона в бок.
— Слышал? А Герхард, по–моему, смелый парень. Как тебе кажется?
— Возможно, — ответил экс–коммандос, — Хотя, я не знаю кто такие Штирнер и Прудон, и понятия не имею, что такое «анархо–мутуализм».
— Эти двое – европейцы, они жили в XIX веке. А анархо–мутуализм, это если общество построено не на подчинении государству, а на эквивалентном обмене. Типа, как у нас.
— Ясно. Никто и не спорит, что в Европе тоже были умные люди. Архимед, например.
— Я ни хрена не понимаю, про что вы говорите, — вмешалась Пума, — Пока вы болтаете, я давно нашла, что просили, и мне скучно. Это не по–товарищески, да!
— Извини, — сказала Брют и, присев рядом с младшим инструктором, потрепала ее по плечу, — Дай посмотреть, что ты нашла? Ага…
«4 выпускника I.O.T. (Тарава), 2 hine, 2 kane. Дом 150 квм. моту Рорети, атолл Арораэ, Кирибати. Ищем: kane с опытом пилота–инженера не меньше 10 лет. Бизнес: авиетки. Ангар с кран–балкой, фаббер, монтаж–робот. Есть клиентура. Надо: идеи по развитию».
— Неплохой вариант, — одобрил Рон, — классная работа, Пума. Что скажешь, Герхард?
— О чем? Я не совсем понял, к чему относится эта информация.
— Это fare–invito, — пояснила Брют, — в Европе это называют брачным объявлением.
— Эээ… — Штаубе замялся, — Я не понял… Кто и кого приглашает вступить в брак?
— Тут же написано. Два парня и две девушки после Технологического института сделали семейное предприятие по производству авиеток. У них уже есть своя клиентура, и они хотят развиваться во что–то более серьезное, но в семье не хватает мужчины постарше, который бы имел опыт в авиа–бизнесе и мог подсказать, куда и как двигаться.
Рон поднял правую ладонь вверх, а левой похлопал Брют по колену.
— Давай я объясню. Слушай сюда, Герхард. Ты становишься третьим faakane, т.е. мужем, для тех двух девчонок, и hoanovahine для двух мальчишек. Hoanovahine — это товарищ по жене. Вы – одна punalua, т.е. семья, их бизнес — твой бизнес. У тебя есть квалификация, у них – устроенный быт. Ты сразу в теме, и ты сразу вне подозрений на исламизм.
— Товарищем по жене? – переспросил Штаубе, — Это значит, я буду спать с их женами?
— Это будут и твои жены тоже, а кому как с кем спать — это внутрисемейное дело.
— Тут есть видео–клип, — вставила Брют, — взгляни, как они тебе. Кстати, система 2x3 одна из самых удобных. У двух женщин есть домашний ресурс генетического разнообразия, у трех мужчин – возможность легко распределять время между домом и разъездами.
— Понятно, что «Конкорд» в ангаре не построишь, — продолжал Рон, — но можно начать с небольших концептуально–интересных флаек. Потом подружитесь с каким–нибудь авиа–консорциумом. Например, «Kanaka–Sky». Хорошая фирма, у них есть филиалы по всему Кирибати, а штаб–квартира — на Бутаритари, это 500 миль к северо–западу от Арораэ.
— Подождите про «Конкорд»! – воскликнул Штаубе, — Я не понимаю. Эти две женщины будут спать то со мной, то с другими двумя мужчинами, и все это под одной крышей?
— Что тебя беспокоит? — спросила Брют, — Ты — не средний моногамный европеец с узким секс–опытом, у тебя была групповая семья. По шариату, несколько женщин у мужчины — норма, а несколько мужчин у женщины — криминал. Но ты — не исламист, значит, это не должно быть для тебя проблемой. Или я чего–то не понимаю?
— Пойми, Брют, та история… Те четыре жены, которые у меня были, это ошибка с моей стороны! Ужасная ошибка! Этого не должно было быть! Если бы я мог все исправить…
Пума, интерпретировав его ответ на свой лад, вдруг стала очень–очень серьезной.
— Ты прав. Надо закрыть ту историю. Это, — она махнула рукой в сторону экрана, — после.
— Я не поняла, — честно призналась Брют.
— Это просто, — ответила младший инструктор, — Герхард хочет в начале зачистить эмира.
— Интересная идея, — Брют повернулась к Штаубе, — ты правда хочешь убить этого типа?
— Ты не представляешь, какая у него охрана, — ответил эксперт–пилот.
— Зачистить можно любого, — авторитетно заявила Пума, — Так говорит мой мужчина.
— Я всегда добавляю «при необходимости», — поправил Рон.
— Уа! — согласилась она, — Эмир убил женщин Герхарда и его детей. Самого Герхарда он тоже хочет убить. Эмир – исламист с шариатом. Эмира необходимо зачистить, да?
Резерв–сержант потрепал ее по спине в районе лопаток, и задумчиво произнес.
— Логика в этом, безусловно, есть. Герхард, как ты считаешь?
— Это очень сложно, — ответил тот, — Меня воспитывали в духе уважения к человеческой жизни. Я родился и жил в стране, где отменена смертная казнь. Но в Сарджа, и здесь, в Африке… Мне до сих пор не верится, что я стал убийцей. Как–то само все произошло…
— Не морочь себе голову, — посоветовала Пума, — Если надо убить, то надо убить.
— Вы что, серьезно? – спросила Брют.
Младший инструктор посмотрела на нее с нескрываемым удивлением.
— А ты думаешь, что эмира не надо убить?
— Вообще–то, наверное, надо. Но это довольно неожиданно.
— Это хорошо, — Пума улыбнулась, — Когда объект не ждет, работать проще.
— Ты думаешь, это действительно можно сделать? – уточнил Штаубе.
— Почему нет? – лаконично ответила она, — Ты хочешь его убить, да?
Штаубе нервно прикусил нижнюю губу. Вытер рот и удивленно посмотрел на смазанное пятно крови, которое осталось на ладони. Потом утвердительно кивнул.
— Правильно, — констатировала Пума, — Значит, мы его убьем.
— Как ты это технически себе представляешь? – поинтересовался Рон.
— Это понятно, — сказала она, — Я спрошу у тебя, как это правильно сделать.
— Ответ не верный. По инструкции, первым должен высказаться младший по званию. Так что, мы слушаем твои предложения. Вспомни пункты типовой методики — и вперед.
— Первый пункт – командир дает мне четверть часа на подготовку.
— ОК, — согласился он, глянув на часы, – Четверть часа — твои, мы тебя не отвлекаем. Hei, foa, как на счет того, чтобы пройтись вдоль берега и полюбоваться ландшафтами?
…
Ндунти и Дуайт в это время тоже решили погулять вдоль берега, чтобы переговорить с глазу на глаз (т.е. без лишних ушей) о сложившемся положении дел.
— Чоро, ты действительно думаешь, что из германского эксперта выйдет толк? – спросил капитан наемников, — Мне кажется, он уже сейчас мечтает смыться отсюда в Меганезию, он поехал сюда только потому, что пока ему ничего не светит там.
— Тебе правильно кажется, — ответил генерал–президент, — Мы для него промежуточный пункт. Он сделал аварийную посадку, чтобы отстирать свои обосранные штаны. От них слишком воняет исламом. Он хочет отстирать их быстрее. Он будет оттирать эти штаны, как заведенный. Он будет работать, как буйвол, чтобы побыстрее смыться. Это хорошо! Мы ему поможем, Бобби, да. Мы ему сильно поможем. Что тебе непонятно?
— Мне непонятно, Чоро, на хрена нам заниматься гребаной благотворительностью.
Ндунти остановился, вынул сигару, откусил и выплюнул ее кончик, прикурил и ответил:.
— Ты хорошо командуешь ротой и даже батальоном, но ты ни хера не смыслишь в таких вещах, как военная промышленность. Если люди работают над военными машинами так же, как привыкли работать на своем огороде, то все делается долго. Они слишком много отдыхают, они трахают баб, они пьют виски и пиво, а утром поздно встают. Они тратят неделю на то, что можно сделать за день, и год — на то, что можно сделать за месяц. Так. Но если они работают для победы над врагом, который трахает их в жопу, то это совсем другое дело. Они хотят его убить сильнее, чем хотят налакаться или трахнуть бабу. Вот тогда они делают за неделю ту работу, с которой в другое время долбались бы целый год. Ты думаешь, боевое безумие бывает, только если бежишь в атаку с криком: Сука! Блядь! Жмешь спусковой крючек и кончаешь от того, что мозги врага вылетили наружу? Тогда, Бобби, ты действительно ни хера не понимаешь в военной промышленности. Ты знаешь, зачем я купил своему младшему сыну столько книг про войну? Затем, чтобы он читал мне это вслух всегда, когда только есть время. Я курю — он читает, я пью кофе — он читает. Я запоминаю. Как партизаны–янки воевали с англичанам, а испанские — с французами, или партизаны СССР воевали с германцами, китайские — с японцами, а вьетнамские — с янки. Все уже было, Бобби, и нехрен выдумывать что–то новое. Меняются военные машины, а люди — нет. Атомную бомбу бросает такой же парень, как тот, что бросал камни со стены доисторической крепости на головы штурмующим. И говняный мушкет придумал такой же парень, как тот, который сейчас придумает нам военную авиацию. Ты понял, Бобби?