Страница 283 из 340
— В компании с такой женщиной? Да! Я вижу, вы без кольца на пальце. У вас есть муж?
— У меня есть муж, — ответила она, — А у вас есть пилот.
— Это к чему? – удивился он.
— К тому, чтобы подать хороший пример молодежи. Офицер сначала заботится о своих бойцах, а потом идет развлекаться. Вашего пилота мы по дороге пристроим в кубрик к нашим ребятам. Там парню будет удобнее, чем спать в кабине вашей флайки.
— С ребятами–мпулу он, чего доброго, подерется, — проворчал Ндунти.
— Я в курсе ваших соседских потасовок. Я пристрою его не к мпулу, а к канакам.
— У! Это хорошо!… – Ндунти похлопал ладонью по фюзеляжу своего самолета, — Тоон! Вылезай оттуда, мать твою! Тетя мастер–разведчик нашла тебе койку в кампании нези. Только не вздумай с ними нализаться, слышишь? Рано утром нам лететь домой, да!
Тоон оказался молодым и довольно симпатичным парнишкой, типичным африканером, потомком буров–голландцев. По–быстрому пристроив его в кампанию к уже знакомому капралу, Чубби вернулась на летное поле и они с Ндунти двинулись в сторону городка.
Прогулка под ручку с генералом Ндунти выглядела со стороны, как легкий флирт на публике, но вопрос обсуждался крайне серьезный. Лидер шонао имел виды на Штаубе, как на консультанта по развитию авиации и предлагал снять с INDEMI все проблемы, связанные с этим неоднозначным персонажем. Проблемы действительно были. Штаубе хочет жить в благополучной стране. Меганезия – единственная благополучная страна, откуда его не выдадут эмиру. Казалось бы, заполни анкету и лети на восток вдоль 10–й параллели до самой Хониары. Но есть одно «но»: кто добровольно принял ислам (не постмодернистский нео–суфизм, а средневековый суннизм) и служил исламистам, тому вряд ли будет уютно в Меганезии. Кем, кроме разнорабочего, он может там устроиться? Авиа–бизнес для него закрыт. Никто не возьмет его туда на работу, это – верный путь лишиться клиентуры. Он мог бы купить дешевую флайку и стать авиа–рикшей где–то в глубинке, где потенциальные пассажиры не знают его биографию? Но это — занятие для молодого парня со средним образованием, а не для авиа–эксперта экстра–класса. Есть, конечно, исключения. 60–летний дядя Гваранг, лучший мастер–пилот Народного флота времен Конвента, уже 15 лет занимается авиа–извозом. Все Северное Тонга знает его черный «Skyfarmer» c зелеными черепами на крыльях и фюзеляже. У дяди Гваранга 3 vahine (не считая легких увлечений), куча детей, и fare на Ниуафо–Оу. Он любит летать над океаном, болтать с пассажирами и пить какао из старой армейской кружки, сидя на скрипучем бамбуковом пирсе, под хлопающим на соленом ветру полотняным навесом. Дядя Гваранг — канак, его земля это море. А Штаубе — не канак, и не сможет так жить. Через пол–года он взвоет, а через год, когда притупится чувство опасности, его понесет куда–нибудь поближе к привычным европейским обычаям. А там его возьмут за жабры. Этого нельзя допускать. Черт с ним, со Штаубе (он – гниловатый субъект, его не очень жалко), но косвенно пострадает имидж Меганезии, как страны, надежно защищающей любого и каждого иммигранта от множества специфических видов преследования.
Генерал Ндунти не знал всех этих тонкостей, но суть дела понимал отлично, и изложил аргументы не так четко, но вполне убедительно. Уловив (по чуть заметному движению глаз), что собеседница согласилась с его выводами, он махнул рукой бармену и заказал еще по кружке кофе с ромом и сливками. К этому времени (а было уже около часа ночи) они обосновались в баре «Trampeador», на 3–м ярусе башни–ретранслятора Mpulu–Tira.
Некоторое время капитан разведки и самозваный генерал молчали, глядя друг на друга.
— Хочешь знать больше? — спросил генерал,
— Я и так знаю, — спокойно ответила она, — Но я хочу знать, знаешь ли ты, Чоро.
— У! Ты такая жесткая, Чубби. Твоему мужчине это нравится, нет?
— Со своим мужчиной я мягкая и пушистая, — сообщила она, — Говори, Чоро, я слушаю.
— Не очень я в это верю, — проворчал он, — Ты солдат, вот что. Не знаю, как у вас что–то получается. Но это ваши дела с ним. Слушай теперь про дело. Все было не так, как мы говорили. Забудь. Герхард всегда был наш человек, да! Герхард и народ шонао – одно. Фронт народа шонао есть и в Европе, и в Аравии. Агентура. Espionage. Spymen.
— Допустим, — огласилась Чубби, — И что дальше?
— Ты действительно знаешь, – сказал Ндунти, внимательно глядя на нее, — Откуда?
— Твое заявление для прессы, — ответила она, — Ты назвал Штаубе героем.
— А вдруг я думал что–то другое?
— Нет ничего другого, Чоро. Один вариант из одного. Простая игра.
— Тогда зачем ты спрашиваешь?
— Я хочу убедиться, что ты сможешь объяснить это ему, — сказала Чубби.
— Я не смогу, — спокойно сообщил генерал, — Ты сможешь. Да.
— Тебе надо учиться риторике, — ехидно сказала она.
Ндунти пожал плечами, закурил сигару и, не без некоторого сожаления, произнес:
— Мне поздно этому учиться, Чубби. И моей жене поздно. Дети учатся, да. Я купил им много книг. Читают. Я купил диски, где правильно говорят. Мой старший сын совсем правильно говорит. Все думают: «он, наверное, из Иоханнесбурга!». А я не умею, нет.
— Ладно, — сказала она (как большинство меганезиек, она становилась несколько мягче, если разговор касался детей), — Я это сделаю. Но ты примешь все так, как я скажу.
— Ты нези, — спокойно ответил он, — вы сильнее. Вы все равно заставите. Это понятно.
Чубби неопределенно кивнула, достала диктофон, включила и начала говорить.
— Герхард Штаубе, агент–волонтер Народного Фронта Освобождения Шонао, выполнял спецзадание на вражеской территории. На его счету уничтожение 600 элитных солдат и офицеров противника, захват сотни боевой мото–техники и самолета, стоимостью треть миллиарда долларов. Теперь, когда враг разбит, Штаубе, герой справедливой народной борьбы, встанет на страже рубежей страны, защищая мирный труд и счастливую жизнь шонао… Чоро, ты придумал для него какую–нибудь должность?
— Да, — ответил генерал, — Министр военной авиации. Красиво?
— E–o, — согласилась она, и продолжила, — Он возглавит министерство военной авиации, которое в ближайшем будущем вырастет в министерство национальной металлургии, горного дела, машиностроения и авиа–индустрии. Реально (если без лозунгов), Штаубе будет курировать военно–техническое сотрудничество с Меганезией. Он грамотный и работоспособный человек. Его доход должен быть не ниже, чем в развитой стране. Это обязательное условие. Его социальный статус должен соответствовать должности. Это тоже обязательное условие. Важно подчеркивать: Штаубе не меганезиец. Его высокий пост в правительстве Шонаока позволит дезавуировать измышления западной прессы и подозрения китайских комми, что в Восточном Шонаока создается про–меганезийский марионеточный режим. Мы заранее соглашаемся, что Штаубе работает здесь временно. Выполнив свои задачи, он иммигрирует в Меганезию и уйдет в гражданскую авиацию.
— Да, — подтвердил Ндунти, — Так будет.
— Так было и есть, — уточнила капитан Хок, — Это реальность, которая именно такова.
— У! Ты верно сказала, Чубби! Реальность!
— Тогда… — она посмотрела на часы, — Встречаемся в 6 утра в моем офисе. Ты скажешь красивые слова и вручишь факс с красивым текстом, а я проведу агиационную работу.
— Да, — снова сказал он, — Поговорим еще по дороге? Я хочу понять про красивый текст.
— Разумеется. Это просто.
Когда примерно в половине третьего ночи они вернулись в Саут–Нгве, Ндунти очень церемонно пожал ей руку и заявил:
— Чубби, знаешь что? Твоему мужчине два раза повезло.
— Даже два? – удивилась она, — Надо будет его порадовать.
— Первый раз, что он нашел такую женщину, — пояснил генерал, — А второй раз, что он может с такой женщиной жить. Мало кто смог бы. Да!