Страница 272 из 340
Бригада генерала Йомо Исанго, выдающегося зулусского полководца, младшего кузена инкоси Тумери, продвигалась обычной скоростью, около 25 километров в час, по своей земле и, по идее, никаких сюрпризов до заставы шонао на пограничной реке Увасаи даже быть не могло. Тем не менее, авангард трехтысячной бригады без приказа остановился в районе деревни Кмека, а командир головного батальона, майор Хифи Охага, толковый офицер, сообщил по рации, что его дозор наткнулся на непонятный блок–пост в воротах каньона Чокшо. На блок–посту группировка неясно чьей армии, несколько взводов. Флаг похож на ангольский, но нижняя полоса синяя, а не черная, а на верхней, красной полосе желтый рисунок немного другой. Фиг его знает, чей флаг. Атаковать их, или как?
Генерал слегка отругал парня (только идиот будет атаковать в лоб противника, который занял ущелье, укрепился и, наверняка, оседлал соседние высоты). Далее, он приказал молодому майору выяснить, кто это и что тут делает, провести рекогносцировку, и дать точки для вероятного артабстрела. Чтобы парень не наделал глупостей, Йомо уточнил: рекогносцировку можно начать под белым флагом, в качестве парламентера.
Майор Хифи Охага, как представитель потомственной зулусской военной аристократии, был парнем далеко не из робкого десятка, и через 5 минут уже катил на командирском «Хаммере», под белым вымпелом, к позициям неизвестного противника. Сидящий за рулем солдатик не принадлежал к военной аристократии, поэтому отчаянно трусил. В пяти метрах от шлагбаума (сделанного явно наспех, из подручных материалов), Хифи приказал ему остановить машину – тем более, что часовой заступил дорогу и поднял левую руку раскрытой ладонью вперед. Понятный интернациональный жест. Правая ладонь часового лежала на пистолетной рукоятке китайской штурмовой винтовки QBZ. Сам боец тоже был китайский, в форме сил быстрого реагирования ВВС НОАК.
— Дальше ходить нельзя, — флегматично сообщил он на basic–english, — Граница Шонаока.
— Почему это здесь их граница? – возмутился майор Охага, выходя из джипа.
— Потому, что здесь стоит пограничный знак, — ответил часовой, и указал левой рукой на картонный плакатик, приделанный к алюминиевому штоку, вбитому в трещину скалы. Надпись, сделанная на плакатике толстым черным фломастером, лаконично сообщала:
«STOP! Shonaoka frontier».
Пока Хафи задумчиво изучал надпись, подкатила толстая тетка на старом велосипеде с двухколесной тележкой–прицепом. Часовой остановил ее все тем же жестом.
— Стой! Иди туда (он махнул рукой в сторону армейской палатки, украшенной табличкой «Paper control»). Предъявишь бумаги – проедешь.
— Какие бумаги?! – возмутилась тетка, — У меня куры и яйца. Я за табаком и чаем еду.
— Если нет бумаг, то там тебе их напишут, — часовой снова махнул рукой в ту же сторону.
— Делать вам всем нехрен, — проворчала тетка и покатила велосипед к палатке.
За время этого короткого обмена мнениями, майор Охага успел многое разглядеть. Не до конца стертые следы от шасси тяжелых вертолетов. Полдюжины маленьких бронемашин, укрытых маскировочной сеткой. Недавно поставленный навес, под которым лежала куча армейских ящиков. Полевая кухня примерно на полтараста бойцов. Пулеметные гнезда с QJG 12,7 мм на треногах. Стрелков, вооруженных 35 мм гранатометами QLB. Палатку с тарельчатой антенной над крышей. В общем, понятно: за час отсюда китайцев не выбить. Полдня, как минимум, а возможно – придется возиться до утра.
К блок–посту, пыхтя, подкатил древний грузовичок «Opel Blitz» (вероятно, состоявший на вооружении еще у армии Роммеля, и добравшийся за многие десятилетия из Сахары до Южного Конго). Водитель, после стандартного разговора, отправился на «Paper control».
Хафи почесал в затылке и обратился к часовому.
— Ты можешь вызвать старшего? Мне надо с ним поговорить обо всем этом.
Китайский боец пожал плечами и дунул в алюминиевый свисток. На раздавшуюся трель, через пару минут подошел китаец немного постарше, в форме капитана НОАК. Окинув прибывшего цепким взглядом, он спросил:
— Парламентер? Имя? Звание?
— Майор Хифи Охага. А ты?
— Капитан Гао Шанрен. Какие вопросы ко мне?
— Вопрос простой: что вы здесь делаете?
— Охраняем границу. А вы? – Гао выразительно кивнул в сторону деревни, на дальнем краю которой наблюдалось скопление грузовиков и легкой бронетехники.
— А мы собираемся здесь пройти, — сообщил Хифи, — будешь стрелять?
— Буду, — подтвердил китаец.
— Тебе долго не продержаться, — заметил зулусский майор.
— А мне долго и не надо, — капитан показал пальцем куда–то в сторону перевала Малеле.
Хифи посмотрел туда и увидел над горами два пятнышка болотного цвета. Они красиво парили на фоне идеально–лазурного неба, коротко посверкивая солнечными зайчиками. Ну, понятно. Самолеты целеуказания. Значит, скорее всего, через полчаса – час после первого огневого контакта, сюда прилетит штурмовая авиация. К такому повороту дела бригада генерала Исанго совершенно не готова.
— Надолго сюда? – спросил зулус.
— Пока не сменят, — лаконично ответил китайский капитан.
* Зулустан, Тейжери, королевский дворец. Около 4 после полудня.
Инкоси Тумери Ка Амабо был мрачен, как грозовая туча. Очень плохо, когда правитель зулу надевает шкуру черного леопарда, а потом отказывается вести войну. Это – потеря лица. Совет вождей одобрил его решение остановить армию, когда Исанго доложил, что воевать придется не с шонао, а с чина. Разумное решение. Можно было бы не думать о потере лица, если бы он остановил армию на реке Увасаи, но он сделал это на своей земле, без боя признав, что чина будут владеть той частью гор Итумбо, которая с незапамятных времен принадлежала зулу. Тумери понимал, что сам виноват в этом позорном поражении без боя. Объявив великий поход на шонао, он толкнул генерала Ндунти под зашиту чина, а те, конечно, не удовлетворились землями шонао. Они забрали все горы по обе стороны границы. Они укрепятся здесь, а через год покатятся дальше на запад, через реку Конго–Касаи, через Восточную Анголу, до истоков великих рек Кибанга и Кванза. И у народа зулу опять не будет своей страны. Все, за что пролито столько крови, пойдет прахом…
От этих размышлений о цене человеческой глупости, его оторвал звонок Чоро Ндунти.
— Приветствую тебя, Тумери Амабо, — начал генерал, — я подумал, что как–то некрасиво у нас получилось. Некоторые вещи уже не исправить, но кое–что еще в наших силах.
— Не говори загадками, Чоро, — ответил инкоси зулу, — скажи прямо, что предлагаешь, и чего хочешь. Я привык так.
— Хорошо, Тумери. Я хочу, чтобы зулу и шонао помирились, взаимно признав за каждым из народов его земли. В тех границах, которые получились. Этого уже не отменить. Если ты согласен, то я знаю, как остановить чина. Еще я знаю, как сделать, чтобы случившееся не нанесло ущерба твоей чести.
— Говори дальше, — произнес инкоси.
— Мы с тобой не враги друг другу, Тумери. Нас столкнул друг с другом наш общий враг. Ты знаешь, о ком я говорю. Ты знаешь, куда исчезают бойцы, попавшие в плен на войне зулу и шонао. Ты знаешь, кто подбил тебя на этот поход, чтобы добыть мою голову. Ты лучше меня знаешь обычаи. Скажи, Тумери, разве наши предки так делали? Ты знаешь, кто устроил войну не чтобы взять землю и скот, как разрешает обычай, а чтобы вынуть внутренности из тел наших людей, и продать богатым белым, которые сидят в Женеве.
Инкоси задумался на несколько секунд, а после – сказал:
— Да, Чоро. Это была неправильная война. Но и тебе, и мне нужны деньги. Может быть, чина будут давать тебе деньги за то, что ты их позвал, но мне они не дадут ничего.