Страница 231 из 340
— Я отвечу: увы, ничего не получится. В Хитроу меня арестуют прямо на трапе.
— А вы не планируете как–то уладить свои отношения с британскими властями?
— Как я могу планировать то, в чем ни черта не смыслю? Вот с Ново–Британскими властями у меня прекрасные отношения. Недавно мы летали в Нью–Кимберли, по–местному — Кимби, поскольку мои девчонки входили в комиссию проа–конкурса…
Британский репортер демонстративно схватился за голову.
— Мистер Линкс, я ни черта не понимаю. О каком месте идет речь?
— Об острове Новая Британия рядом с Новой Гвинеей, 3000 миль на WNW отсюда.
— А при чем тут конкурс… как вы его назвали?
— Проа–конкурс, — повторил док Мак, — Это я стараюсь, все–таки вернуть мероприятие в плоскость теле–игр, квестов и т.п. Проа–конкурс – это очень толковое меганезийское изобретение. Какой–нибудь консорциум, а в некоторых случаях – правительство или мэрия, объявляют конкурс на решение какой–нибудь проблемы. Участие свободное, а призовой фонд может быть любым, от тысячи фунтов до нескольких миллионов.
— Иностранцы тоже могут участвовать?
— Да, я же сказал: свободное. Конкурсная комиссия — полупрофессиональная. Итоги подводятся публично. Репортажи с этих конкурсов становятся увлекательными шоу, полезными в смысле популяризации прикладной науки и новых технологий.
— Теперь более–менее понятно, — репортер кивнул, — А ваши девчонки… У вас такие взрослые дети, что они уже заседают в комиссиях?
— Нет, дети еще маленькие. Это мои жены. Они вписались в секретариат комиссии по проа–конкурсу на самый экономичный суборбитальный концепт для «Papua Air–Space Agency». Получилась хорошая международная игра, как и «13 ударов молнии». Приз взяли совсем молодые ребята из KTIC (Kimbe Transport I
Джек Хартли, терпеливо слушавший увлекшегося Мак Лоу, получил возможность вставить несколько слов.
— Извините, мистер Линкс, у вас что, несколько жен?
— У меня две жены и обе — фанатки космоса. Дома просто космическая одиссея.
— Гм… Это несколько нетипично для этнического британца, вы не находите?
— Да, именно так. И я считаю, что это огромная ошибка. Скажу больше: это позор!
— Простите, но тогда зачем это делать?
— Не знаю! Вы же репортер! Спросите у парламента, у правительства, у «British National Space Centre»! По–моему, они просто идиоты. «British Interplanetary Society» предложила космическую программу еще в 1933, и что? Ни одного космического запуска в XXI веке, ни одного собственного проекта. Персонал Центра – 50 человек, бюджет 250 миллионов долларов в год (для сравнения: военный бюджет – 45 миллиардов). Это уровень какой–нибудь Албании. Британия уже отстала от киви, еще немного – и отстанет от Папуа!
— Э… Простите, на какой вопрос вы сейчас отвечали, мистер Линкс?
— На ваш вопрос о том, что интерес к космосу нетипичен для британцев. Еще бы! Если каждый день им говорят по TV, что космос — это выброшенные деньги. Эсминцы по 500 млн. долларов, конечно, выгоднее – для тех, кто получает откаты с военных концернов.
— Э… Я вообще–то спрашивал про ваших жен.
— А… Видите ли, они не этнические британки. Они уроженки Элаусестере.
Жанна не выдержала и хихикнула.
— Мак, этот парень спрашивает не про космос, а про то, почему у тебя две жены.
— А… Это долго рассказывать. Вы надолго в наши краях, Джек.
— На 3 месяца, не меньше. Я аккредитован от Британского Содружества при штабе
«Rescue Inter–Oceanic Service» в Окленде, Новая Зеландия.
— Мы тут говорим Аотеароа, — заметил Мак Лоу, — Впрочем, дело вкуса. От Окленда до Никуапара полторы тысячи миль, 6 часов на любительской флайке. Заходите ко мне в гости на чашку чая. Поболтаем. Когда соберетесь — звоните. Я попрошу кого–нибудь из студентов, или из патрульных ребят, чтобы вас подвезли. Не проблема.
— Спасибо, я непременно воспользуюсь вашим приглашением, и мы с вами поговорим о разных интересных вещах. А сейчас, мистер Линкс, не могли бы вы кратко поделиться вашими планами. Я имею в виду, над чем вы сейчас работаете?.
— Вот это да… Если я буду все перечислять, то уподоблюсь парню, который на вопрос, «Что новенького?» начинал рассказывать все, начиная с перечня блюд, которые ел на завтрак. Дайте подумать ,что может быть интересно вашей аудитории… Думаю, это 2 темы. Первая – «Antarctic plantation». На эту идею меня навел один хороший парень и, кроме того, это занятно совпало с некоторыми мыслями, которые пришли мне в голову, когда я обитал на помойке в окрестностях Бристоля.
— Вы продолжали заниматься наукой, даже там, на этой ужасной холодной британской помойке? – перебила изумленная Ллаки.
Док Мак Лоу улыбнулся, кивнул и развел руками:
— Видите ли, юная леди, у меня это само собой происходит. Например, я уверен, что вы будете автоматически пританцовывать под любую хорошую музыку. Это то же самое.
— Ya! Вы так здорово объяснили, док Мак! Понятно, да!
— Тогда я продолжу. Идея связана с быстрорастущими папоротниками, которые могут успеть произвести достаточно биомассы за короткое антарктическое лето. Фактически, это январь и начало февраля. Я не буду вдаваться в подробности, но папоротники – это очень древние растения, которые способны к глубокому симбиозу с родственными им водорослями. Возможно даже смешение на генетическом уровне… Но, это уже детали. Главное, что мы можем получить сезонные плантации на этом заполярном побережье.
— Вы не шутите? – спросил Хартли.
— Ничуть, – ответил Мак Лоу, — Мхи и лишайники, живут на побережье Антарктиды, им удалось адаптироваться к этому климату. Мы уже знаем, за счет чего они это делают, и просто переносим на культурные растения тот метод, который уже возник в природе.
— Удивительно… А вторая тема?
— Вторая касается человека. В параграфе 13 международной «Конвенции о биомедицине» 2005 года сказано: «Вмешательство в геном человека, направленное на его модификацию, может производиться только в профилактических, терапевтических или диагностических целях и только при условии, что подобное вмешательство не направлено на изменение генома наследников данного человека». Я сейчас работаю над темой, идущей вразрез с этим антигуманным и дебильным параграфом. Вразрез в обоих смыслах.
Джек Хартли почесал в затылке.
— Так вы начали заниматься генетической евгеникой?
— Евгеника — дурацкое слово, — проворчал Мак, — Оно означает улучшение человеческого рода, а смысл имеет расширение его разнообразия. Надо сделать возможными такие изменения, которые дадут нам дополнительные биологические возможности в тех или иных сферах деятельности и в различной среде, в которой современный человек или не может жить и действовать вообще, или может, но очень недолго. Под водой. В пустыне. В заполярье. На внеземных станциях. На других планетах. Ну и, разумеется, такие вещи, как устойчивость к радиации, к старению, к биологическим и химическим агентам…
— И где полигон этих исследований? – поинтересовался Хартли, — Здесь или Африке?
— Зачем полигон? – удивился Мак, — Это же не бомба.
— Это как посмотреть, — сказал репортер, — Ваши триффиды уже называют мега–бомбой, подложенной под экосистемы Транс–Экваториальной Африки.
Док Мак Лоу пренебрежительно махнул рукой.
— Мой вам совет, Джек, не слушайте ортодоксально–христианских алармистов. У них в свое время даже образование считалось бомбой. А как же? Оно разрушает веру в того парня, от имени которого король и церковь правят страной. А сколько раз сексуальную революцию называли бомбой, подложенной под нравственные устои?