Страница 102 из 105
– Ты потерпишь? – спросил Самохин девушку, на секундочку присев и бережно взяв ее за руку.
Та, положив замерзшие пальцы поверх его кисти, только кивнула и что-то простонала, крепко стиснув губы. Торопясь, энергично кивнула еще раз. Нежно погладив ее по щеке, Самохин выпрямился и посмотрел на озеро. Квест держал человека головой вниз, вытряхивая воду… Худо дело. Плюх! Чуть не полтораста килограммов рухнули вниз, раскачав катер и подняв немалую волну, и Толик мощно пошел к Димке, с усилием держащему Давида под мышками, иначе в воду упадет, захлебнется окончательно… Тот хрипло дышал с закрытыми глазами. Пока степень тяжести полученных повреждений определить было категорически невозможно.
– Этого тащи на борт, – скомандовал Квест, – только поаккуратней… Похоже, может, там все ребра вперемешку…
Толик попробовал взять пострадавшего сходу, но сразу не ухватился – и скользко, и вода ледяная, и взять надо побережней… Да и тяжел был спецназовец! Подсел, очень медленно обхватил под руки и так побрел к катеру. Краем глаза он увидел, что злосчастный «подозрительный объект» уже стоит рядом с его судном. Женщины выстроились на палубе «элэски», а двое мужиков в болотниках поспешно спрыгнули вниз.
– Нет, нет! Наверх давайте. И осторожно принимайте, мужики! – Самохин бережно передал ношу им.
Давид был плох. Похоже, страшным ударом ему повредило позвоночник и, возможно, шею. Друзья стоя в воде, ошарашено помолчали, не обращая внимания на крики с «элэски».
– Я, Толик, подумал, что ему сразу конец пришел, – дрожащим голосом прошептал извиняющийся Квест, – поэтому и подошел к нему позже… Там кровь в воде.
Он отвернулся, дернулся и сразу заторопился, отошел было на два шага, но не выдержал и вырвал – прямо в воду.
– Чего уж теперь… – прохрипел Самохин, облизывая губы и стараясь не смотреть в обескровленное лицо Давида, – полезли на катер…
Через десять минут все решилось.
Всем миром они уже собрали плавающие баулы, нашли слетевший с Давида автомат и отвязали снайперскую винтовку от борта лодки. Суета, неизбежная после катастрофы, закончилась, и лишь жены рыбаков тихо причитали на палубе. Травмированным спешно вкололи по комплекту «антишока» и по ампуле баралгина из бортовой аптечки Самохина. Был ли у девушки закрытый перелом или вывих, никто так и не смог сказать однозначно, – человека, хоть как-то обремененного медицинскими знаниями в обоих экипажах не оказалось. Осмотрели коллегиально, и кое-как пришли у выводу о сильном ушибе «с может быть, трещиной», как сказала одна из женщин с «элэски»…
Спецназовец в себя так и не пришел, и было ясно, что для него время бежит о с о б о.
Надо было на что-то решаться. Квест подошел к Насте, уже пришедшей в себя настолько, что бы разрешить Самохину себя переодеть в запасные хламиды капитана катера, больше напоминающие своими размерами чехол от танка.
– Принимай решение, лейтенант, – тихо сказал он ей и стал ждать.
– Так… Эти ребята в город идут?
– Да.
Дальше она не стала думать.
– Тогда они повезут моих парней. Я остаюсь, – чуть приподнялась, задрала просторный рукав и посмотрела на часы.
Хорошие, видать часы, хоть бы что им… Резюмировала:
– Операцию проводим оставшимися силами. Что-то поменяем, конечно…
И все-таки она спросила!
– Не подведете, мальчики?
Самохин только усмехнулся, расправив плечи и попытавшись втянуть пузо, а Квест вместо ответа попросил ее:
– Удостоверение дай на минутку.
Обращаясь к старшему «элэски» и, показав удостоверение, Дима прояснил ситуацию. Капитан даже не стал советоваться с экипажем, сразу сказал второму мужику:
– Вяжи к корме эту «надувнуху», Генаша, да покрепче, не так, как в прошлый раз мой «нырок» привязывал! – он развернулся к Квесту и добавил. – Сделаем, командир. А с поста на острове Ближнем сразу медикам прозвонимся. И начальству вашему сообщим.
– Спасибо, дружище! – немного успокаиваясь, поблагодарил его Димка, – Это… Если что, ты там за топливо не беспокойся – все компенсирую, заплачу, сколько надо.
Мужик задумчиво посмотрел на него, как бы примеряясь, тихо ответил:
– Вроде бы, местный… А в рог не хочешь ли, комитетчик?
На том и расстались.
…Осенью плыть по одному из самых плодородных из Великих Таймырских Озер – озеру Глубокому – вам будет особенно интересно. Если же повезет, и доведется плыть в полный штиль, то интересно вдвойне. Проплывающие мимо берега старого каньона завораживают переливами красок, отражаясь на зеркальной глади. Водопадов, привычных в июле, ныне почти не видно – иссякли, забрав, в свою очередь, всю окрестную талую воду плато Путорана… Но наиболее стойкие из оставшихся смотрятся на фоне красноватых скал ярче, чем в июле – осенний воздух сейчас чист и прозрачен, без гаревой хмари летних пожаров и мутной туманной дымки.
Набравшие к концу сезона вес жирные утки взлетают медленно, а перелетают коротким броском, неохотно уступая дорогу катеру. Известные эгоистки – гагары, вытянув длинные шеи параллельно воде, долго летят в метре над поверхностью озера, порой нервно задевая кончиками длинных крыльев студеную воду, будто обжигаются.
Перед нерестом играет голец, порой даже хвосты плещут серебристыми всполохами, разгоняя в стороны мелкую круговую волну. Два раза в день, утром и вечером, во время активной кормежки, вода в определенных «уловистых» местах чуть ли не кипит – самое время для активной работы спиннингом! Уютные бухты прячут за своими прибрежными зарослями обильные грибные поляны. Осенью на Таймыре это обещающее словосочетание следует воспринимать буквально… Это когда вы набираете полное ведро подосиновиков и маслят, не выходя за тридцатиметровый радиус вокруг палатки.
Встреченные в пути плавательные средства всех типов везут вам навстречу исключительно довольных и собой, и состоявшимся путешествием людей с добрыми лицами истинных добытчиков, уже запасшихся малосольной и свежей рыбой, предварительно отваренным грибом и отборной ягодой. Ранним летом лица ездоков другие… В мутной июльской воде рыба клюет плохо, а грибами-ягодами еще и не пахнет. Эти усталые лица изъедены комарами, осточертевшими настолько, что впору на стену лезть! А осенью комар и мошка переходят на растительную пищу, оставляя людей и животных в покое.
В это время года в кратковременных лагерях-стоянках меньше неуместного пьянства и прочих элементов праздного бытия – все заняты добрым делом. И даже те, кто спокойно относится к сбору ценного подножного корма, не теряют времени даром, торопясь запечатлеть прекрасные пейзажи в удачном кадре или видеосюжете, ведь как хорошо будет пересматривать все это стылыми зимними месяцами, разбивая квартирную маяту!
К вечеру зеленые и оранжевые цвета пропадают, горы набирают темно-фиолетового оттенка от закатных лучей, облака и озера окрашиваются в яркий пурпур. Уже сделаны последние снимки, спеты последние песни и все замирает до утреннего клева…
И тем более не хочется в столь волшебное время омрачать свое путешествие нежелательными приключениями или непродуманными авантюрами… Большинство людей старается сделать так, что бы этот осенний отдых прошел спокойно.
Но не у всех это получается… Не у всех.
До середины Глубокого они шли на полной скорости, пока не миновали то место на левом по ходу берегу, которое в народе называлось «Красной шапочкой». В честь стоящей на мысу одинокой старой избы с крышей, покрашенной в красный цвет. Крыша строения из сезона в сезон обновляла колор, по наличию краски приобретая то оранжевый, то чуть фиолетовый оттенок. Иногда краски не хватало, и тогда хозяин избы красил только ту часть кровли, которая была видна судам при подходе из Норильска.
А видно примечательную «красную шапочку» было издалека.
Характерная «стивенсоновская» гора Сундук – основной ориентир на озере Глубоком – уже осталась далеко позади, и теперь они пошли более спокойно, стараясь в который раз все обдумать. В каюте возле стола собрались Квест и Солонкова, а Самохин, не покидая рубки, периодически нагибался вправо и заглядывал к ним.