Прилив

– Что ты имела в виду, мама, когда сказала в то утро после моего возвращения: «Если только он в самом деле ее брат»?

– Ах это! – Миссис Марчмонт выглядела слегка смущенной. – Ну, ходили разные сплетни…

Линн молчала, ожидая продолжения. Миссис Марчмонт кашлянула.

– У молодых охотниц за состоянием обычно имеется в запасе… ну, свой молодой человек. Предположим, Розалин сказала Гордону, что у нее есть брат, и телеграфировала этому человеку в Канаду, или где он там был. Он и объявился. Как мог знать Гордон, брат он ей или нет? Бедняга совсем потерял голову и верил каждому ее слову. «Братец» поехал с ними в Англию, а бедный Гордон так ничего и не заподозрил.

– Я этому не верю! – свирепо заявила Линн.

Миссис Марчмонт подняла брови:

– Право же, дорогая…

– Дэвид не такой! И Розалин тоже не такая! Возможно, она дурочка, но очень добрая. Просто у людей грязные мысли. Говорю тебе, я этому не верю!

– Вовсе незачем так кричать, – с достоинством заметила миссис Марчмонт.

Глава 8

Спустя неделю с поезда, прибывшего на станцию Уормсли-Хит в семнадцать двадцать, сошел высокий загорелый мужчина с рюкзаком.

На противоположной платформе группа игроков в гольф ожидала поезда в обратном направлении. Высокий бородатый человек с рюкзаком отдал свой билет и покинул станцию. Пару минут он стоял в нерешительности, потом увидел указатель с надписью «Пешеходная дорога в Уормсли-Хит» и направил стопы в эту сторону.

В «Плакучих ивах» Роули Клоуд как раз допил чашку чаю, когда тень, упавшая на кухонный стол, заставила его поднять взгляд.

На момент ему показалось, будто в дверях стоит Линн. Роули быстро понял свою ошибку, и его разочарование сменилось удивлением, когда он увидел, что это Розалин Клоуд.

На ней было сельское платье с яркими оранжевыми и зелеными полосами, мнимая простота которого стоила куда больше денег, чем Роули мог себе представить.

До сих пор Роули видел Розалин только в дорогой городской одежде, выглядевшей на ней несколько искусственно. Ему казалось, что она носит ее как манекенщица, демонстрирующая платья, которые принадлежат не ей, а фирме, где она служит.

Но, глядя на девушку в ярком крестьянском платье, он словно видел новую Розалин Клоуд. Стало более заметным ее ирландское происхождение – темные вьющиеся волосы и прекрасные синие глаза. В голосе также слышалось мягкое ирландское произношение, сменившее обычные, несколько жеманные интонации.

– Сегодня такой чудесный день, – сказала Розалин. – Вот я и вышла прогуляться. – И добавила: – Дэвид уехал в Лондон.

Последнюю фразу Розалин произнесла почти виновато. Слегка покраснев, она вынула из сумочки портсигар и предложила сигарету Роули. Тот покачал головой и стал искать спички, чтобы зажечь сигарету Розалин. Но девушка уже щелкала дорогой золотой зажигалкой – впрочем, без малейшего успеха. Роули взял у нее зажигалку и привел ее в действие одним щелчком. Когда она наклонилась к нему, чтобы зажечь сигарету, он обратил внимание на ее длинные черные ресницы и подумал: «Старый Гордон знал, что делал…»

Розалин шагнула назад.

– Какая славная телочка пасется у вас на верхнем поле, – заметила она.

Роули начал говорить о ферме. Интерес Розалин удивил его, но он выглядел искренним, и Роули вскоре обнаружил, что девушка разбирается в сельском хозяйстве. О производстве масла и сыра она рассуждала со знанием дела.

– Из вас могла бы получиться хорошая жена фермера, Розалин, – улыбаясь, заметил он.

Лицо девушки омрачилось.

– У нас была ферма в Ирландии, прежде чем я приехала сюда… прежде…

– Прежде чем вы стали актрисой?

Розалин промолвила с тоской и, как показалось Роули, чуть виновато:

– Это было не так уж давно… Я все хорошо помню. – Она добавила с внезапным воодушевлением: – Я даже могла бы подоить ваших коров, Роули.

Действительно, это была совсем другая Розалин. Одобрил бы Дэвид Хантер случайные упоминания о фермерском прошлом? Роули в этом сомневался. Дэвид старался создать впечатление, будто они происходят из старинного ирландского дворянского рода. Но Роули казалось, что версия Розалин ближе к истине. Примитивная сельская жизнь, потом соблазн сцены, труппа, гастролирующая в Южной Африке, брак, центральноафриканская глушь, бегство из нее, далее большой пробел и наконец второй брак с миллионером в Нью-Йорке…

Да, Розалин Хантер проделала немалый путь с тех пор, как доила ирландских коров. Но, глядя на нее, Роули едва мог в это поверить. Ее лицо имело простодушное, глуповатое выражение, какое бывает у людей, у которых вообще нет прошлого. И выглядела она куда моложе своих двадцати шести лет.

В ней ощущалось нечто трогательное и вызывающее жалость, как в тех телятах, которых Роули сегодня утром отвел к мяснику. Он смотрел на нее так же, как смотрел на них, думая: «Бедняги, как жаль, что их убьют…»

В глазах Розалин мелькнула тревога.

– О чем вы задумались, Роули? – с беспокойством спросила она.

– Хотите взглянуть на ферму и сыроварню?

– Конечно!

Роули, которого забавлял интерес девушки, показал ей ферму. Но когда он предложил ей чашку чаю, ее взгляд снова стал тревожным.

– Нет, благодарю вас, Роули… Я лучше пойду домой. – Она посмотрела на часы. – Господи, как поздно! Дэвид должен вернуться поездом в пять двадцать. Он удивится, что меня нет дома. Я… Мне надо спешить. – Розалин робко добавила: – Мне у вас очень понравилось, Роули.

Он подумал, что это правда. Она наслаждалась возможностью вести себя естественно, снова стать самой собой. Розалин явно побаивалась брата. Дэвид был мозгом семьи. Сегодня у нее оказалась свободной вторая половина дня – как у горничной. Ничего себе, богатая миссис Гордон Клоуд!

Роули мрачно улыбнулся, стоя у ворот и наблюдая, как девушка быстро поднимается на холм к «Фарроубэнку». Когда она приближалась к перелазу, через него перебрался какой-то мужчина. Сначала Роули подумал, что это Дэвид, но он был гораздо выше и массивнее. Розалин шагнула в сторону, пропуская его, затем легко перескочила через перелаз и пустилась дальше почти бегом.

Да, у девушки было свободное время, и она больше часа потратила на него, Роули Клоуда! Хотя, возможно, потратила не зря. Ему казалось, что он понравился Розалин. Это может оказаться полезным. Она хорошенькая – впрочем, бедные телята сегодня утром тоже выглядели такими симпатичными.

Погруженный в размышления, Роули вздрогнул, услышав голос, и резко обернулся.

На дорожке, по другую сторону ворот, стоял высокий мужчина в широкополой шляпе и с рюкзаком за плечами.

– Эта дорога в Уормсли-Вейл? – повторил он свой вопрос.

Роули с усилием отвлекся от своих мыслей.

– Да, идите по ней через поле, а когда дойдете до большой дороги, сверните налево и минуты через три доберетесь до деревни.

Теми же словами он сотни раз отвечал на этот вопрос. Люди шли по дорожке от станции, поднимались на холм, но, спустившись по другому склону, думали, что заблудились, не видя никаких признаков деревни, так как Блэкуэллская роща скрывала из виду Уормсли-Вейл. Деревня находилась в лощине, откуда виднелся только шпиль церкви.

Следующий вопрос был не столь обычным, но Роули и на него ответил не раздумывая:

– «Олень» или «Бубенчики и колпак». Обе гостиницы одинаково хороши или плохи. Думаю, и там, и там найдется свободная комната.

Вопрос заставил его повнимательнее приглядеться к незнакомцу. В эти дни люди обычно заранее заказывали гостиничный номер в любом месте, куда они собирались…

Перед ним стоял высокий бородатый мужчина с загорелым лицом и ярко-голубыми глазами. Выглядел он лет на сорок и был довольно красив – правда, в несколько своеобразном «бесшабашном» стиле. Тем не менее лицо его едва ли можно было назвать приятным.

Прибыл откуда-то из-за моря, подумал Роули. Действительно ли в его речи слышался колониальный акцент? Странно, но это лицо не выглядело абсолютно незнакомым…