День Гнева

Летом 2009-го Дениса снова повысили. Теперь он стал инструктором по технике боя, обучая искусству поединков не только рядовых Когортианцев, но и Назгулов, большинство которых не могли сравниться с ним по силе и ловкости, многократно усиленных способностью к телекинезу.

Денис любил свою работу! Альтруист от природы, он был свято уверен в том, что мир делится лишь на «белое» и «черное», и гордился тем, что он на стороне «белых» и делает мир чище и спокойнее, принося людям радость. Его страшно раздражали люди, не ценившие того, что делала для них «Когорта», а периодически появлявшиеся в газетах статьи, порочащие организацию, приводили его в бешенство.

Первое озарение, относительно того, что помимо «белого» и «черного» существует еще и омерзительная градация «серого», нашло на Дениса после того, как абсолютно случайно он узнал о том, что большинство этих глупых статей заказаны самой «Когортой» для подогревания постоянного интереса к ней!

Второе, более глубокое, случилось после побоища и пожара в переходе на Речном вокзале, 9 мая 2010 года, когда не смотря на его вмешательство погибло два десятка человек и около сотни получили тяжелые травмы. На несколько минут в переходе воцарилось пекло! И самым большим шоком для Дениса было то, что виновный в десятке смертей человек был не просто помилован и оправдан, но и принят на службу в «Когорту»!

Девятое мая. День победы. Пол часа до салюта. Уйма желающих посмотреть на «небо в алмазах» и перегруженная автотранспортом дорога. И толпа хлынула в подземный переход, который отвечавшая за наведение порядка милиция, почему-то, не догадалась закрыть. Как и почему образовалась «пробка», теперь не знает никто. Быть может, сыграл свое русский менталитет и принцип «Куда ты прешь? Не видишь, я иду?!» — и где-то на выходе возникла драка, или, даже, простой спор, между двумя желающими пройти по одной стороне. Быть может, узкие двери просто не могли пропустить такое количество народа. Не важно, с чего это началось — важно, чем закончилось. Толпа из сотни возбужденных и подвыпивших людей застряла в узком переходе… Через несколько секунд простоя начались выкрики, обращенные к первым рядам, в отборных матерных выражениях призывавшие «рожать быстрее». Кто-то кого-то нечаянно толкнул, кто-то кому-то наступил на ногу… Напряжение нарастало. Толпа превращалась в массу… Кто-то навалился плечом на хлипкие киоски, расположившиеся вдоль стен, и с приятным удивлением обнаружил, что товар легко падает с витрин, а стеклянные дверцы поддаются под его ударами. Следующий удар был сильнее, и на пол и на головы людей посыпались стекла. В панике закричала девушка, мигом отрезвевшая и понявшая, что сейчас должно случиться. На пол упали первые капли крови, которым суждено было дать начало ручью. Желание громить и крушить уже не просто витало в воздухе, оно обрело форму! Объектом ненависти стали киоски, воспринятые как единственная причина затора — мол, из-за них так сужен переход. Кто-то крикнул «Навались, ребята!» — и вновь на пол посыпались стеклянные осколки. Кто-то кричал, требуя прекратить это бесчинство и грозясь вызвать милицию по своему мобильному телефону. Упоминание милиции подействовало как катализатор, а мобильник — как вожделенная цель, которую можно отобрать у «ментовского прихвостня». В замкнутом пространстве, среди скопления народа, завязалась драка, грозившая перейти в побоище. Кто-то, в пьяном угаре, справедливо полагая, что в таком содоме «повесить на него «мокруху» будет невозможно, выхватил нож! Он в тот момент и не думал о том, чтобы убить кого-то — как потом выяснили на дознаниях Назгулы, он просто хотел припугнуть разбушевавшихся рядом парней и, угрожая ножом, выбраться на волю из разгоряченного перехода. Он не учел одного — давки! В первую секунду никто не заметил ножа в его руке, пока в очередном волнообразном движении толпы кто-то не налетел на остро отточенное острие.

Никто не понял, что произошло, когда пожилой мужчина, возможно, оказавшийся здесь абсолютно случайно, со стоном повалился на пол. На секунды толпа даже расступилась, в последний раз проявляя человечность и давая упавшему возможность подняться. Но только на секунды! Вскоре раненый был забыт. Толпа вновь сомкнулась. Самые крепкие прокладывали путь к выходу при помощи кулаков, и вскоре число упавших и задавленных увеличилось. Толпа всколыхнулась, окончательно превращаясь в массу, действующую в едином порыве, и ринулась к выходу, увлекая за собой и погромщиков киосков и до смерти перепуганных людей, желающих только одного — выбраться отсюда. Люди перестали быть людьми — они стали частью МАССЫ!

Люди стояли и на выходе из перехода, не давая зажатым в нем выбраться наверх. Просто стояли, наблюдая царящий внизу хаос и побоище. Наблюдали, даже не пытаясь ни позвать на помощь, ни, элементарно, отойти, давай другим дорогу. И масса обрушилась на них, сметая со ступенек с нечеловеческой яростью, давя и круша. Кровавые ручьи уже текли по ступеням…

Но и это еще не было кошмаром. Кошмар зарождался в самом центре перехода, где и разгоралось истинное пекло. Ибо помимо «накачанных» алкоголем гопников в этом столпотворении застрял и будущий Назгул. В тот момент он по всем критериям не подходил на эту жизненную роль — испуганный и потерянный в этом царстве хаоса, и еще не осознавший своей силы, нараставшей в нем вместе со страхом. Он мечтал об одном — слиться со стеной и ждать, пока этот кошмар, уже ставший кровавым, не минует его стороной. Не миновал! Мощный толчок колышущейся волны повалил его на пол, и обезумевшая людская масса тут же сомкнулась над ним, не допуская жалости и сострадания. И тогда ярость, порожденная страхом смерти, вырвалась на волю, превращая перепуганного человека в орудие убийства. Он не просто поднялся на ноги — он взлетел! Он не просто убивал, пробиваясь к выходу — он разил! Люди разлетались в разные стороны, как тряпичные куклы и, как куклы же, вспыхивали те, кто осмеливался оказать ему сопротивление. Он пробивался к выходу на поверхность, забыв обо всем, кроме боли и унижения, не обращая внимания на отчаянные крики о помощи. Выбраться! Выбраться любой ценой! Уничтожить всех, кто встанет на его пути!..

Через две минуты после начала давки двое Назгулов, одним из которых был Денис, уже спрыгнули на землю со своих «Флайбордов» у выходов перехода. Его беспокоили не обезумевшие люди — их волю легко можно было подавить, сведя катастрофу к минимальным последствиям. Тревогу внушала возрастающая внизу концентрация энергии, ощущать которую могли только Назгулы, сами также являвшиеся ее источником. Он переглянулся с Димой Москвиным — своим напарником в сегодняшнем патруле, мысленно обмениваясь возможными вариантами действия. Там, внизу, Назгул! Но исходя из того, что их направили сюда по вызову о буйствах народа в подземном переходе, третьего Назгула здесь быть не могло. Следовательно, в эту кровавую кашу попал человек, вероятно, еще не осознавший своей силы и, естественно, не умеющий ею управлять.

Денис вспоминал в этот момент о том, как его самого нашел Тень, направившись на такую же вспышку энергии, и содрогнулся, подумав о том, что могло бы произойти, не останови он его руку, уже занесенную для удара. Того, внизу, остановить было некому!..

Яростный ор толпы внизу сменился криками боли и ужаса. Теперь масса, окрыленная общей идеей разрушения, вновь превращалась в толпу — спасовав перед опасностью, она в считанные секунды обратилась в разрозненную кучу испуганных людей, моливших о спасении.

Денис, с одной стороны и Москвин, с другой, одновременно нырнули в переход, вновь вскочив на свои «Флайбы» и двигаясь по воздуху над головами людей. Нужного им человека они заметили сразу — невысокий, чуть полноватый мужчина лет тридцати пяти — сорока, в потрепанном коричневом костюме. Он пробивался к выходу и толпа раздавалась перед ним, безошибочно угадывая в нем ту силу, которой невозможно противиться. Каждый непокорный был либо отброшен в сторону мощным телекинетическим ударом, либо воспламенен на месте.