Тихий говор уткотрепа

Первый день оказался ужасным. Дело было не в невыносимой физической усталости, а в постоянно тусклом освещении под пеленой тумана — оно лишало нас воли и угнетало. Я понимал, что в этот день Толан и Тамира нас не найдут, но сознавал, что, передвигаясь ночью, уже к следующим сумеркам они вместе с дирижаблем могут оказаться у нас над головами. Однако и им придется сделать остановку на отдых. Они веДь считают, что у них масса времени на то, чтобы нас обнаружить и уничтожить.

Перед закатом Андерс установила палатку на сорокаградусном склоне, и места для второй уже не осталось. Я занялся сбором моллюсков, густо облепивших камни. У нас еще оставались сухие пайки, но я решил воспользоваться представившейся возможностью, поскольку другого случая могло и не быть. Еще я нарвал женских цветков паучьих лиан и клейких почек с ветвей раскидистых деревьев-бродяг. Вопреки моим ожиданиям, Андерс не стала возражать, когда я взялся за приготовление пищи. Моллюски напоминали жесткую рыбу, цветы — мягкий сладковатый салат-латук, а почкам было невозможно подобрать земную аналогию, потому что я никогда не пробовал ничего более противного. Скорее всего это было наиболее сбалансированное питание. После ужина я упаковал плитку и вслед за Андерс отправился в герметичную палатку, поскольку окружающие нас ветви уже зашевелились. Бесчисленные крупные бородавчатые спрутоножки уже начали свой поход через заросли. Этот вид был мне незнаком, вероятно, они не слишком часто встречались, иначе о них нашлось бы упоминание в мюральском атласе.

Утром я с раздражением выпутался из обвязки, которая не давала скатиться на дно спального мешка на этом склоне. Андерс проснулась тоже явно не в лучшем расположении духа. Возможно, в том, что мы ели накануне, не хватало глюкозы, поскольку, позавтракав сухим пайком, одновременно упаковывая вещи, мы почувствовали себя гораздо лучше. А может, это туман наводил на нас такую тоску.

Через час после выхода путь стал легче, но намного опаснее. Раньше густая растительность на крутых склонах служила нам предохранительной сеткой на случай возможного падения, а теперь мы преодолевали не более покатую местность, чем та, на которой Андерс ставила палатку, но здесь не было никакой зелени. Если бы мы здесь упали, то непременно продолжали бы катиться до более крутого участка или рухнули бы в пропасть, где неминуемо разбились бы насмерть о мокрые скользкие скалы. По сравнению со вчерашним днем мы поднялись выше — туман немного рассеялся. Вдалеке все так же раздавался печальный голос уткотрёпа.

— Урекобланк… Скаддер, — звал он, видимо пытаясь подманить очередную жертву.

— Дерьмо, дерьмо! — воскликнул я после того, как инстинктивно попытался ускорить шаг, поскользнулся, но сумел удержаться на ногах.

— Полегче, — предостерегла меня Андерс.

Такая местность могла бы отпугнуть проклятое создание, но что-то мне подсказывало, что мои надежды тщетны. Существо почему-то стало казаться мне сверхъестественным. До того как я его впервые увидел, я и не думал, что здесь водится нечто подобное. Я считал уткотрёпов на Мюрале мифическими существами, вроде земных русалок и кентавров.

— Проклятие, что здесь делает этот зверь? — спросил я.

— Возможно, сбежал из какого-нибудь частного зоопарка, — отозвалась Андерс. — Вероятно, кто-то привез его в качестве домашнего любимца, а потом решил избавиться, когда интерес к нему пропал.

— Неужели такое чудище может вызывать интерес? — возразил я.

В середине дня первые пули «оптэковских» винтовок раздробили вокруг нас несколько камней, а над головами показалась тень дирижабля. Мною овладела необъяснимая легкость. Я понимал, что, так или иначе, мы все равно погибнем, и это знание освобождало от всякой ответственности за себя и за будущее.

— Мазилы! — заорал я.

— Дело поправимое! — донесся издалека ответ Толана.

— Не стоит их дразнить! — прошипела Андерс.

— Почему? Неужели он нас убьет? — бросил я в ответ. Несмотря на это, я изменил направление и рванул вниз, где туман был гуще. Выстрелы не прекращались, но вероятность того, что в нас попадут, уменьшилась. Похоже, Толан пришел к такому же выводу, поскольку стрельба вскоре затихла. Остановившись, чтобы передохнуть, я сверился со своим компьютером и едва не заплакал, подсчитав, что за полдня мы прошли не больше трех километров. Собственно, я так и предполагал, но легче мне от этого не стало. Еще больше я расстроился, увидев между двумя вершинами перевал, который нам необходимо было преодолеть, чтобы не сбиться с маршрута. Обходной маневр добавил бы к нашему пути не один десяток километров. И конечно, этот перевал поднимался над полосой тумана. Толан наверняка тоже сверился со своим компьютером.

— И что теперь? — спросила Андерс.

— Посмотрим. Может, там найдется какое-то укрытие.

— Сиибл груббер, — раздался голос уткотрёпа снизу, из густого тумана.

— Не отстает, — прошептал я.

Андерс только кивнула.

В рассеивающемся тумане нас поджидал скверный сюрприз.

Сначала я не смог определить, что именно мелькнуло в разрывах тумана над каньоном рядом с нами. А потом перед глазами со всей определенностью предстали очертания предмета, от которого тянулся тонкий, но очень крепкий трос. Я смотрел на четырехлапый якорь дирижабля с одноразовыми камерами наблюдения на каждой лапе. Мы продолжали двигаться, направляясь к перевалу. Я предложил для безопасности пройти по другой стороне. Хотя это было смешно.

— Он поставил… их в инфракрасный… режим, — произнес я, прерывисто дыша.

Прямо перед нами в склон ударила очередь, похоже из всей обоймы «Оптэка», рассчитанной на пятьдесят зарядов.

— Ну да… Он же не знает… с какой именно камеры… идет картинка, — добавил я.

Потом сверкнула вспышка, что-то стало падать, цепляясь за ветки вертикальных джунглей, и снова началась стрельба, как ни странно, в том же направлении. Я опять увидел свой якорь — на этот раз выше и дальше. У Толана и Тамиры не было большого опыта в управлении дирижаблем, не то что гравиплатформой, где можно было включить автопилот. Вскоре мы увидели останки того, в кого целились охотники: старый дереч, слишком немощный, чтобы оставаться в составе семерки, и, вероятно, замещенный подросшим детенышем. Он повис на изогнутом высохшем суку дерева-бродяги, и по всему туловищу зияли дыры от пуль «оптэковской» винтовки.

Мы продолжали путь, и скоро склон стал круче, а потом заросли внезапно оборвались, и один ствол от другого отделяли большие промежутки каменной стены. Приблизительно через сотню метров нам пришлось преодолеть расселину, чтобы добраться до более проходимого участка склона. Ступни и мышцы ног невыносимо болели. Ходьба по такой местности создавала непосильную нагрузку на лодыжки и колени. Только теперь я задумался, насколько хватит наших ботинок и перчаток. Они были очень прочными — из монофибры, используемой для воинского обмундирования, но ничто не в состоянии выдержать бесконечную войну с камнями. Может, на сотню дней? Кого я надеялся одурачить?

К середине дня мы добрались до склона, который, огибая одну вершину, плавно переходил на следующую, а потом вел к перевалу. Сверившись с компьютером, я выяснил, что между горой и перевалом должна быть впадина.

Я показал карту Андерс:

— Там должно быть укрытие.

Она посмотрела на меня, вокруг глаз — темные круги. Моя спутница слишком устала, чтобы испытывать тревогу. Потом мы оба обернулись и уставились на сплошной лес и полосы тумана. Оттуда доносились звуки — внизу кто-то огромный ломился сквозь чащу, круша стволы деревьев и разбрасывая сломанные ветви.

— Пошли.

Во мне не осталось прежней беззаботности. Я вымотался не меньше Андерс. Мы нашли в скале желоб, изобилующий выемками для рук и ног, но мокрый и страшно скользкий. Медленно и осторожно мы поднимались в редеющем тумане. А потом позади нас железным канделябром спустился якорь дирижабля.

— Сюрприз! — крикнула нам сверху Тамира.