Страница 15 из 79
В женщинах, а не в мужчинах, имел он в виду.
Майкл не клюнул на приманку.
— А я думал, Габриэль, что ты единственный человек в моей жизни, которого не уничтожило мое прошлое. — Глаза Майкла скрыли черные ресницы; он поставил глиняный горшок с шоколадом на серебряный поднос.
Габриэля резанула боль.
В конце концов, Майкл неизбежно должен был соединить части головоломки.
И Габриэль сожалел, что не мог избавить его и от этого.
Тихий звон стекла, ударившегося о металл, заглушил стук сердца.
Майкл медленно поднял ресницы, фиалковые глаза впились в серебряные.
— Но я ошибался, не так ли, mon frere?
— Никому из нас не убежать от прошлого, Майкл, — искренне ответил Габриэль.
И ждал. Зная, что не может сделать ничего, чтобы остановить надвигающуюся череду событий.
Майкл беззвучно соскользнул со стола, фиалковые глаза были внимательны, шрам, обрамляющий щеку, побелел от напряжения.
Он сделал шаг вперед…
— Почему женщина выставила на аукцион свое тело в твоем доме, Габриэль?
Два шага…
— Почему любой продает свое тело, Майкл? — иронически спросил Габриэль.
Его пульс участился.
Он спрашивал себя, на что толкнет Габриэля Майкл в своих поисках правды. Он спрашивал себя, на что толкнет его второй мужчина в этой смертельной игре.
Он спрашивал себя, что он сделает, если Виктория попытается соблазнить его.
Три шага…
— Ты никогда прежде не позволял проводить аукционы, mon ami,[16] — бросил вызов Майкл.
Четыре шага…
— Сегодня грандиозное открытие моего нового дома, — невозмутимо парировал Габриэль. Подбирая правду и ложь с равной осторожностью. — Я решил, что это подходяще.
Пять шагов.
Майкл насмешливо поднял бровь.
— И ты решил, что это подходяще для хозяина перебивать ставки своих клиентов, Габриэль?
Шесть шагов…
— Возможно, я почувствовал одиночество, Майкл, — спокойно ответил он. — Возможно, я захотел собственную женщину.
Габриэль не знал, лжет он или нет.
Семь шагов…
— А второй мужчина… он тоже почувствовал одиночество? — язвительно возразил Майкл, фиалковые глаза были непреклонны в поисках правды. — И потому он дважды предложил цену за твою женщину?
«Твою женщину» отразилось от белого эмалированного потолка.
Черные волосы мужчины превратились в темные волосы женщины. Голос Виктории звенел в его ушах: «Боюсь прикосновений… боюсь, что мне понравятся прикосновения… боюсь, что я по натуре такая же шлюха, как и на деле».
Мгновенно темные волосы Виктории превратились в черные волосы Майкла, нагота женщины — в настойчивость ангела со шрамами.
Габриэль чувствовал жар тела Майкла, стоящего слишком близко. Он вынудил себя не отступать при его приближении. Так же, как прежде заставлял себя не убегать от шаг за шагом приближающейся к нему Виктории — выступающие тазовые кости, покачивающиеся бедра, колеблющиеся груди.
Она почти коснулась его. И на одно леденящее мгновение он почти позволил ей.
Виктория не знала последствий прикосновения к нему; Габриэль знал.
Майкл знал.
— Возможно, — легко произнес Габриэль, каждый мускул в его теле пульсировал осознанием.
Если Майкл не остановится…
Восемь шагов…
Габриэль напрягся, левая ладонь облепила рукоять ножа, средний палец правой руки потянулся к выемке спускового крючка.
Майкл остановился. Пахнущее шоколадом дыхание ласкало щеку Габриэля.
Два ангела стояли, глядя глаза в глаза, один темноволосый, другой белокурый. Один — обученный доставлять удовольствие женщинам, другой — мужчинам.
— Почему ты не убил его, Габриэль? — Серебряные глаза отразились в фиалковых, фиалковые — в серебряных. Двое мужчин, пойманные в ловушку прошлым, которое ни один из них не выбирал. — Я знаю, что он был здесь. Ты собирался застрелить женщину; почему не второго мужчину?
Итак, Майкл видел пистолет с синеватым отливом металла.
Знал ли он, как был близок к смерти?
Знал ли он, как близок к смерти сейчас?
— Ты видел его, Майкл? — ровно откликнулся Габриэль.
— Нет, я не видел его, но ты стоял над нами, Габриэль. Ты не мог не видеть его.
Габриэль сосредоточился на влажном запахе шоколада, чтобы отвлечься от фиалковых глаз, высасывающих его душу, и своих пальцев, невольно напрягшихся для самозащиты.
— Возможно, я видел не так отчетливо, как мне казалось.
Еще одна правда. Габриэль не предполагал наличия сообщницы, вошедшей в его дом под предлогом продажи с аукциона своего тела.
Он не предполагал обнаружить женщину, которая не осудит его.
И таким образом будет вознагражден за все, что успел пережить.
— Женщина жива? — с острым взглядом спросил Майкл.
— Была жива, когда я оставил ее несколько минут назад, — ответил Габриэль.
Но надолго ли?
— Она шлюха?
Габриэль подавил вспышку гнева.
— Нет.
Виктория не была шлюхой. Шлюхи не предлагали все — свою жизнь, боль, удовольствие.
— Она девственница?
— Да. — Язык Габриэля покрывал аромат шоколада. — Она девственница.
— И как ты узнал это, Габриэль? — хлестнуло в воздухе между ними. — Ты касался ее?
Боль…
Габриэль не хотел чувствовать боль.
«Я не хочу хотеть…»
— Ты знаешь, что я не делал этого, Майкл, — взвешенно, спокойно ответил Габриэль, все его восприятие было обращено к женщине в смежной комнате и мужчине, стоящем перед ним лицом к лицу. — Ты прекрасно знаешь, сколько времени прошло с тех пор, когда я касался кого бы то ни было.
В любой момент Виктория могла открыть дверь…
«Она тоже предпочла бы фиалковые глаза серым?» — отстраненно подумал он.
Ревность, порожденная этой мыслью, захватила его врасплох.
Второй мужчина послал ее Габриэлю, а не Майклу. Он не хотел, чтобы она предпочла ему темноволосого ангела.
Габриэль хотел то, что было у Майкла — женщину, которая примет его прошлое и потребности шлюхи-мужчины.
На его челюсти дергался мускул, жар нарастал, напряжение повышалось.
Если Майкл не сделает шаг назад…
Майкл его не сделал.
— Она знает, что ты был продан за две тысячи шестьсот шестьдесят четыре франка, — упорно продолжал он.
Что равно ста пяти английским фунтам.
— Знает, — подтвердил Габриэль, мышцы напряглись сильнее. Готовые действовать и реагировать.
Убивать или бежать.
Но бежать было некуда.
— Второй мужчина послал ее тебе.
Габриэль не отрицал очевидного.
— Да.
— Почему он хочет убить тебя, Габриэль? — вызывающе спросил Майкл.
Габриэль знал, что делает Майкл: он использовал ту же самую схему с Викторией. Нападение. Соблазнение.
Он все еще стоял неподвижно, вдыхая аромат дыхания Майкла, скованный жаром тела Майкла.
Пойманный в ловушку правдой.
— Он хочет убить меня, — хладнокровно ответил Габриэль, — потому что знает, что иначе я убью его.
Правда, но не вся.
— Женщина касалась тебя, Габриэль?
Габриэль напрягся, он знал источник вопросов Майкла, но не был способен их остановить.
— Нет.
— Шесть месяцев назад ты коснулся меня.
Пережитые воспоминания вспыхнули между ними.
Плоть со шрамами. Прохладные губы.
Темно-красная кровь.
— Что бы ты сделал, Габриэль, если бы я коснулся тебя? — тихо спросил Майкл.
Разбился вдребезги.
Габриэль разбился бы вдребезги, если бы Майкл коснулся его.
И один бы из них умер.
Возможно, умерли бы оба.
Майкл не убивал; но это не означало, что он не был на это способен.
— Не играй в эту игру, mon frere, — напряженно вымолвил Габриэль.
— Но это игра, mon ami, — ласково ответил Майкл. — Ты искал второго мужчину почти пятнадцать лет. И все это время не мог найти его. С чего бы ему охотиться на тебя сейчас в страхе за свою жизнь?
16
мой друг