Страница 65 из 67
В истории есть и другие прямо-таки хрестоматийные примеры проявления атлетами мужества. Во время олимпийских игр 1908 года в Лондоне итальянский марафонец Дорандо Пиетри упал у самого финиша, поднялся, снова упал и, наконец, не без помощи зрителей первым разорвал ленточку. Первым! Но ведь ему помогали, а это запрещено правилами. Петри лишился звания олимпийского чемпиона, однако его храбрость и выдержка не могли оставить людей равнодушными и безучастными. Королева Александра вручила ему специальный приз.
— Как-то, просматривая кадры старой хроники, — рассказывал У. Чарльтон, — мы натолкнулись на эпизод с Пиетри. Так и родилась мысль ежегодно отмечать самых мужественных атлетов. В призовом фонде участвуют компании и банки Великобритании и других стран. Самые искусные королевские ювелиры из чистого золота изготовили лавровый венок, который оценивается в 55 тысяч фунтов стерлингов. Он является переходящим. Золотая копия венка стоимостью четыре тысячи фунтов навечно вручается спортсмену, которому присужден приз.
Кандидатуры соискателей выставляются национальными олимпийскими комитетами, спортивными федерациями, государственными учреждениями стран или лицами, их представляющими. Всего таких соискателей бывает до тысячи человек более чем из 100 стран. Затем специальная комиссия арбитров, состоящая из выдающихся спортсменов, издателей и писателей, отбирает десять претендентов, которые приглашаются в Лондон, где в начале февраля происходит окончательное определение и «коронация» победителя. "Приз, — указывается в официальном бюллетене, — вручается как профессионалам, так и любителям — за выдающийся вклад в спортивное движение, за подвиг в спорте".
Мужество трудно определить словами, так закончил свой монолог Уорвик Чарльтон, но все мы легко узнаем его, когда встречаемся в жизни. Мужество — это наивысшая способность человеческого духа и разума бесстрашно преодолевать различные препятствия и трудности. Это самопожертвование, которое может быть в одинаковой степени присуще и победителю и побежденному.
Читатель, вероятно, уже догадался, для чего нам потребовалось столь длинное отступление. Да, это так: в 1979 году золотым венком был увенчан герой нашего очерка.
"Коронация" происходила в одном из самых старинных дворцов Лондона — Гилдхолле, где принимают только наиболее титулованных гостей Великобритании. Помимо членов жюри, учредителей и соискателей приза, журналистов, Уэмуре восхищенно аплодировали члены королевской семьи, лорды, главы дипломатических представительств и миссий, деятели международного спортивного движения, прославленные атлеты… Церемония транслировалась по каналам телевидения на 50 стран, ее свидетелями стали 500 миллионов человек.
На приз тогда претендовало немало достойных кандидатов. 22-летний британец Джеймс Хэтфилд, перенесший за два года десять операций на сердце, фактически приговоренный болезнью к смерти, в одиночку пересек Атлантику на яхте, названной им "Сердце Британии".
Три американских воздухоплавателя Макс Андерсоч, Ларри Ньюмен и Бен Абруццо первыми в мире перелетали через ту же Атлантику на воздушном шаре. Англичанка Наоми Джеймс была допущена к решающему туру определения лауреата приза за то, что прошла под парусом вокруг света, затратив на это 271 день и 19 часов — на два дня меньше, чем прежний рекордсмен сэр Ф. Чичестер. 29-летняя пловчиха Диана Ниад в августе 1978 года предприняла попытку заплыва от берегов Кубы до Флориды. 42 часа из-за сильного шторма Диана испытывала в воде жесточайшие приступы морской болезни. Лишь вконец обессиленная, она "сошла с дистанции": была поднята на борт сопровождавшей ее шхуны, тут же поклявшись повторить попытку.
Но самым мужественным жюри почти единодушно признало в 1979 году японского путешественника Наоми Уэмуру.
А познакомились мы спустя год, там же в Лондоне, куда Уэмура приехал, чтобы передать золотой венок следующему победителю. Исполком приза впервые пригласил тогда для участия в торжественной церемонии советских спортсменов — семерку ребят, покоривших Северный полюс на лыжах. Конечно же, Дмитрий Шпаро и его товарищи много раз слышали о дерзких маршрутах японского одиночки, восхищались смелостью и силой духа Уэмуры. И Наоми, как выяснилось, тоже с интересом и симпатией следил по газетам за продвижением к полюсу первой в истории лыжной экспедиции. В июне 1979 года он прислал в "Комсомольскую правду", где располагался штаб экспедиции, теплую поздравительную телеграмму.
И вот февраль 80-го, Лондон, респектабельный отель "Гроссвенор Хауз", где Уорвик Чарльтон принимает именитых спортсменов и путешественников со всего света. После завтрака мы спускаемся в вестибюль.
— Ребята! — говорит с сильнейшим волнением один из семерки — Володя Рахманов. — Провалиться мне на месте, если вон тот маленький японец не Уэмура.
— Где? Где? — Все ищут глазами Уэмуру.
Похоже, что Уэмуре кто-то таким же образом показал Диму Шпаро. Он идет к нам, широко улыбаясь. Дима идет навстречу. В центре гостиничного холла они обнимаются — в этой не отрежиссированной никем сцене искренности, доброты, сдержанного мужества.
Буквально через минуту всем кажется, что мы знакомы целую вечность. Уэмура прост и открыт. Его лицо светится широкой улыбкой. Разговор поначалу носит весьма невразумительный характер и в основном состоит из взаимных комплиментов типа "Ух, ты!".
Кому-то приходит мысль вместе сфотографироваться — шумной, возбужденной гурьбой мы идем мимо чопорных ливрейных швейцаров, переходим через улицу, где за невысоким заборчиком начинается знаменитый Гайд-парк. Уэмура первым лезет через забор. Дальше происходит небольшая заминка, потому что Японец непременно хочет фотографироваться сидя прямо на земле н нас приглашает последовать его примеру. Может быть, его смущает собственный маленький рост?
Потом Юра Хмелевский берет его в оборот, обрушивает на Уэмуру залп вопросов: много ли было трещин и а маршруте к полюсу, как он их преодолевал, что оказалось самым опасным, из чего состоял рацион?.. Уэмура охотно отвечает, по всему видно, что он рад оказаться среди людей, лучше других понимающих его подвиг, его жизнь.
В тот же день после ужина сидим в номере Уэмуры, обстоятельно беседуем. Подбирая английские слова, он подолгу тянет «э-э-э» и закатывает глаза. Подробно рассказывает о своих арктических переходах, горных восхождениях.
— Но, по-видимому, самой опасной все же следует считать полюсную экспедицию? — спрашиваем мы.
— Да, — энергично кивает головой наш друг и тут же уточняет: — Я бы сказал, что столь же опасными были одиночные восхождения на высочайшие вершины пяти континентов, а также плавание на плоту от Перуанских Анд до Атлантики, когда я питался только бананами и пираньей. А пиранья, — хохочет Уэмура, — все ждала, когда я зазеваюсь, чтобы сожрать меня.
— Это трудно себе вообразить, — с искренним восхищением говорит Рахманов.
— То, что русские на лыжах покорили полюс, вообразить еще труднее, — не остается в долгу Уэмура.
— Почти все ваши путешествия из разряда выдающихся. Их мог совершить только очень сильный человек. Можно ли сказать, что риск стал для вас такой же потребностью, как для большинства людей чашка утреннего чая? — спрашиваем Уэмуру.
— Я отправляюсь в свои странствия вовсе не в поисках острых ощущений…
— Но все же каждый раз они вас находят…
— Если быть абсолютно точным, то не каждый. Когда мне исполнилось тридцать лет и со всех самых высоких гор я уже посмотрел вниз, а полярные штормы еще ждали впереди, мне пришло в голову пройти пешком через Японию — от ее самой северной до самой южной точки. 30 августа 1971 года я стартовал на острове Хоккайдо и спустя 52 дня финишировал в городе Кагосима. Так вот, — смеется Уэмура, — единственная опасность в том путешествии подстерегала меня в городе Саппоро, где я был по ошибке арестован местными полицейскими. На этом 3000-километровом маршруте я не стал обременять себя снаряжением, у меня не было ни зонтика, ни карты, только бумажник. В день проходил по 58 километров, ночевал и питался в деревнях и городах. Если не считать трех пар изношенных кроссовок, то никаких проблем этот переход мне не доставил.