Страница 23 из 30
Он кивнул и задремал.
Когда Мур проснулся, ее наверху уже не было. Ричарда охватила паника: Сандры не было там, где она должна быть.
Бледный серый свет проникал в окно, и он понял – уже утро. Она ушла. Он сел, и в голове застучало. Потом она появилась, и он снова успокоился. Красная шерстяная шапочка очень шла ее пылающим щекам. Сандра принесла корзинку, накрытую домотканой тряпицей.
– Как ты себя чувствуешь? – Девушка села на край кровати и смахнула волосы со лба.
– Лучше, когда ты рядом. А где ты была, красная шапочка?
– Я принесла тебе поесть. Тебе нужны карбогидраты.
Ричард обнял ее.
– Мне нужно гораздо больше, чем карбогидраты. Мне нужны сочувствие и общение.
Она подняла корзинку над головой.
– Осторожно, там гречишные лепешки.
Она дала ему одну, он пожевал и проглотил.
– Который час? Нам надо идти.
– Мы же сегодня отдыхаем. Забыл? – Она встала и налила воды из железной кастрюльки, чтобы заварить чай.
– Мы не можем отдыхать. – Он скинул ноги с кровати и уставился на свои кальсоны.
– Мы не может не отдыхать. Говорят, что мужчины – ужасные пациенты, а мужчины-врачи – худшие из них.
– Я не помню, чтобы снимал брюки, – нахмурился Ричард.
Она дала ему кружку чая.
– А ты их и не снимал. Это сделала я.
– Тогда ты должна их и надеть. И мы уходим.
– Ричард, я их отдам, когда ты будешь в полном порядке. Может, ты и чувствуешь себя лучше, чем вчера, но выглядишь ужасно. – Но даже при этих спутанных волосах, при этой щетине на подбородке, он не мог выглядеть ужасно. Сандра встала над ним: глаза полузакрыты, кожа бескровна. Она держала чай у его губ, и он отхлебнул. Потом подняла его длинные ноги и уложила обратно на постель.
Он сбросил простыню.
– И что мы будем сегодня делать? Я же не могу валяться.
– Мне надо кое-что починить, а ты лежи. Ты не взял с собой никаких медицинских журналов? Мог бы почитать.
– Они скучные. Они для врачей из тех больниц, где есть диализные установки и прочие прелести. Я делаю другую работу, сама знаешь.
Он закрыл глаза. Да, надо отдохнуть, но это бесило его. Никогда он не станет прописывать пациентам постельный режим так хладнокровно, как раньше. Он боролся с сонливостью. Если он уснет, Сандра снова может уйти и не вернуться.
– Подойди сюда, – попросил Ричард слабым голосом. Он слышал ее шаги.
– Что?
– Не уходи.
– Я здесь. Я не уйду.
Он вздохнул, почувствовал легкий поцелуй на щеке. И заснул.
9
Должно быть, пролетели часы, а может, и дни, когда Мур наконец пришел в себя. За окном виднелось темно-серое небо, а Сандра, подобрав под себя ноги, сидела в углу на лавке под лампой и что-то писала в блокноте. Перо скрипело по бумаге. Этот скрип и потрескивание огня были единственными звуками в маленьком домике.
Голова тяжелая, в горле пересохло, а он лежал и смотрел на нее. Если бы они могли остаться здесь навсегда, забыть о времени, раздать все лекарства, жить просто, выращивать картошку. Мур улыбнулся. Она взглянула на него, подняв глаза от блокнота, и улыбнулась в ответ.
Ему хотелось удержать этот миг навечно: свет лампы на волосах, мягкий овал щеки, медленное движение руки, опускавшей блокнот. Она встала и налила ему чай.
Сладкий, горячий, он смягчил горло.
– Кажется, я спал.
– Кажется, ты спал часов восемь.
Не веря, он покачал головой, а она подала ему чашку со светло-коричневой кашей. Мур снова лег, но все съел.
Сандра улыбнулась.
– А что ты писала?
Она подняла блокнот, придвинула стул к грубому деревянному столу.
– Дневник. Мне многое надо записать.
– А о чем ты пишешь? – Он поставил чашку и привалился к стене.
– Дорога, погода, всякое... Я не должна ничего упустить. А теперь вот не могу вспомнить, где мы были две ночи назад.
Он потерся головой о стену.
– В монастыре...
– Нет, не в монастыре, его я помню.
– Я тоже. А как ты пришла ко мне в своей длинной ночной рубашке? Ты написала про это?
Сандра посмотрела на блокнот, и Ричард не мог понять, улыбается она или нет. Он закинул руки за голову.
– Две ночи назад... Это та ночь, когда мы вместе спали в палатке?
– Нет. – Она не отрывала глаз от бумаги. – То было очень давно.
– Давно, давно, давно, – кивал он. – Кажется, я знаю тебя уже целую вечность. Теперь я понимаю, как тебе тяжело всякий раз расставаться со своими туристами.
Она долго молчала. Вода в кастрюле закипела, и Сандра подняла крышку.
– Переход через горы объединяет людей, дорога становится дорогой жизни со всеми ее подъемами и спусками.
Мур подался вперед.
– А мы с тобой сейчас на этой дороге вместе. Наша цель – долина Мананг. Но и путь к цели также важен. Цель – это не сама жизнь. Жизнь – это процесс достижения цели.
Сандра зачерпнула кружкой воду в кастрюле.
– Давай не отвлекаться. К долине Мананг я знаю путь, который могу показать и тебе. Но на дороге жизни нет проводников. Никто не был в твоем путешествии раньше, и никого – в моем. И некому предложить, каким путем идти. Каждый сам должен найти его.
Ричард вытянул ноги.
– Да, но наши дороги сейчас соединились. Неужели ты не чувствуешь?
Она поставила кружку.
– В данный момент – возможно. Но у нас разные цели, это и хорошо для похода. Мы вместе много миль, а когда дорога кончается – все позади. Остается память.
– А воспоминания у тебя хорошие, Сандра?
Она изучающе посмотрела на свои руки.
– Да, мне везет. Я всегда начинаю новый путь с новыми людьми, с новой целью, по новой дороге. И в одну свою жизнь я как бы вмещаю несколько жизней. Немногие могут себе такое позволить.
Она поглядела ему прямо в глаза, вызывая на спор.
Голова Мура раскалывалась от боли.
– И на это ты собираешься потратить всю жизнь?
– Конечно.
– И ты хочешь сказать: это путешествие для тебя ничего не значит? А как с тем, что у нас с тобой было? Я не понимаю тебя.
Она яростно, громко стала мешать чай в своей кружке.
– Это потому, что ты меня не слушаешь.
– Я слушал, когда ты говорила: это путешествие не похоже на другие. Но, может, ты так говоришь каждому. – Он не смог скрыть горечь в голосе.
Отвернувшись от него, Сандра встала на колени перед очагом.
– Раньше так никогда не было, – призналась она тихо. – Это моя вина, все началось с первого дня, как я тебя увидела. – Кочергой она выгребала картофелины, пекшиеся на углях.
– Это когда ты пыталась дать мне взятку за Лиз? Тебе не было стыдно?
– Ты мне не понравился – эдакий надменный, эгоистичный, занятый только собой доктор...
Она умолкла, чтобы разложить еду по тарелкам, и огляделась в поисках посуды.
Ричард поднял ноги, и они показались ему невероятно тяжелыми.
– А что заставило тебя изменить мнение?
Сандра поставила ему тарелку с картошкой и вилкой на колени.
– Не знаю. Может, та ночь в «Як и Йети», когда ты ужинал в одиночестве. Не могу выносить, когда человек ест один. – Она села на край его постели с тарелкой на коленях и подогнула под себя ноги. Потом взяла кусочек дымящейся картошки.
– И поэтому ты отправила ко мне того парня из группы?
Вилка стукнулась о тарелку.
– Я никогда никого к тебе не посылала. Он сам. Ты же явно хотел присоединиться к нам. Разве ты не специально ходишь в те места, где можешь встретить американцев?
Он улыбнулся.
– Ага, каждый вечер, лишь бы американские громкоголосые туристы пригласили меня поесть с ними и поболтать о доме. Можешь верить, можешь не верить, но есть люди, которые любят есть в одиночестве.
– А тогда зачем ты подошел к нам?
– Честное слово, я думал, это ты послала того парня.
Сандра вздрогнула.
– Правда?
– Я не хотел тебя обидеть.
Сандра внимательно смотрела на его лицо, бледное, с темными кругами под глазами. Ее сердце болезненно сжалось. Она взглянула на свою тарелку, потом на его.