Коготь серебристого ястреба

Однажды, вернувшись с охоты, он снова увидел на дворе карету графа Рамона де Баржа. Калеб нес пару жирных кроликов, угодивших в ловушки, а Коготь сбросил на заднее крыльцо кухни тушу только что убитого оленя.

— Хорошо поохотились, — сказал Калеб.

Юноша кивнул. Проведя весь день в лесу, они, как обычно, едва перекинулись парой слов, объясняясь в основном жестами, так как одинаково хорошо чувствовали природу. Калеб охотился ничуть не хуже, чем соплеменники Когтя, хотя в его родной деревне ему под стать нашлось бы охотников десять, не больше…

— Отнеси оленя на кухню, — велел Калеб.

Коготь засомневался. До сих пор он ни разу не переступал порога таверны и не был уверен, что сейчас ему следует это сделать. Впрочем, Калеб не стал бы приказывать ему поступить против правил, поэтому юноша вновь положил оленя на плечо и двинулся к двери из толстых дубовых досок с коваными железными полосками, больше подходящей для крепости, чем для жилого дома. Коготь был уверен, что Кендрик, строя свою таверну, думал не только об удобстве, но и об обороне.

Коготь взялся за тяжелую железную ручку и толкнул дверь, которая открылась на удивление легко. Он шагнул в кухню и оказался в совершенно незнакомом мире.

Оросини готовили еду на открытом огне или в больших общих печах, но печи у них никогда не располагались по центру кухонь. Поэтому представшее взору Когтя показалось ему сначала полным хаосом. Он остановился как вкопанный, охватывая взглядом всю картину, и только тогда разглядел, что здесь есть свой порядок. Лила подняла глаза и, заметив юношу, поприветствовала его дружелюбной улыбкой, а потом вновь сосредоточилась на содержимом большого котла, висевшего над одним из трех огромных очагов. Крупная женщина проследила за взглядом Лилы и уставилась на тощего парня с тушей на плече.

— Выпотрошена? — сурово спросила кухарка. Коготь кивнул, а потом зачем-то добавил:

— Но шкура не снята.

Кухарка указала на массивный крюк в углу над большим металлическим тазом, предназначенным, как предположил юноша, для сбора крови и требухи. Он отнес туда оленя и подвесил на ремешке, связывавшем задние ноги животного, после чего повернулся в ожидании дальнейших распоряжений.

Прошло несколько минут, пожилая женщина оглянулась и увидела, что он стоит без дела.

— Знаешь, как свежуют оленя? — так же сурово спросила она.

Он кивнул.

— Тогда действуй!

Коготь, нимало не колеблясь, принялся привычно и умело сдирать с оленя шкуру. Его не заботило, кто эта женщина и почему она отдает ему приказы: в его племени было заведено, что женщины занимаются приготовлением еды, а мужчины исполняют их распоряжения и следят за огнем.

Он быстро покончил с делом и обернулся в поисках тряпки, чтобы вытереть нож. Тут же кто-то перебросил ему лоскут ветоши. Оказалось, это постарался Гиббс, который, стоя перед большой колодой с грудой овощей, крошил их увесистым ножом.

Кроме Гиббса Коготь разглядел других слуг: одни жарили мясо, другие пекли хлеб в печах. Ароматы кухни неожиданно захлестнули Когтя, и он почувствовал нестерпимый голод.

На секунду вкусные запахи вернули воспоминания о матери, и слезы опять подступили к его глазам. Но тут Коготь увидел, что большая дверь распахнулась и в кухню неспешно вошел человек средних лет, сильно располневший, с большим животом, выпиравшим над поясом, в бриджах, заправленных в невысокие сапоги, и в просторной белой рубахе, усеянной пятнами от соусов и вина. В черной шевелюре вошедшего, завязанной на затылке в конский хвост, пробивалась седина; длинные бакенбарды почти сходились на подбородке. Толстяк осмотрел кухню критическим взглядом, не находя, к чему придраться. Но вот его взгляд упал на Когтя.

— Эй ты, парень. — Он ткнул в Когтя пальцем, но глаза его при этом смеялись, а на губах играла легкая улыбка. — Чем ты тут занимаешься?

— Я содрал шкуру с оленя, господин, — запинаясь, ответил Коготь, так как незнакомец обратился к нему на ролдемском наречии.

Толстяк подошел ближе.

— Это ты уже сделал, — сказал он преувеличенно громко. — А чем ты сейчас занят?

Коготь помолчал секунду, потом нашелся:

— Жду, пока кто-нибудь даст мне следующее поручение.

Лицо толстяка расплылось в улыбке.

— Отлично сказано, парень. Ты тот самый, кто живет в амбаре… Коготь, кажется?

— Да, господин.

— Я Лео, а это мое королевство, — пояснил человек, широким жестом раскидывая руки в стороны. — Всю свою жизнь я служу поваром как аристократам, так и простолюдинам, от Ролдема до Крондора, и никто пока не жаловался на мою стряпню.

Кто-то в шумной кухне пробурчал:

— Потому что не успели и слова выговорить перед смертью.

Слуги так и покатились с хохоту, но тут же примолкли. Лео обернулся с неожиданной проворностью и сверкнул глазами.

— Эй ты, Гиббс! Я узнал, кто у нас тут такой умный. Займешься помоями.

Гиббс, окаменев, проговорил:

— Но это дело для новичка, Лео. Я должен прислуживать за столом.

— Только не сегодня, мой речистый Гиббс. Твое место займет паренек, а ты прислужишь свиньям!

Гиббс уныло поплелся из кухни, а Лео подмигнул Когтю.

— Это прочистит ему мозги. — Он оглядел юношу с ног до головы, отметив про себя его затрапезный вид. — Ступай за мной.

Лео повернулся и, толкнув ту же дверь, через которую вошел, двинулся вперед, даже не убедившись, что парень выполняет его приказ. Коготь отстал лишь на шаг.

Комната, где они оказались, явно предназначалась для слуг. Вдоль стен вытянулись длинные столы. На одном из них были выставлены блюда, тарелки, кубки и прочие столовые принадлежности.

— Здесь мы храним посуду, — заметил Лео, указывая на очевидное. — Если понадобится, мы покажем тебе, как правильно накрывать стол для гостей. — Он показал на другой стол, который теперь пустовал. — А сюда ставят горячие блюда. Их будут подавать на ужин Лила и Мегги.

Он толкнул вторую дверь, и Коготь, последовав за толстяком, оказался в широком коридоре. Всю противоположную стену занимали полки, уставленные всякой всячиной: лампами, свечами, кружками, кубками, — словом, всякой утварью для гостиницы, где хорошо идут дела.

— Здесь Кендрик держит разные нужные вещи, — прокомментировал Лео и указал на дверь в левом конце коридора. — Это общая комната. Если к нам заезжает торговый караван или патруль из какого-нибудь замка, то здесь полно горластых пьяных дураков. — Он показал на дверь в другом конце коридора. — А это столовая для знати и почетных гостей. Сегодня вечером мы подаем угощение именно туда.

Он прошелся вдоль полок, пока не нашел то, что искал, — длинную белую рубаху.

— Надень вот это, — велел он Когтю.

Коготь быстро натянул приятно холодившую тело рубашку и завязал шнурки на манжетах пышных рукавов.

— Дай-ка взглянуть на твои руки, парень, — потребовал Лео.

Коготь послушно вытянул руки, повернув их ладонями кверху.

— Я не фанатик чистоты, как некоторые, но нельзя же с такими ногтями прислуживать господам, — сказал толстяк и указал на кухню. — Возвращайся и вымойся как следует. Поорудуй щеткой, чтобы вычистить кровь и грязь из-под ногтей.

Коготь вернулся на кухню тем же путем и подошел к большой кадке с мыльной водой. За деревянным столом, где прежде стоял Гиббс, теперь он увидел Лилу, которая заканчивала шинковать овощи.

Когда Коготь приступил к мытью рук, она улыбнулась.

— Будешь сегодня подавать?

— Наверное, — ответил Коготь. — Мне пока не сказали.

— На тебе рубаха подавальщика, — сообщила девушка. — Значит, будешь прислуживать за столом.

— А что нужно делать? — спросил Коготь, стараясь подавить внезапное волнение.

— Лео тебе все скажет, — продолжала улыбаться Лила. — Это легко.

Коготь осмотрел руки, убедился, что ногти чисты, и вернулся в коридор.

— Ну ты и здоров возиться, — проворчал повар.

Коготь подумал, что повар смахивает на его деда — тот тоже все время для виду бранился, а на самом деле был очень добр.