Хозяйка Империи

- Сейчас на радостях напьется до потери сознания.

Джастин поднял голову и заглянул в знакомое лицо Аракаси:

- Не ворчи. Настанет и твой черед.

Мастер тайного знания Акомы бросил на юного хозяина вопрошающий взгляд, но Джастин не снизошел до объяснений. Он смотрел перед собой, держась прямо и неподвижно. Не все императорские милости, даруемые в этот день, обещали быть одинаково приятными. По кивку императора глашатай выкрикнул имя Хокану Шиндзаваи.

Многие из присутствующих властителей тайно переглянулись, стараясь не выдать свою зависть. Властительница Мара обязалась справедливо вершить регентские обязанности, однако сейчас сама собой напрашивалась мысль, что она не упустит случая назначить своего мужа на какой-нибудь особенно высокий пост.

Между тем лицо Хокану оставалось непроницаемым как скала; оно не выражало ни радости, ни досады. Спокойствие не оставило Хокану и тогда, когда он согнулся в поклоне перед Светом Небес.

Он присягнул на верность Джастину, однако при этом его взгляд был неотрывно устремлен на госпожу Мару. Ей, похоже, пришлось не по нраву такое преувеличенное внимание мужа. Строгая и сосредоточенная, она бесстрастно смотрела перед собой, пока Его Величество Император провозглашал свои решения.

- Да будет ведомо всем: ваш Император вершит дела во благо Империи, как велит ему долг. Вчера во время торжественной церемонии в храме Джурана было объявлено, что малолетняя Касума волею своего отца становится наследницей мантии Акомы. - Джастин перевел дыхание и с несвойственной его возрасту твердостью продолжал: - Поэтому мы не оставили без внимания дом Шиндзаваи, лишившийся наследника. Госпожа Мара, которую жрецы Хантукамы объявили бесплодной, подала прошение о разводе. - Опустив глаза, Джастин смущенно разглядывал собственные сандалии. - Свет Небес, руководствуясь мыслями о Благе Империи, решил удовлетворить это прошение.

По переполненному залу пронесся ропот.

Хокану ничем не выдал своего потрясения. Лишь в его взгляде, обращенном на Мару, читался молчаливый крик, исполненный муки.

Прикрывшись рукавом, Джастин издал какой-то звук, похожий на всхлип.

- Род Шиндзаваи слишком могуществен и важен для Империи, чтобы мы могли позволить ему стать предметом внутренних раздоров из-за отсутствия наследника. Посему Император повелевает, чтобы властитель Хокану нашел себе невесту и вступил в повторный брак с целью продолжения рода.

Мара спустилась с возвышения, держа в руке свидетельства о разводе, скрепленные императорской печатью. Среди тягостного безмолвия кое-где раздавались вздохи: ее любовь к Хокану ни для кого не была тайной. Даже самые ярые недоброжелатели прикусили языки. Это был бескорыстный и жертвенный поступок, достойный настоящей Слуги Империи.

Бывшие супруги сошлись у подножия пирамиды. Под взорами собравшихся они не могли броситься друг другу в объятия и разрыдаться. Для Мары так было к лучшему. Только родовая гордость не позволила ей пойти на попятную. Больше всего на свете ей хотелось припасть к ногам Хокану и молить его подать встречное прошение - об отмене первого, которое Джастин, обливаясь слезами, подписал рано утром.

Она не намеревалась пускаться в объяснения, но слова вырвались сами собой:

- Я этого не хотела! Боги свидетели, я люблю тебя по-прежнему, но это... - Ее душили слезы.

- ...но это должно было свершиться, - с трудом договорил за нее Хокану. - Все наши силы должны быть посвящены будущему Империи.

Такое ясное осознание высшей необходимости резануло Мару по живому, словно острый меч; оно грозило выбить почву у нее из-под ног. Она все еще прижимала к груди свиток, скрепляющий жестокое решение.

Хокану осторожно взял свиток у нее из рук.

- Ты навек останешься моей госпожой, - прошептал он. - Возможно, другая родит мне сыновей, но сердце мое всегда будет принадлежать тебе.

У него так дрожали руки, что скрепляющие свиток золотые ленты трепетали, словно на ветру, и вспыхивали в свете факелов. Сосредоточенный взгляд Хокану теперь был устремлен за какую-то невидимую черту. Ему вспомнился жрец Хантукамы, который когда-то упрекнул его в чрезмерной любви к жене. Только теперь Хокану открылась бездна этой горькой истины. Еще немного - и он бы не заметил, как его чувства к Маре поставили под угрозу будущее дома Шиндзаваи.

Империя не прощала никаких слабостей и уж тем более тех, что проистекают от сердечных дел. Несмотря на скорбь, омрачившую для них обоих этот час триумфа, он был вынужден признать, что Мара была права. Она осознала необходимость разрыва их союза; Хокану сам подтолкнул ее к такому решению, когда лишил Касуму права наследования.

Как ни прискорбно, ход его дальнейших действий был предельно ясен; следовало соглашаться сразу же, пока его не покинуло мужество. Во имя Блага Империи и от него требовались жертвы. Он осторожно коснулся подбородка Мары, чтобы заставить ее поднять голову и посмотреть ему в глаза.

- Мы не станем чужими друг другу, Благодетельная, - шепнул он. - Ты всегда будешь для меня самой желанной гостьей и лучшей советчицей.

У Мары перехватило дыхание. Хокану, как всегда, безошибочно угадал, чем можно растопить ее сердце. Она уже знала, как ей будет не хватать его постоянного присутствия, его нежных и бережных ласк. Но знала она и другое: если не вынудить его принять это решение, он умрет, не оставив сына-наследника. Если ему будет некому передать свою деликатность и умение выбирать справедливый и милосердный путь к цели - это будет преступлением.

- Я люблю тебя, - беззвучно прошептала она.

Но он уже успел поклониться и отойти; его поступь была твердой, словно он уходил на бой.

Присутствующие властители благоговейно застыли. Их поразило мужество Хокану и молчаливое страдание Мары. Империя вступала в новую эру, и эта незаурядная чета, которая приблизила возрождение, стала для всех наглядным примером. Всем был явлен блистательный урок чести. Это означало, что людям, не способным жить по меркам, установленным госпожой Марой и господином Хокану, то и дело придется краснеть за себя.

Мальчик, сидящий на золотом троне, проглотил комок в горле. Он только что отверг любимого отца. Скосив глаза на свою молодую жену, Джехилью, он еще раз издал судорожный вздох. Потом он расправил плечи, которые, казалось, внезапно ощутили тяжесть императорской мантии, и подал знак глашатаю.

Следующей должна была предстать перед ним госпожа Мара Акома, Слуга Империи.

Сперва она будто не расслышала своего имени: ее глаза были устремлены на пустой проход, по которому только что шагал Хокану. Однако через мгновение она тоже распрямила плечи и поднялась по ступеням пирамиды, чтобы поклониться Свету Небес.

Джастин покончил с протокольными речами. Он не сумел заставить себя прибегнуть к заученным оборотам речи.

- Мама! - воскликнул он с лукавой улыбкой. - Тебе, которая не знает равных среди Слуг Империи... - Джастин запнулся, но, получив тычок от Джехильи, бросил на нее удивленный взгляд и продолжил: - Тебе доверяется регентство нашего правления вплоть до достижения нами возраста двадцати пяти лет.

Тронный зал огласился вежливыми рукоплесканиями, которые быстро переросли в бурю восторга. Зазвучал приветственный клич почетного караула Акомы, его подхватили Имперские Белые, а потом и воины Шиндзаваи. Властители один за другим вскакивали с мест и славили госпожу Мару. Джастин жестом призвал присутствующих к порядку, но они угомонились не сразу. Так и не дождавшись полной тишины, он провозгласил:

- Для тебя, госпожа Мара, величайшая из Слуг Империи, мы учреждаем новый титул. - Джастин встал с трона и воздел к небу руки. - Мы объявляем госпожу Мару Хозяйкой Империи!

Разразились оглушительные вопли. На Мару устремились восторженные взоры. Она была изумлена, обрадована и опечалена.

Она никогда не требовала признания своей власти или публичного прославления. Единственное, к чему она всегда стремилась, - это сохранение древнего рода Акома.