Страница 13 из 54
— Конечно, не бывает, — испуганно-примирительно отвечает ей тот, — но это же кино. Выстрел в стену. Потом его быстро гримируют, малюют дырку в голове. Кровь и все, что нужно. Потом чик-чик, монтаж, и он падает. С дыркой в затылке. Она ведь не хотела его убивать. — Мужчина приподнимает брови и разводит руками.
— Это для дураков, которые видят только то, что им показывают! Она хотела! Она знала, что пуля отскочит от стены, и все будет выглядеть, как несчастный случай!
Авимелех кладет руку Саре на плечо. Она хватается за нее, судорожно заглатывая воздух.
— Тихо, Сара. Не у всех же такая прекрасная и неудержимая фантазия, как у тебя. — Авимелех улыбается и делает успокаивающие жесты руками, всем своим видом показывая окружающим: спокойно, мол, уработалась женщина, нервишки… Ничего, бывает… — Музыку! Что же все притихли? Сегодня же праздник! — и Авимелех, пританцовывая, обходит несколько столов, теперь он может еще какое-то время не беспокоиться за свое кресло.
Надсадно и истерично звучит танго. Танцуют только Авраам и Агарь. Больше никто не умеет. Все любуются отточенными движениями. Партнеры движутся быстро, страстно, синхронно.
— Они не танцуют… Они… — говорит сосед Сары в коричневом костюме.
— Что они? — спрашивает у него толстая женщина в парике и ужасном блестящем платье.
— Они трахаются! — рявкает на нее Сара, выпивая залпом свой коньяк.
В машине никто не разговаривает. Авраам выпил лишнего и переборщил с танцами. Его голова то и дело падает на грудь. Он сидит на переднем сиденье.
Водитель такси напряженно молчит.
— Собачья погода! — вырывается у него наконец.
Агарь с изумлением смотрит на водителя — такого чудесного вечера она не видела никогда в жизни!
На следующее утро банкет всплывает в голове Сары, как ночной кошмар. Головная боль пульсирует мелодией танго. Зеленые круги издевательски водят хороводы перед глазами, вызывая сильнейшую тошноту. Ворох цветов в красивых упаковках, лежащий на полу, источает сильнейший аромат, стократно усиливая мучения. Сара поднимает голову. Из зеркала напротив на нее смотрит старая спившаяся женщина, вся зеленая, с красным носом и опухшими глазами. Всклокоченные волосы делают ее окончательно похожей на бродяжку. Как холодно. Она дергает на себя одеяло, и на пол падает стакан и пустая бутылка. Ничего не бьется — в спальне толстый ковер.
— Счастья не будет, — собственный голос слышится, как приговор.
Холодный душ, две… нет, три таблетки аспирина делают свое дело. Из кухонного зеркала уже смотрит другая женщина — похожая на Сару, правда, немного бледная и утомленная. Кажется, что все вокруг пахнет спиртом. Эта проклятая тошнота! Спиртом пахнет вода с аспирином, спиртом пахнет мыло, шампунь — вся квартира. Сара распахивает окно, жадно втягивает в себя воздух… и закашливается. С улицы пахнет бензином.
— Наверное, я умерла, — рассуждает вслух Сара, — и сошла с ума, раз разговариваю сама с собой. Вот так, — обращается она к женщине в зеркале, — мертвая сумасшедшая в аду. Это не каждому под силу. Быть мертвым — это может каждый. Сумасшедшими могут быть и являются очень многие. В ад попадут все мои знакомые — это точно. А вот быть мертвой сумасшедшей и в аду одновременно может только наша дорогая Сара. Поздравляю вас! — Сара раскланивается со своим отражением и чокается стаканом.
Холодный мрамор кухонного стола здорово помогает от зеленых кругов перед глазами. Сара прикладывает к полированному куску камня участки головы, двигаясь вокруг стола, чтобы лежать «на холодненьком». Поворот ключа и смех в коридоре отвлекают ее от этого спасительного занятия.
Агарь с Авраамом с кучей воздушных шаров и плюшевым медведем — набор всех посетивших лунапарк — войдя, перестают смеяться. Перед ними возникает всклокоченное существо в ночной рубашке и махровом халате, со стаканом в руке.
— Вот мы и дома… — подводит итог Авраам.
Тихий стук в дверь удивляет Агарь. Кто может так стучаться к ней в комнату?
— Да? — оборачивается она, уже стоя у кровати.
— Агарь? — просовывается в дверь голова Сары. Прежде она никогда не стучала.
— Что тебе нужно, мама? — отворачивается Агарь и поправляет подушки.
— Агарь… — нерешительно начинает Сара. — Я хочу поговорить.
— О чем? — оборачивается на нее приемная любовница-дочь.
— О нас.
— Здесь больше не о чем говорить.
Сара, крадучись, подходит к ней сзади. Нерешительно кладет ей руки на плечи, поглаживая, но так и не решаясь положить их окончательно.
— Девочка моя, пожалуйста…
Агарь резко сбрасывает руки, выскальзывая из-под Сары на середину комнаты.
— Не называй меня так! Я уже не девочка! Давно не девочка! И ты это знаешь лучше, чем кто-либо другой!
Сара примирительно кивает головой, трясет кистями рук:
— Да, да… Конечно… Только успокойся…
— Что я, по-твоему, должна чувствовать? А?! Ай да мамочка! Дави всех! Так держать!
Агарь и не думает успокаиваться. Побитый вид Сары взвинчивает ее до предела.
— Ты меня обокрала! Ты понимаешь это? Зачем ты меня вообще взяла, стерва ты этакая! Для чертова траханья, что ли? Что, тебе мужа было мало? Или у него на тебя не стоит?!
Все! Она сказала это! Она сказала это! Мощная волна оргазма пронеслась по ее телу. Капли из ее влагалища и капли слез со щек Сары упали на пол одновременно.
Сара опустилась на кровать, не чувствуя ни пола, ни стен, ни ног — ничего.
— Агарь, я виновата перед тобой. Прости.
Агарь продолжает стоять, расставив ноги. Она смотрит на Сару сверху вниз. «Какая же она жалкая!» — проносится у нее в голове. Лицо искажает гримаса брезгливости.
— Что тебе надо, мама?
Руки Сары дрожат… Она вцепляется ими в колени, чтобы унять дрожь, которая передается всему телу. Сара почувствовала, как она леденеет, ее челюсти перестали двигаться, онемели, отказываясь участвовать в процессе речи.
— Мне нужен… мне нужен… РЕБЕНОК.
Ковер заглушает звук от падения тела.
Сара приходит в себя. Она лежит на диване в гостиной. Над ней склонился Авраам.
— Сара, ты нас так испугала! — он действительно выглядит испуганным.
— Авраам… — Сара обнимает его за шею, он отвечает на ее объятья, целует. — Я тебя теряю…
Авраам изумленно смотрит на нее.
— Что ты! Успокойся! Я здесь.
Агарь сидит в кресле в самом темном углу комнаты, видны только ее ноги и красный огонек сигареты.
Сара садится, опуская ноги на пол. Потирая виски, пытается сосредоточиться. Авраам держит ее за руку, тревожно заглядывая ей в лицо.
— Что, Сара? — наконец, спрашивает он.
Но жена смотрит мимо, прямо на Агарь.
— Агарь, по закону ты наша дочь. Ты унаследуешь все, что нам принадлежит. Однако, как ты знаешь, формально у нас этого «всего» не много, но мы имеем специальный счет. Вот относительно него я собираюсь сделать особые распоряжения. Я приняла решение, — последняя фраза предназначалась Аврааму, тот был само внимание и согласие, Сара продолжила: — Ты будешь получать доход с этого счета только в том случае, если родишь сына. Сами деньги получит он, по достижении восемнадцати лет, а ты — проценты со всей суммы до совершеннолетия ребенка.
Сара встала и подошла к стене, хрусталь в серванте жалобно звенел при каждом ее шаге. Из маленького домашнего сейфа достала небольшую бумагу. Это банковский сертификат. Подошла и протянула его Агарь.
Та внимательно рассмотрела документ.
— Я полагаю, это не все условия, мама, — подчеркнуто твердо говорит та.
— Нет, дочка. Не все, — отвечает Сара, склоняясь над креслом.
— Какие еще? — Агарь подается вперед, и они сталкиваются лбами.
— Ты родишь ребенка, отдашь его мне, уедешь ко всем чертям, будешь получать свои деньги по почте и получишь все после моей смерти. До рождения ребенка поживешь здесь. Мы куда-нибудь съедем, но после роддома — как знаешь. Денег у тебя будет достаточно.