Дровяной мальчик

В другом углу сидела Лития, дрожа от холода. Дирк помахал ей, и она ответила беззубой улыбкой. Он наклонился к ней и спросил:

— Как ты себя чувствуешь?

— Сносно, — ответила она слабым голосом. Дирк был уверен, что старуха не переживет зиму, но всем было на нее наплевать. Старики всегда умирают, повторяли они.

— О чем нынче сплетничают? — спросила Лития. Единственное, что составляло радость ее жизни, были слухи и новости. Дирк всегда старался услышать побольше, чтобы хоть чем-то порадовать свою приятельницу.

— К сожалению, сегодня никаких новостей, — ответил он. Неожиданно она спросила его с усмешкой:

— Ну что, хозяйская дочь уже удостоила тебя хотя бы взглядом, мой юный повеса? Дирк вспыхнул:

— Не знаю, о чем ты говоришь, Лития!

— Еще как знаешь, — хихикнула она и шутливо его ущипнула. — Так и должно быть, парень. Она здесь единственная твоя ровесница, и было бы странно, если бы ты на нее не поглядывал. Если эти мерзавцы, которые спят сейчас на наших кроватях, разрешат нам весной навестить соседей, первая же девчонка, которую ты встретишь на ферме, выбьет у тебя из головы это порочное чадо нашего лорда.

— Порочное? — переспросил Дирк. — Что ты имеешь в виду?

— Ничего, милый мальчик, — ответила Лития. — Она — своенравная девчонка, которая всегда получала то, что хотела, а тебе нужна хорошая сильная девушка с широкими бедрами, которая нарожает тебе детей, чтобы, когда ты состаришься, они о тебе заботились.

Хоть Дирк и был еще совсем юн, от него не ускользнула горечь, прозвучавшая в этих словах. Он знал, что единственный сын Литии несколько лет назад погиб и теперь не осталось никого, кто бы о ней позаботился.

Дирк сказал:

— Завтра постараюсь принести тебе из усадьбы еще одно одеяло.

— Не стоит ради меня наживать себе неприятности, — сказала Лития, но по ее лицу было видно, что она ему благодарна.

Дирк забрался по лестнице на чердак, где ночевали парни помоложе. Среди них он был самым младшим, поскольку дети слуг жили со своими родителями. Алекс, Ханс и Леонард уже спали. Хэмми и Петер еще не вернулись. Дирку самому не помешало еще одно одеяло, но он полностью зависел от тех, кто был старше него. Только прижавшись к Хэмми, можно было греться то одним, то другим боком, поэтому всю ночь Дик вертелся.

А до весны еще оставалось целых два месяца. Хэмми и Петер вскарабкались на чердак, и Дирк, завернувшись в свое единственное одеяло, провалился в сон.

Его разбудил непонятный звук. Только потом Дирк сообразил, что кто-то кричал. Звук был приглушенный, но это явно был крик. С минуту Дирк прислушивался, но было тихо, и он попытался снова уснуть.

Только он задремал, как внизу послышался какой-то скрип и звук шагов. Странное бульканье заставило Дирка приподняться на локте и вслушаться в темноту. Он напряг слух, но вновь стало тихо. Решив, что это опять Микия с Торреном, Дирк улегся назад и опять попытался заснуть. Им уже овладела дремота, когда он почуял неладное. Он поднял голову и увидел, что на него быстро надвигается что-то большое и темное. Дирк сел и невольно отпрянул в сторону.

В одно мгновение произошло сразу две вещи. Кто-то ударил его мечом, разрезав рубашку прямо под воротником, и Дирк, отшатнувшись, ударился спиной о люк сеновала. Он закричал, от ужаса не в силах произнести что-то внятное. Раздался вопль, на него рухнуло чье-то тело, и Дирк почувствовал, что летит. Он упал в сугроб, а сверху на него свалился еще кто-то, и Дирк потерял сознание.

Когда он очнулся, на востоке небо уже светлело. Дирк замерз и едва мог дышать. У него заплыл левый глаз, и какая-то тяжесть придавливала Дирка к земле.

Он попробовал пошевелиться и обнаружил, что на нем лежит Хэмми.

— Эй, слезай, — хотел сказать Дирк, но голос не слушался, а горло пронзила такая боль, что он застонал.

Ноги у него занемели от холода: он пролежал в сугробе несколько часов. Дирк поерзал, уселся и только тогда понял, что Хэмми мертв. У него было перерезано горло и лицо было совсем белым. Ужас так подстегнул Дирка, что он сумел спихнуть с себя труп и даже встать на непослушных ногах.

Он стал стряхивать с себя снег, и все его мышцы заныли от боли. Выбравшись из сугроба, Дирк увидел, что он весь в крови, и это кровь Хэмми.

— Что случилось? — потрясенно прошептал Дирк.

Он побрел к амбару. Через час должно было взойти солнце. Ноги у него подкосились; он прислонился к стене амбара и, подняв голову, увидел, что люк, через который поднимают сено, открыт. На негнущихся ногах Дирк обошел амбар и увидел, что дверь распахнута настежь. Посмотрев на снег перед дверью, он заметил странную вещь. Там, где обычно никто не ходил, можно было различить цепочку следов, а рядом — борозды от полозьев. Кто-то тащил отсюда тяжело груженные сани. Лошадей в усадьбе давно не было — цуранцы съели их еще прошлой зимой.

Дирк вошел внутрь и увидел Микию и Торрена, которые лежали в объятиях друг друга с перерезанными глотками. Старая Лития валялась в луже собственной крови, и глаза ее были широко открыты. Повсюду, куда бы ни посмотрел Дирк, он видел смерть.

„Кто это сделал? — в панике спрашивал себя Дирк, — Неужели цуранцы вдруг помешались и всех перебили? Но если это они, должны быть и обратные следы, а след только один“. К тому же он знал, что почти все они были где-то в походе и в усадьбе их оставалось всего несколько человек.

Потом Дирк взглянул на господский дом — Аника! — хрипло прошептал он. В предрассветной мгле он вбежал на кухню и увидел, что дверь открыта. Онемев от ужаса, Дирк смотрел на следы резни, учиненной в комнате, где спала прислуга. Все до одного были убиты, как и те, кто ночевал в амбаре.

Дирк взбежал по лестнице наверх и без стука ворвался в комнату Аники. Ее постель была пуста. Дирк заглянул под кровать, подумав, что она могла заползти туда и умереть, но потом вдруг понял, что в комнате нет следов крови.

Вскочив, Дирк бросился в комнату ее отца. Лорд Паул лежал на залитой кровью кровати, и Дирк даже не стал проверять, жив он или мертв. Потайная дверь за кроватью, замаскированная под кусок стены, была распахнута настежь. Дирк заглянул в тайник и, понял, что именно здесь его хозяин прятал свое сокровище. Захватчики потребовали сдать им все золото, все серебро и даже медь, хотя всем было известно, что у них нет даже представления о том, что такое богатство. Дирк вспомнил о слухах, что лорд Паул утаил две трети своего состояния. Может быть, цуранцы узнали, что он их провел, и решили наказать за это всех? Когда цуранцы приходят в ярость…

Нет, сам себе возразил Дирк. Цуранцы повесили бы всех, не удостоив ударом меча. Тот, кто устроил эту резню, действовал тайно и наверняка опасался поднять тревогу. Убийца был вооружен…

Дроген!

Только у Дрогена и у самого лорда Паула было оружие. Дирк закрыл потайную дверь. Он был слишком потрясен, чтобы оценить, как хитро она сделана. Когда дверь была закрыта, ее невозможно было отличить от стены.

Дирк сбежал вниз, в столовую, и увидел над камином два меча. Он уже хотел взять один, но вспомнил, что если цуранцы поймают его с мечом, то повесят без долгих слов. Тогда Дирк вернулся на кухню и взял с разделочного стола большой нож. Ему не раз доводилось держать его в руках, и сейчас знакомая рукоятка придала Дирку уверенности.

Надо было как-то найти Анику, но Дирк понятия не имел, как это сделать. Дроген, должно быть, прихватил ее вместе с золотом. Дирк снова побежал в амбар, посмотреть, не остался ли все-таки кто-то еще в живых, но уже через минуту ему стало ясно, что, кроме него самого и Аники, никто не спасся.

Ну и конечно, цуранцев.

Дирка охватила паника. Он понимал, что, стоит кому-нибудь из них увидеть его, он будет немедленно повешен за то, что взял нож, и никаких объяснений слушать никто не станет.

Дирк сунул нож за пазуху и забрался на сеновал. Там он нашел свой холщовый мешок, который служил ему кладовкой. Скинув с себя свою единственную куртку, он увидел, что она распорота под воротником. Дроген ударил его первым, заметив, что он не спит, и, видимо, не сомневался в верности своего удара. Дирк понимал, что лишь темнота и падение с чердака спасли ему жизнь. Если бы он не упал, Дроген наверняка захотел бы удостовериться, что Дирк мертв.