Страница 2 из 21
Харри заметил, что, когда дверь открылась, Стине Гретте встрепенулась было, но тут же снова углубилась в чтение своих бумаг. Затем она опять подняла голову, на этот раз значительно медленнее. Харри перевел взгляд на входную дверь. Вошедший мужчина расстегнул молнию своего глухого комбинезона и достал продолговатый оливково-зеленый предмет с вороненой вставкой, оказавшийся не чем иным, как автоматической винтовкой AG-3. Темно-синяя шерстяная шапочка скрывала все лицо мужчины, за исключением глаз. Харри снова начал отсчет от нуля.
Совсем как у куклы, шапочка зашевелилась в том месте, где должен был находиться рот:
— This is a robbery. Nobody moves.[1]
Говорил он негромко, однако в тесном помещении его слова прозвучали подобно пушечному залпу. Наступила мертвая тишина. Харри посмотрел на Стине. Мужчина передернул затвор винтовки — звонкое клацанье хорошо смазанных механизмов заглушило далекий шум автомобильных моторов. Левое плечо Стине еле заметно опустилось.
«Храбрая женщина, — подумал Харри. — А может, просто окаменела от страха». Эуне, профессор психологии, преподававший у них в Школе полиции, говорил, что, если человека как следует испугать, он перестает думать и начинает действовать запрограммированно, так, как его учили. В момент ограбления большинство банковских служащих нажимает бесшумную тревожную кнопку в состоянии, близком к шоковому, утверждал Эуне, ссылаясь на то, что впоследствии при опросе многие не могут вспомнить, включали они сигнализацию или нет. В это время они действуют на автопилоте. В точности как и грабитель, заранее запрограммировавший себя стрелять в каждого, кто попытается его остановить. Чем больше грабитель испуган, тем меньше вероятность заставить его одуматься. Харри попытался рассмотреть глаза грабителя. Голубые.
Грабитель снял с плеча черную сумку и швырнул ее на пол между банкоматом и мужчиной в брюках от рабочего комбинезона, который так и застыл в тот момент, когда его ручка дописывала последнюю петлю в восьмерке. Затем одетый в черное налетчик сделал оставшиеся шесть шагов, отделявшие его от низкой стойки, уселся на нее и одним махом перенес ноги на противоположную сторону. Там он встал за спиной у Стине, которая сидела неподвижно, глядя прямо перед собой. «Отлично», — подумал Харри. Она явно знала инструкцию и не провоцировала грабителя, пытаясь рассмотреть его получше.
Бандит между тем приставил ствол винтовки к затылку Стине и, наклонившись, прошептал ей что-то на ухо.
Судя по всему, Стине еще не начала паниковать всерьез, хотя Харри было видно, как тяжело вздымается ее грудь. Казалось, женщине не хватает воздуха, а легкая белая блузка, несмотря на худобу, внезапно стала ей слишком тесной. Пятнадцать секунд.
Стине кашлянула. Один раз. Другой. Наконец на пленке послышался ее голос:
— Хельге. Ключи от банкомата. — Голос был низкий и хриплый, совсем не похожий на тот, каким она произносила почти те же самые слова тремя минутами раньше.
Хотя Харри и не было этого видно, он знал, что Хельге Клементсен стоял в дверях своего кабинета и прекрасно слышал все, начиная с первой реплики грабителя.
— Скорее, иначе… — Эти слова она произнесла едва слышно. В наступившей затем паузе единственным звуком, нарушающим тишину, было шарканье подошв Августа Шульца. Казалось, кто-то в жутко медленном ритме раз за разом шуршит щетками по барабану.
— …он меня застрелит.
Харри попытался сквозь окно осмотреть улицу. Вероятно, где-то там был припаркован автомобиль с включенным мотором, однако отсюда его не было видно. Только поток транспорта и люди, снующие в обоих направлениях с более или менее беспечным видом.
— Хельге… — В ее голосе появились умоляющие нотки.
«Ну выходи же, Хельге», — подумал Харри. На сегодняшний день ему уже было известно немало о пожилом управляющем филиала банка. Харри знал, что дома его ждут два королевских пуделя, жена и только что брошенная мужем беременная дочь. Знал, что они упаковали все вещи и готовы отправиться в летний домик в горах, как только Хельге Клементсен вернется с работы. Однако знал также, что сейчас Клементсен чувствует себя будто погруженным в воду, как в некоем сне, где все движения замедляются, сколь бы быстро ты ни пытался действовать. Наконец он появился в поле зрения Харри. Налетчик развернул кресло Стине так, чтобы, находясь по-прежнему у нее за спиной, оказаться лицом к Хельге Клементсену. Тот в свою очередь замер в позе ребенка, который, дрожа от страха, угощает лошадь чем-то вкусненьким: откинувшись всем телом назад, Хельге держал ключи в вытянутой руке как можно дальше от себя. Грабитель прошептал что-то Стине на ухо и направил ствол винтовки на Клементсена, который тут же непроизвольно отшатнулся и отступил на пару шагов.
— Он говорит, чтобы ты открыл банкомат и положил новые кассеты с деньгами в эту черную сумку, — сдавленным голосом сказала Стине.
Хельге Клементсен как загипнотизированный не отрывал глаз от смотрящей в его сторону винтовки.
— У тебя есть двадцать пять секунд, потом он выстрелит. В меня. Не в тебя.
Клементсен открыл и снова закрыл рот, как будто хотел сказать что-то.
— Ну же, Хельге. — В дверях наметилось движение, и Хельге Клементсен, с видимым усилием переставляя ноги, появился в помещении.
С момента начала ограбления прошло тридцать секунд. Август Шульц уже почти достиг выхода. Управляющий филиалом опустился на колени перед банкоматом и в ступоре уставился на связку ключей. Всего их было четыре.
— Осталось двадцать секунд, — послышался голос Стине.
«Полицейский участок Майорстюа, — подумал Харри. — Садятся в машины. Восемь кварталов. Пятничные пробки».
Дрожащими пальцами Хельге Клементсен выбрал наконец ключ и вставил его в прорезь замка. На полпути он застрял. Хельге Клементсен надавил сильнее.
— Семнадцать секунд.
— Но… — начал было он.
— Пятнадцать.
Хельге Клементсен вынул ключ и попытался вставить другой. Тот вошел до конца, однако не поворачивался.
— Тринадцать. С зеленой наклейкой, Хельге.
Хельге Клементсен тупо разглядывал связку, как будто в первый раз ее увидел.
— Одиннадцать.
Третий ключ вошел легко. И повернулся. Хельге Клементсен открыл дверцу банкомата и обернулся к Стине и налетчику.
— Мне нужно открыть еще один замок, чтобы достать касс…
— Девять! — Стине почти кричала.
Хельге Клементсен всхлипнул; пальцы его лихорадочно перебирали бородки ключей, как будто он внезапно ослеп и на ощупь пытался определить нужный.
— Семь.
Харри напряг слух. Все еще никаких полицейских сирен. Август Шульц взялся за ручку входной двери.
Звякнул металл — ключи упали на пол.
— Пять, — прошептала Стине.
Входная дверь раскрылась, и в помещение банка ворвались звуки улицы. Харри показалось, что издалека доносится так хорошо знакомый ему жалобный звук; вот он стих и сразу же возник опять. Вой полицейской сирены. Дверь снова закрылась.
— Две. Хельге!
Харри закрыл глаза и досчитал до двух.
— Вот, смотри! — Это уже кричал Хельге Клементсен. Он наконец справился со вторым замком и теперь, сидя на корточках, отчаянно дергал кассеты, которые, по всей видимости, застряли. — Сейчас, я только достану деньги! Я…
Слова его прервал пронзительный вопль. Харри перевел взгляд в противоположный угол и увидел перекошенное лицо женщины, с ужасом взирающей на неподвижный ружейный ствол, упирающийся в затылок Стине. Моргнув пару раз, дама умолкла и бессильно поникла над своей коляской, откуда, как бы на смену ей, тут же раздался с каждой секундой усиливающийся детский плач.
Когда первая кассета наконец-то сошла с направляющих, Хельге Клементсен потерял равновесие и едва не свалился навзничь. Он тут же потянулся за черной сумкой. В течение шести секунд обе кассеты с деньгами перекочевали в нее. Послушно следуя поступившей команде, Клементсен застегнул молнию на сумке и встал у банковской стойки. Распоряжался налетчик по-прежнему через Стине, голос которой теперь звучал неожиданно твердо и даже спокойно.
1
Это ограбление. Никому не двигаться (англ.).