Страница 35 из 106
Скрип становился громче, все назойливее лез в уши, и Василь пробудился из полунебытия в образе крепостного трудяги горнозаводского Урала. На визгливо скрипучей телеге он везет бурые глыбы железной руды.
«Восемнадцатый век! — мелькнуло в сознании Васи-ля. — Вот они — первые шаги индустрии и той самой железной технологии».
Глазами возчика мальчик видел, как в стороне над лесом вился дым — там трудились углежоги, а впереди густо коптили небо заводские трубы. Возчик взмахнул кнутом, и лошадь прибавила шаг. Телега, окутавшись пылью, въехала в распахнутые заводские ворота и оказалась… в двадцатом столетии!
Теперь Василя зовут Колей, и сидит он уже не на телеге, а на мягком сидении легкового автомобиля. Густая пыль восемнадцатого века сменилась бензиновой гарью, окутывающей улицы большого города. Мальчик ерзал и нетерпеливо спрашивал рядом сидящего отца:
— Мы едем в лес? А скоро будет лес?
Машина выехала в пригород. Среди садов мелькнули одноэтажные домики, чем-то похожие на хаты родного села. А когда за дачным поселком зазеленел густой лес, Василь почувствовал себя почти как дома. Коля же, выскочив из машины, перебегал от дерева к дереву и от души радовался:
— Лес! Настоящий лес!
Но чем дальше мальчик уходил в лес, тем больше Василь «уходил» из Коли и становился самим собой. Нет, думал он, лес какой-то ненастоящий…
На мохнатом стволе дерева, шурша корой и выискивая насекомых, вертелся поползень и зигзагами поднимался к вершине, где стучал его собрат по очистке леса — дятел. Ничего не скажешь: птицы живые, взаправдашние. Василь пощупал листья молоденькой, светившейся под солнцем березки, потрогал и понюхал траву. Все, вроде, настоящее. Но чего-то главного не хватало. И вдруг Василь понял, словно кто-то невидимый подсказал ему, — не хватало очеловеченности. Нет, лес этот не враг человеку, но и не друг. Он, как вся здешняя природа, просто равнодушен, безразличен к присутствию разума. Он неразумен — вот в чем все дело! Биосфера здесь еще не стала Сферой Разума. И приветливые природные существа — феи, русалки, дриады здесь жить не могут.
Сиротливо, неуютно стало Василю. Он заметался, пытаясь поскорее выйти из угрюмого леса. Это ему удалось, но радости не принесло: Василь выскочил на окраину коптящего трубами заводского поселка. Мальчик запинался о шпалы и рельсы, над ним глухо и тревожно гудели провода высоковольтной линии. И Василю стало страшно.
— Есть места и пострашнее. Смотри.
Откуда прилетел знакомый голос? Из воздуха? Из ветра, свистевшего в проводах? Василь уже летел высоко над землей, где дышалось легко, где руками можно потрогать чистые и влажные бока облаков. Он видел города, дороги, пашни, рощицы и редкие леса — запыленные, угнетенные, но все же леса. Чем ближе к густо заселенной Западной Европе, тем меньше зелени, а города почти сливались в единый сверхгород, опутанный паутиной электропередач, затянутый гарью промышленных испарений.
«К чему все это приведет?» — думал Василь.
— К чему приведет? — спросил голос. — Изволь, могу показать, чем все это могло кончиться.
И Василь увидел такое, отчего по спине побежали мурашки. Города разрастались, зеленые поля и леса исчезали совсем. Кислород теперь вырабатывали кислородные фабрики. Они же поглощали промышленные отходы и чад — воздух стал чище и прозрачнее. Люди превратили всю естественную среду обитания в сплошной космический скафандр, окружив планету искусственной атмосферой, заковав ее в железо, пластик и бетон. Кругом — полчища жужжащих машин, густой лес металлических конструкций. И в этих железных джунглях — ничего живого, кроме машиноподобных людей.
— Вот этого уже не было! — испуганно возразил Василь.
— Верно, не было, — согласился невидимый голос. — Но могло быть. Тот вариант развития цивилизации, который вы видели, заводил в тупик. Чем бездумнее человек «покорял» природу, тем больше она становилась Для него чуждой — насилие не рождает близости, не создает родства. Вместо естественной среды обитания создавалась искусственная, синтетическая. Но эта среда формировала такого же синтетического человека с однобоким машинным мышлением, подрывала его духовную и нравственную сущность. Как тут быть? Ликвидировать техническую среду и уйти в леса к полуобезьяньему существованию? Ученые рассудили иначе: пришла пора перевести машино-технологическую эволюцию в русло эволюции биологической. К тому времени — был конец двадцать первого века — стало уже ясно, что биология — высший тип технологии и возможности живого вещества — безграничны… Давайте кое-что вспомним, полистаем страницы древних времен.
И очутился Василь в глубинах палеозойского океана. Был он сначала не то амебой, не то первичной клеткой, потом стал многоклеточной червеобразной протоплазмой. Копошился в теплом иле, ползал — осваивал простейшее механическое движение. И все это в непроницаемой вековой тьме. Но вот забрезжил свет — эволюция сотворила глаза, сложнейший оптический аппарат.
А на каменистой суше — еще ни одного живого существа, ни одного крика. Прошли еще миллионы лет, и Василь из сумеречных вод выкарабкался на песчаную отмель, огляделся. Во влажном тумане, похожем на пар, качались гибкие травы, высились древовидные папоротники. Василь смутно помнит, как он ползал черепахой с крепким, как броня, панцирем — еще одним изобретением природы; потом, сотрясая землю, бегал бронтозавром и вдруг птеродактилем взлетел вверх — эволюция «придумала» перепончатые крылья. Живое вещество осваивало воздушное пространство.
Сверху он видел, как ожившая, ощущающая, но еще не мыслящая материя приспосабливаясь к среде, понемногу «изобретала» все новые «технические идеи». Заискрились разряды у электрических скатов, летучие мыши ориентировались с помощью ультразвуковой локации. Наконец природа сотворила чудо, свое вершинное достижение — человеческий мозг. Материя стала думать… Василя вдруг осенило: живая природа, биосфера создала мозг, конечно же, не случайно и не для своего собственного истребления, а…
— Верно, — подхватил учитель неокрепшую мысль мальчика. — Не для истребления, а для перехода живой природы в качественно иное состояние. Биополя, ультразвуковая локация и даже чудо-мозг возникли на молекулярно-химическом, или, как мы сейчас называем, на первом биоэнергетическом уровне. Могла ли природа сама, без помощи своего мыслящего органа — человека, перейти на второй и более высокий уровень — квантово-механический с его неисчерпаемыми возможностями? Нет, не могла, ибо природа творит только то, что возможно и полезно в ближайшем поколении, из того материала, который находится под руками. Заглядывать в далекое будущее ей не дано. Единственная задача живого вещества — приспособиться и выжить в медленно изменяющихся условиях геологической эпохи. И природа успешно справилась с этим. Но вот в лоне природы возник человек и взял в руки каменные орудия, потом металлические, потом многие другие. На смену медлительным геологическим эпохам пришла стремительная эпоха — технологическая. И природа была застигнута врасплох.
Голос затихал… Вернее, слова странным образом становились собственными мыслями Василя и разворачивались картинами. Мальчик видел, как миллионами лет каждая травинка и бабочка, каждое дерево «привыкали», проспосабливались к ритмично чередующимся сменам зимы и лета, ночи и дня, к вечно повторяющимся ливням и грозам. Но что могли поделать те же хрупкие бабочки и те же деревья перед внезапно возникшими топорами и бульдозерами? Живая природа словно взывала к человеку, к своему неуемному детищу. Василю казалось, что он даже слышал ее жалобный голос, теряющийся в грохоте машин, в скрежете металла. Не торопись, просила она человека, изменяй окружающую среду медленно, миллионами лет, и я приспособлюсь к твоим потребностям познавать мир и повелевать им. Я создам гибкие и послушные тебе биополя, и они заменят заводы и электростанции. В своей микропамяти я буду хранить все, что пожелаешь: одежду и пищу, все твои знания, всю материальную и духовную культуру…