Белый Дух

Мари находилась в оцепенении, не в силах пошевелить даже пальцем.

«Что эти краснокожие сделают со мной? Теперь они и меня зарежут. Какие они жуткие, какие грязные», – пульсировали мысли в голове девушки.

Когда индейцы бесшумно шагнули в дверь, держа наготове дубинки, Мари осталась сидеть в той же позе, предоставив им возможность разглядывать её обнажённое тело. Дикари сбились перед ней в кучу и долго стояли, ничего не предпринимая и не говоря. Казалось, их охватили чувства не менее сильные и необъяснимые, чем белую девушку. Двое из них были вымазаны с головы до пояса чёрной краской.

«Они пришли за мной прямо из ада», – решила несчастная девушка.

Лицо индейца, убившего Мерля, было разрисовано неровными белыми полосками. Остальные четверо казались выкупанными в масле – так блестела их кожа. У всех были длинные волосы, заплетённые в косы у висков, у некоторых над лбом волосы торчали, как корявый пенёк, стянутые зачем-то в большой тугой узел.

После продолжительного молчания тот, что был ранен пулей, шагнул вперёд. По его животу и ногам текла кровь. Чучело птицы на его затылке выглядывало из-за смазанных жиром волос, совсем как живое существо. Дикарь протянул руку и поднял, словно зачерпнув ладонью воды, рассыпанные по плечам пепельные волосы Мари.

«И этот тоже изучает меня. Всем не даёт покоя цвет моих волос», – подумала она.

Запачканные пальцы дикаря ощупали тяжёлую прядь, и он что-то сказал. Остальные дружно согласились с ним. Мари громко сглотнула слюну. Осматривавший её краснокожий потрогал её груди и живот, затем помусолил двумя пальцами волосы между ног, словно ожидая чего-то особенного, после чего осторожно, почти суеверно, ощупал её влагалище и понюхал свои пальцы.

Мари зажмурилась, убеждённая в том, что индейцы тоже собирались насиловать её. Но они отступили и стали обсуждать что-то, изредка бросая на неё взгляды, полные любопытства. Лишь гораздо позже она узнала, что они впервые увидели белую женщину, что их поразил цвет её волос и глаз. Они даже подумали, что она могла быть не человеческим существом, а демоном. Убедившись, что перед ними обыкновенная женщина, они стали гадать, как с ней поступить.

– Это просто женщина, – сказал раненый индеец, обернувшись к соплеменникам, и снова понюхал свои пальцы. Его звали Крапчатый Ястреб, он был вожаком отряда.

Мари напряжённо вслушивалась в речь дикарей, пытаясь понять хоть что-нибудь. Но смысл их слов оставался скрыт от неё, а так как всякая неизвестность легко приводит человека в тревожное состояние, девушка, и без того напуганная сверх меры, чувствовала, что готова лишиться сил в любую минуту.

– Я тоже думаю, что она ничем не отличается от наших женщин и мы можем забрать её с собой, – высказался другой индеец. Волосы на его голове были туго стянуты в косы за ушами, а надо лбом стояли дыбом, густо смазанные салом. – Мы без колебаний увозим женщин Плоских Голов, женщин Вороньих Людей, женщин Полосатых Перьев. Это такая же женщина.

– Она отличается цветом волос, – возразил третий дикарь. – Мы не знаем, что означает такой цвет. Он может быть добрым знаком, но может предвещать беду. Кто знает, не таится ли в её теле страшный недуг, сделавший её волосы похожими на покрытую инеем траву?

– Волчья Рубаха, ты забываешь, что все белые люди отличаются от нас цветом волос.

– Все белые люди чем-то больны! – воскликнул с вызовом Волчья Рубаха. – Разве ты, Короткий Хвост, будешь спорить с этим?

– Белые люди кажутся мне очень странными, – согласился Короткий Хвост.

– Я потрогал её, – снова заговорил Крапчатый Ястреб, прижимая ладонь к окровавленному боку, – и я не боюсь её. Если она наш враг, то я уже покорил её, так как совершил подвиг, дотронувшись до неё. Но она не наш враг. Мы не знаем, кто она, но она не отвергла моей руки, когда я проверял у неё между ног. Вы все видели. Она согласилась с моим прикосновением. Мне понравилось, как она приняла мои пальцы. Я возьму её с собой и сделаю моей второй женой.

– Неужели тебя не пугают её волосы? Это волосы старого человека, они словно седые, хотя сама она молодая, – нахмурился Волчья Рубаха. – Среди нас нет таких. Я не спорю, она красива, но что, если она вдруг начнёт рожать детей с седыми косами, а не с чёрными, как это задумал Творец? На кого тогда станут похожи Черноногие?

– Нет, я не боюсь, – ответил Крапчатый Ястреб. – Я везу её с собой. Если я в дороге умру от полученной раны, то вы вольны поступить с ней по своему усмотрению. Но я не умру. Я чувствую, как я наполняюсь новой силой, глядя на эту молодую женщину…

– Брат мой, – Волчья Рубаха положил руку на плечо Крапчатого Ястреба, – мы отправились с тобой в поход не за белой женщиной. Ты видел во сне священный свёрток из шкуры белой выдры. Однако мы не нашли тот лагерь Вороньих Людей, где хранится свёрток. Мы заблудились. Погиб Бычья Голова, твой верный друг, и сам ты ранен. Мы убили волосатого человека, мы возьмём его лошадей, мы возьмём даже эту женщину со странными волосами. Но мы не сможем теперь продолжить наш поход, потому что ты тяжело ранен.

– Я знаю. – Крапчатый Ястреб по-прежнему держался за простреленный бок, лицо его перекосилось от боли. – Мы возвращаемся. Вам достанется всё, что вы найдёте в жилище белого человека. Я беру только женщину.

– Не помню, чтобы ты раньше когда-нибудь не прислушивался к голосу твоих сновидений, – недовольно сказал Волчья Рубаха.

– Да, такое со мной впервые, – устало согласился Крапчатый Ястреб. – Но каждый из нас когда-нибудь может сойти с выбранной тропы.

– Когда мы сходим со своей тропы, мы погибаем…

Индейцы разбрелись по хижине, копаясь в вещах Мерля. Крапчатый Ястреб накинул на Мари ярко-красное одеяло и вывел её за руку из дома. Зайдя в загон, он остановился перед крапчатой кобылкой Джорджа Торнтона и жестом приказал Мари сесть верхом.

– Мы уезжаем? – едва слышно спросила девушка.

Дикарь внимательно всмотрелся в неё, будто удивился, услышав её голос. Его испачканная кровью рука плавно поднялась, плавно махнула кистью и почти художественно скользнула по изгибам гор, указывая куда-то вдаль. Мари с тоской окинула взглядом горные склоны, поняв, что ехать придётся далеко.

«Прощайте, мои родные! Прощайте, отец и матушка! Похоже, мне уж не удастся свидеться с вами вновь! Теперь я стала рабой краснокожих варваров».

Когда дикари излазили вдоль и поперёк жилище и взяли всё, что могло заинтересовать их, они собрались перед телом своего застреленного соплеменника.

– Прощай, Бычья Голова. – Один из индейцев достал из висевшего на поясе мешочка щепотку табаку и бросил её на залитую кровью голову мертвеца.

– Нам придётся оставить его здесь, – сказал Волчья Рубаха.

Все закивали. Кто-то бросил на землю старое зелёное одеяло, взятое в доме Мерля, и два человека неторопливо завернули в него убитого индейца. Одного одеяла оказалось мало, пришлось достать второе. Затаив дыхание, Мари следила за тем, как плотно укутанного покойника перетянули сыромятными ремнями, чтобы одеяла не упали с него. После этого туземцы подтащили мертвеца к дереву и подняли его туда, где толстые ветви образовывали горизонтальную развилку. Привязав труп к ветвям, индейцы положили на тело лук и колчан со стрелами, принадлежавшие погибшему, и подвесили на ветках несколько крохотных замшевых мешочков, содержимое коих осталось для Мари неизвестным.

Когда церемония погребения завершилась, отряд молча сел на коней и отправился в путь.