Страница 51 из 63
Я встретилась с ним взглядом.
— Хэй-я-а-а! — выкрикнул Валерка, бросаясь вперед. Перекатившись по полу, он добрался до меня и навис, опираясь на вытянутые руки, вынудив меня отпрянуть обратно на подушку. — Ну ты и соня! Сколько можно спать?!
— Откуда яблоко? — спросила я.
Он осторожно опустился, сгибая руки, поцеловал меня и, оттолкнувшись рукой, сел рядом.
— Пока ты спала, я успел искупаться и сходить за яблоками.
— И далеко пришлось идти?
— Есть одно местечко… — усмехнулся Валерий. — За одной незаметной дверью. Он отобрал у меня яблоко, взялся за него обеими руками и с хрустом разломил. Подав мне одну половину, Валерий сам принялся за свою долю.
Вчера я вскользь пожаловалась, что мне осточертели тропические фрукты. И вот Валера ни свет ни заря уже пошастал по мирам. Ради яблок.
Он грыз свою половину и хитренько поглядывал на меня. А я уже в который раз обратила внимание на темные круги под его глазами.
— Валера, почему у тебя с утра уже усталый вид?
— С чего ты взяла? Самый нормальный вид, — отмахнулся он.
— Валера, а почему я так долго сплю по утрам?
— Да, это, действительно, вопрос, — протянул он, пожимая плечами.
— И ты не улавливаешь связи? — я встала, отошла в угол, где была сложена одежда, натянула бриджи и майку и пошла на улицу. Валерий все это время молча наблюдал за мной и тоже побрел следом, дожевывая яблоко.
— И какую связь я должен уловить? — проговорил он, когда мы вышли из бунгало на песчаное побережье.
— Связь между моим крепким и долгим сном и твоим усталым видом.
— Вечно ты из ничего построишь теорию мироздания, — проворчал Валерий и забросил огрызок яблока в заросли осоки.
— Я стала хорошо спать потому, что мне перестало сниться, как Катя убивает Мариэлу.
— Ну и прекрасно, — буркнул Валерий и, повернувшись, хотел куда-то отойти. Я ухватила его за ремень. Он послушно встал и, тряхнув кудрявой головой, недовольно сказал:
— Не приставай.
— Нет уж, ты меня выслушаешь… Мне перестал сниться мучительный сон. Это не могло произойти само по себе. Это могло произойти только по воле человека, который шуровал в моем сне, как в своем. Для этого ему нужно каждую ночь полоскать мне мозги, а следовательно, не спать ночами самому. И что-то мне подсказывает, что опознать этого человека можно в первую очередь по черным кругам под глазами…
— Мм-м, логично, — проворчал Валерий. — Но не обязательно соответствует действительному положению вещей.
— Очень даже соответствует! Иначе почему ты не взглянешь мне в глаза?
Он ничего не ответил, только, по-прежнему не оборачиваясь, сложил руки на груди.
— Валера, я тебя убью! — я развернула его к себе и попыталась поймать его взгляд. Он посмотрел на меня неожиданно открыто и прямо, и мне все стало ясно и без слов. — Почему ты считаешь себя вправе копаться в моей душе?
— Я не сделал ничего плохого, — возразил он. — Я хочу для нас с тобой немного счастья. Совсем немного. Ровно настолько, насколько тебя хватит. А если бы я не закрывал для тебя эти ужасные видения, ты не выдержала бы здесь и этих двух месяцев. Я и так каждого утра жду с ужасом, вдруг ты проснешься и скажешь: «Все, с меня хватит, уходим отсюда». Вести такую жизнь, как у нас сейчас, можно только людям, которых ничего не толкает к вечной гонке… Если отпустить твои сны на волю, ты помчишься без оглядки вперед, прямиком в новую пропасть…
Его голос звучал ровно, но я слышала едва уловимое подрагивание. И ветер его души внезапно дополнил его слова несколькими острыми порывами, принесшими с собой даже крупицы боли.
— Валера, — я не решилась продолжать разговор так, как того хотела моя свежевскипевшая злость. — Я тебе благодарна за наш остров… Может быть, возможно быть еще счастливее, но мне трудно себе это представить. И все же, сколько раз я тебя просила — не трогать мое сознание…
— Катя, я же только что объяснил…
— Я прошу тебя еще раз! Никогда не влезай в мои мозги! Оставь их в покое!! Навсегда! Пусть все идет своим чередом!
— Ну хорошо, хорошо… Успокойся! Что-то мы с тобой сегодня с самого утра делаем все не так, как надо, — он потянулся ко мне и поцеловал.
Потом силой усадил на песок, распустил мою закрученную в узел косу и растрепал длинные пряди. Только тут я почувствовала, как меня колотит. Это была сильная нервная дрожь, которую и пытался унять Валерий.
— Валера, что со мной?
— Все будет хорошо, — туманно произнес Валерий.
— Будет хорошо? Может быть. А что со мной сейчас?
— Я думал, ты мне сама скажешь, — он гладил мои волосы, разбирая их на пряди. Его прикосновения отвлекали, успокаивали разыгравшиеся вдруг нервы. Я молчала, а Валера терпеливо ждал, пока я приду в себя.
Я чувствовала все, что было у него в душе. Весь его внутренний мир переливался всеми своими гранями на самой поверхности. Это была вся гамма оттенков, но сегодня в ней преобладали мрачные краски: досада, неловкость и приглушенное чувство вины, острое и не отпускавшее Валеру ни на минуту. Но все-таки от него ко мне постоянно веяло свежим, теплым и ласковым ветром, который согревал и успокаивал меня.
Валерий уже давным-давно нашел этот остров. Остров в тропических широтах неизвестного мне мира. Тихая, прохладная бухта и песчаный пляж, дремучие тропические заросли, птицы с красивым нарядным оперением, невероятное количество приторно-сладких фруктов с липким, почти непрозрачным соком… Вечно солнечная погода, чистая прозрачная вода… И все это на крошечном совершенно необитаемом острове. Пройти его насквозь с одного побережья до противоположного можно было за полчаса. Там в центре острова, среди лиан и вековых мощных деревьев Валерий сооружал двери. Каждый день он по нескольку часов пропадал в лесу. Я ходила к нему туда, но частенько не заставала его на месте. Он рыскал по мирам, принося с собой разные вещи, то диковенные, то обычные.
За два дня он выстроил и оборудовал небольшое бунгало, состоящее из одной жилой комнаты-спальни, которую мы решили оставить без мебели, лишь бросили на пол простыни и подушки, да повесили на окно жалюзи. Остальными двумя помещениями в нашем жилище были небольшая кладовая, в которой Валерий складывал мелкие подручные инструменты и трофеи, принесенные из других реальностей, и кухня, где можно было найти самые диковенные приспособления и приборы, предназначенные для того, чтобы хранить, замораживать, размораживать, резать, смешивать, нагревать до любой температуры и в любых условиях самые разнообразные продукты.
Увидев все это в первый раз, я пришла в ужас.
Не то, чтобы мне не нравилось, как он все устроил, наоборот, все было так здорово, так великолепно… Но я, лишь только ступив на остров, сразу поняла, что это великолепие не для меня.
Не для Кати Орешиной.
Мне казалось, что поношенные брюки из мягкой кожи, холщевая рубаха и замшевая безрукавка приросли ко мне. Я ощущала их на себе даже когда на мне была другая одежда. Та, привычная одежда была материальным символом моего мироощущения. Проще говоря, я боялась даже подумать о том, что заслуживаю чего-то лучшего, чем то, что было до сих пор.
Я видела, с каким нетерпением и трепетом Валерий приводил чудесный остров в место, идеальное для жизни. И больше всего на свете я боялась, что мне не по силам окажется принять этот подарок. За годы я уже составила о себе определенное мнение, мой собственный имидж в моих глазах никак не вязался ни с красочным островом, ни с теплым морем, ни с песчаным пляжем. Я не могла представить себя лежащей на песке под солнцем, не могла поверить, что я смогу надеть на себя те яркие одежды, которые Валерка притащил из какого-то, видимо, абсолютно счастливого и безмятежного мира. Я не верила, что все это для меня.
Не верила. До того самого дня, когда Валера сказал, что мы можем переселиться из Первого мира на наш остров.
А когда Валера позвал меня и показал просторную лимонную комнату, я была в состоянии, близком к умопомешательству. «Я знаю, насколько это все для тебя дико,» — сказал тогда Валерий. — «Ничего не говори, если боишься меня обидеть. Ради меня ты проведешь здесь неделю. А после я ради тебя пойду вместе с тобой туда, куда скажешь.»