Страница 25 из 63
Примар опустил голову и отрицательно замотал головой. Он силился произнести что-то, но его душил смех.
— Нет, не Рэста, — выдавил он, наконец. — С воскрешением тебя, Екатерина!
Машинально я задрала к плечу правый рукав. От локтя до плеча тянулась ког да-то уже виденная, он основательно позабытая, штопка «крестом». Вот оно, отверстие от пули Валерия, а это разрывы кожи — подарки псов-оборотней… Все не просто стянуто леской, лески уже давно нет, все срослось и зарубцевалось, нет ни швов, ни свежей тонкой красной кожицы… Я провела рукой по шее. Вот она, еще одна «штопка»…
— Рубаху можешь не задирать, на теле тоже все зажило, — сообщил мне Примар. Он подошел к столику и взял лежащее там зеркало размером с книгу. Не давая мне его в руки, он поднес его к моему лицу.
Непривычно убранные в косу волосы не могли изменить общей картины. Разве же можно было себя не узнать? Это была Екатерина Орешина. Точно такая же, как и пять лет назад… Я оторвалась от зеркала и взглянула на Примара.
— Издевательство, в самом деле, какое-то, — проворчала я, чувствуя постепенно, как приходит твердая уверенность в том, что я не только жива, но я снова стала Катей. Я была жива, это не было пограничное состояние зомби, которое невозможно было забыть. Я чувствовала себя, биение своего сердца, свою кожу…
— Ну зачем же так уж сразу «издевательство»? — обиженным тоном отозвался Примар. — Рэста почти сгорела заживо, я бы не решился на воскрешение Рэсты из эстетических соображений…
— А… Одер?
— Одер? Этот красавец — часть моего плана, но об этом после… Тонизирующий раствор, который ввел тебе Одер, скоро поднимет тебя на ноги, и тогда я покажу тебе кое-что, что тебе, может быть и не понравится, но будет очень интересным…
— А где мы, все-таки, находимся?
— На том свете, — был ответ.
— А без шуток?
Примар широко улыбнулся:
— Я веселый человек, меня многое удивляет и смешит, но даже если я смеюсь над чем-нибудь, говорю я всегда серьезно, что бы я ни говорил и с кем бы я ни разговаривал. Ты у меня в главной резиденции, а она находится на том свете.
— На каком «том»?
— На «том» по отношению ко всей спирали миров. Мы в рассекающем кольце. А кольцо это во всех мирах сразу, и в то же время ни из одного мира нельзя ни увидеть, ни почувствовать рассекающее кольцо. И хотя все миры это мои владения, здесь то место, откуда я могу проникнуть куда хочу, и, самое главное, могу наблюдать за любым миром, любой территорией в этом мире и любым человеком на этой территории…
Что ж, если это и вправду тот свет, то это место не самое неприятное из тех, что мне довелось повидать. Только этот странный вечно веселый человек внушал мне совершенно необъяснимую тревогу и неприязнь. Судя по всему, он прав, и именно он воскресил меня. Но я не заметила, чтобы он ждал благодарности. Его что-то вдохновляло помимо того, что он просто сделал доброе дело. Скорее всего, у него, действительно, были какие-то планы, и я ему зачем-то понадобилась… Уже сама по себе попытка некой силы снова, как когда-то Валерий, заткнуть мной какие-то щели в собственных теориях и планах не могла меня обрадовать.
И хотя свое новое «старое» тело я приняла спокойно, это все было, конечно же, издевательством! Сколько же можно одному человеку умирать, воскресать, менять тела?! Почему?! За что, в конце концов? Видимо, было за что. Примару, если он, действительно тот, кем представился, в этом случае виднее.
Но вот за что это же самое Одеру?
Первым, кого я увидела, открыв глаза, был человек, для которого, пусть не впрямую, но я была причиной смерти. Можно было бы поспорить о правомерности моих ассоциаций, но мне это говорило о том, что Примар недоброе и изощренно хитрое существо. Не хватало, чтобы он и вправду оказался наделен некой сверхсильной властью. Супервласть в сочетании с вечно счастливым взглядом на все — ох, как это страшно…
— Я хочу встать, — сказала я.
— Ну, попробуй, — согласился Примар и подал мне руку. Я села, потом спустила ноги с постели.
Все оказалось очень легко. Словно бы и не было пятилетнего перерыва. Только коса непривычной тяжестью тянула назад голову.
Поддерживая меня под руку, Примар вывел меня из палаты в бесконечно длинный коридор, покрытый сводчатым зеркальным куполом.
Глава 6
Круглая полусферическая поверхность потолка, плавно переходящая в стены, была совершенно прозрачной. Помещение, находящееся где-то в пределах нескончаемого зеркального коридора, словно бы витало над поверхностью земли. Если верить Примару, ни нас, ни зеркального коридора не было видно с земли. Мы были невидимы и недосягаемы для них, хотя и находились практически под носом у людей.
— Вот таким образом я и наблюдаю за теми, кто мне интересен, пояснил Примар. Он сидел в кресле, привольно развалившись, и внимательно смотрел то на меня, то на картину жестокой и кровопролитной битвы, которая разыгрывалась прямо внизу под нами.
Две армии столкнулись друг с другом на степной равнине. Это была неизвестная мне реальность, безвременье и совершенно неопределяемый визуально уровень развития. Битва была рукопашной. Но оружие совершенно непонятным, то ли дубины, то ли кинжалы… И одежда людей была больше похожа на лохмотья, было даже странно, по каким же признакам воюющие стороны различают друг друга. Но это не были дикари в привычном мне понимании этого слова. То здесь, то там, оружие сражающихся испускало странный огонь, который узкой бездымной струей вылетал вверх и, изменив направление, такой же струей опускался вниз, меняя по пути цвета. В нашем прозрачном помещении негромко, но отчетливо слышались и все вопли, стоны, грохот и лязг, яростные кличи и предсмертные проклятия. Хотя подобная мясорубка уже не была для меня в новинку, я никогда бы не стала развеивать скуку подобным зрелищем.
— А то, что чувствуют все эти люди, ты тоже воспринимаешь?
— Мог бы, но это совершенно ни к чему. Люди, как правило, делают то, что хотят, а это без натяжек говорит об их внутреннем состоянии.
— Так ли уж всегда совпадают душевное состояние и поступки? — усомнилась я.
— А это как трактовать, — усмехнулся Примар. — Прямая трактовка всегда ошибочна. Если думать над тем, что видишь, вероятность ошибки незначительна. Но это, конечно, не относится к определенному роду людей, которые сбивают с толку не только себя, но даже и меня.
— А бывают и такие, что сбивают с толку бога?
Видимо, Примар уловил в моих словах издевку, потому что нахмурился.
— Во-первых, хотя мне и не очень приятно в этом признаваться, ты одна из таких. Во-вторых, бога можно сбить с толку точно так же, как и любого другого человека.
— Что-то я запуталась, — я развернулась на своем кресле, чтобы оказаться по ходу медленного плавного полета нашей комнаты сквозь невидимое пространство.
— Так ты бог или человек?
— Я человек, который был создан, чтобы быть богом. Работа у меня такая наблюдать и управлять всем и всеми. У каждого свои обязанности…
Очень интересно. Если так подходить к делу, то, действительно, есть над чем смеяться, не переставая.
— Я считала, что не богов создают, а наоборот, — заметила я, не поворачиваясь к нему лицом. Честно говоря, я еще плохо представляла, чем можно разгневать своего спасителя, и как именно выглядит его гнев, поэтому лучше бы ему не видеть тех гримас, которые невольно вызывали у меня его парадоксальные высказывания.
— Многие так считают. Сколько я уже повидал таких теорий, которые строились на реальных фактах, но неизменно приходили к совершенно неверным выводам. Почему-то всем кажется, что тот, кто все создал, непременно сам всем и управляет?
— А это не так?
— Конечно, не так. Создавать — это работа для гения. А управлять для посредственности. Смешать две в одном никак нельзя, пустое место получится, — засмеялся Примар.
— А я-то считала, что посредственность — это и есть пустое место.